В Зальцбурге, на родине Вольфганга Амадея Моцарта, продолжается очередной пасхальный фестиваль, снискавший себе всемирную известность. В нынешнем фестивале, как и все последние двадцать семь лет, главное — выступление Берлинского симфонического оркестра, который вот уже третий раз привозит в Зальцбург не Герберт фон Караян, а Клаудио Аббадо. Впрочем, интереса публики к концертам знаменитого оркестра это не снизило, все билеты давно уже проданы. Принимает участие в нынешнем фестивале и другой знаменитый дирижер — Георг Шолти, который также дирижирует Берлинским симфоническим оркестром. С нетерпением ожидается исполнение "Семи последних слов Христа на кресте" Йозефа Гайдна и "Реквиема" Моцарта, которое будет происходить в одной из зальцбургских барочных церквей.
Музыкальные критики особенно обращают внимание на то, что в нынешнем году традиционная гегемония музыки Моцарта отчасти нарушена. Нет, по-прежнему большею частию исполняются именно его произведения, будет представлен и достаточно характерный для Зальцбурга Гайдн... Но не только. Будут исполнены и произведения весьма далекого от музыкального стиля Моцарта и Гайдна французского композитора начала XVIII века Жана Филиппа Рамо. Рамо в основном увлекался сочинением опер и по их количеству сопоставим с таким плодовитым композитором-современником, как Вивальди.
Однако даже не это обстоятельство вызывает основной интерес зальцбургских зрителей нынешнего года. Особенное внимание приковывает к себе весьма редкая вообще для Запада опера Модеста Мусоргского "Борис Годунов", поставленная специально для нынешнего фестиваля достаточно известным германским режиссером Гербертом Вернике. Ранее Вернике, по всей видимости, довольно удачно, поставил "Кольцо Нибелунгов" Вагнера, что дало ему право обратиться и к столь же масштабному произведению русского композитора. Премьера "Бориса Годунова" состоялась вчера, однако неделей раньше на прогоне побывал корреспондент LE FIGARO, который не слишком лестно отозвался о труде Вернике.
Немец подошел к русской опере весьма и весьма решительно. Прежде всего он изъял из нее ненужный, по его мнению, "псевдоисторизм", то есть решительно обновил подход к нарядам действующих лиц и революционным образом переменил достаточно традиционные декорации. Главным символом постановки сделан огромный даже по кремлевским масштабам православный (выражение корреспондента LE FIGARO) колокол, парящий над сценой и буквально подавляющий все действие на ней. Выглядит колокол, к сожалению, совершенно неестественно, и потому своей важной роли ни в какой степени не исполняет.
Кроме того, за колоколом Вернике разместил этакий фотоиконостас, на котором представлены самые разнообразные российские политические и просто влиятельные деятели разных времен. Кого только тут нет: и несколько царей, и Григорий Распутин, и кто-то в церковном облачении, очень похожий на нынешнего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, и кто-то очень похожий на Иосифа Сталина...
Осовременена и событийная канва оперы. Действие изобилует намеками и прямыми цитатами из нынешней российской жизни. Вернике, создавая этот спектакль, по его собственным словам, руководствовался известным высказыванием Льва Толстого: "Русские обожествляют свое прошлое, ненавидят настоящее и боятся будущего", так что он и решил продемонстрировать россиянам их настоящее.
В общем, заключает корреспондент LE FIGARO, на сцене действует скорее не трагическая фигура царя Бориса, страдающего от невозможности что-либо сделать, а скорее клоунский вариант Михаила Горбачева, который просто не понимает происходящих вокруг него событий и если и принимает в них участие, то только самое комическое.
Новаторская трактовка великой русской оперы совершенно не позволяет оценить удачной работы певцов, в частности, тенора Сергея Ларина. Впрочем, как обычно блестяще выглядит Берлинский симфонический оркестр, участие которого в постановке только и позволяет досмотреть ее до конца.