Нехорошо осведомленный «Источник»
В сети вышел новый фильм Гая Ритчи
Не добравшись до кинотеатрального проката, на платформе Apple TV+ вышел новый фильм Гая Ритчи «Источник вечной молодости» (Fountain of Youth). Михаил Трофименков с глубоким прискорбием отсмотрел фильм культового британского режиссера, забравшегося на территорию явственно противопоказанного ему жанра полудетских экзотических приключений а-ля «Индиана Джонс».
Историко-художественные авантюры в трактовке Гая Ритчи едва ли могут претендовать на музейную ценность
Фото: Apple Original Films
Историко-художественные авантюры в трактовке Гая Ритчи едва ли могут претендовать на музейную ценность
Фото: Apple Original Films
За что в свое время синефильский народец возлюбил Гая Ритчи, дислексика королевских кровей, не сумевшего даже закончить среднюю школу, своего рода «Золушку» — курьера, в одночасье ставшего законодателем режиссерской моды, пусть и уцененным, но европейским «Тарантино»?
Во-первых, во-вторых и так далее, полюбили его за гангстерские «залипухи»: «Карты, деньги, два ствола» (1998), «Большой куш» (2000), «Револьвер» (2005) и прочих «Джентльменов» (2020).
За злых, глупых и изобретательных себе на голову бандосов с прекрасными псевдонимами: «Топор», «Мыло», «Бритва» или, скажем, «Бомбардировщик».
За скачки сюжета взад-вперед, которые лишь запутывали интригу, не проясняя ничего, за исключением того, что, по завету Дэвида Линча, «совы совсем не то, чем кажутся».
Наконец, за клиповую пальбу с обеих рук, после которой выжившие, созерцая горы трупов и море крови на конопляных полях, тихо задавались вопросом: а что это, собственно говоря, было.
Ничего подобного в «Источнике вечной молодости» нет.
Благообразные, пусть и слегка потрепанные жизнью герои, брат и сестра, носят красивую фамилию Пердью. Их папой был великий археолог по имени Харрисон: привет, само собой разумеется, Харрисону Форду. И исповедовал он, судя по всему, знаменитый принцип социал-демократа Эдуарда Бернштейна: «Движение — всё, цель — ничто».
То есть, добравшись до какого-нибудь заветного артефакта, скажем, ацтекского, не вывозил его в Британский музей, а оставлял в той пещере, где нашел. Вопрос, как он с таким подходом к профессии прославился, лучше не задавать.
Теперь его сын Люк (Джон Красински) работает изящным похитителем живописных шедевров, а дочь Шарлотта (Натали Портман), напротив, блюдет неприкосновенность сих шедевров, работая куратором лондонской Национальной галереи. Очередная эскапада Люка с похищением картины якобы кисти Рембрандта лишает ее работы и едва ли не жизни и усаживает «в одну лодку» с братаном, пускающимся в авантюрную кругосветку.
Действие, чего от Гая Ритчи никак не ожидаешь, никуда не рвется и не мечется. Все ровненько, как электрокардиограмма мертвеца. Нет — несмотря на обилие потасовок и перестрелок с применением крупнокалиберных пулеметов в тайских поездах, залах Венского музея и на борту потопленного аж в 1916 году лайнера «Лузитания» — никакой истовости его лучших фильмов.
Первые пятнадцать минут экранного времени этой старомодной нетипичности Гая Ритчи можно только умиляться, как умиляешься какой-нибудь фарфоровой чашечке былых времен. Ах, как поставлена в прологе бангкогская гонка длинноволосого бандита Касема за Люком: так лихо драл на мотоцикле по лестницам разве что Бельмондо в свои лучшие годы. Ах, как прекрасно старомодны рукопашные бои. Ах, как все это напоминает лучшие, первые фильмы о Джеймсе Бонде.
Но затем фильм впадает в глубокий маразм. Кажется, что Гай Ритчи только что удосужился прочесть «Код Да Винчи» Дэна Брауна и глубоко уверовал: если в кране нет воды, ее выпили, условно говоря, тамплиеры.
Итак, где-то в мире существует родник вечной молодости, до которого желает добраться якобы смертельно больной миллиардер Оуэн Карвер (Дональд Глисон). Для этого он нанимает Люка и «команду» его отца: похоже, сценаристы считают любого археолога головорезом со своей персональной бандой убийц.
Экран заметает очаровательная в своей алогичности и бессмысленности пурга. Местонахождение пресловутого родника зашифровано в цифрах, обозначенных в шедеврах шести живописцев XVII века, включая Веласкеса, Эль Греко и Караваджо. Господи, бедные художники: вечно им приходится в фильмах и книгах последних лет пятидесяти отдуваться за какие-то бредовые масонские тайны.
Дальше — больше. Шифр, недоступный лучшим мастерам Интерпола, раскрывает сын Шарлотты. Типа, это не буквы, а ноты. Сейчас я вам всем сыграю на барабане и станцую на столе, и чакры раскроются, и голова оторвется, и тайны Вселенной откроются.
Чакры открылись, и герои оказались в подполье египетской пирамиды в Гизе, где на самом что ни на есть секретном этаже, естественно не замеченном несколькими поколениями археологов, бурлит тот самый источник вечной молодости.
Раздвигающиеся скалы, мистические оковалки янтаря, открывающие двери в палаты великой мудрости, вся эта геометрия съезжающихся и разъезжающихся плоскостей: сколько раз мы видели всю эту древнюю мудрость в кино от «Индианы Джонс» до поделок категории Z.
Пока же герои уныло и торжественно переходят из одного святилища в другое, на поверхности разыгрывается тот самый эпический бой с пулеметами.
Участвуют в нем агенты Интерпола, наемники Карвера и боевики невнятной и прекрасной Эсме (Эйса Гонсалес), агентессы Ватикана. С какой стати Ватикан хранит тайны пирамид да еще и доверяет Эсме мистическую вилку, с помощью которой можно чего-то там запустить,— тайна сия велика есть.
Скучно все это, просто смертельно скучно. Гай Ритчи опять, как и в своих опытах на тему средневековой мифологии, просто попал в «чужую колею». И, коли уж речь в фильме идет о магическом источнике, забыл древнюю мудрость: «Не пей из копытца, козленочком станешь».