выставка живопись
В Государственной Третьяковской галерее (на Крымском валу) открылась выставка Константина Рождественского, ученика Казимира Малевича и советского академика, посвященная столетию со дня рождения художника (1906-1997). Совершенно особую, парадоксальную версию русского авангарда рассматривала ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Константин Рождественский был учеником Казимира Малевича последнего призыва. В 1920-х молодой художник, командированный в Петроград Домом просвещения своего родного Томска, становится практикантом руководимого Казимиром Малевичем знаменитого ГИНХУКа, с которым были связаны многие яркие представители последнего поколения русского авангарда , в том числе и поэты-обэриуты. После закрытия ГИНХУКа (в 1927 году), ставшего своего рода финалом авангарда в качестве официального искусства Страны Советов, Константин Рождественский занимается в основном дизайном выставок. А к середине 1930-х годов становится одним из самых востребованных художников-оформителей. Он оформляет советские павильоны на нескольких всемирных выставках, в том числе на парижской выставке 1937 года, для которой были созданы знаменитые "Рабочий и колхозница" Веры Мухиной, а также на выставках в Нью-Йорке в 1939 и 1956 годах и в Осаке в 1970-м. Одной из его последних больших работ в этом жанре стал дизайн экспозиции "Москва--Париж" в ГМИИ имени Пушкина в Москве. На этой выставке Константин Рождественский был не только оформителем, но и одним из представленных авторов; среди образцов агитационного фарфора были и вещи, сделанные по его эскизам. Некоторые из них, например чайные чашки, разрисованные парашютами, можно увидеть и в Третьяковке.
Гибель советского авангарда Константин Рождественский, кажется, пережил без всяких драм. Он никогда не отрекался от его уроков и считал, что сполна использует их в своих дизайнерских работах. В чем можно убедиться и на выставке, рассматривая, например, эскиз оформления духов "Эллада" (1929), отчетливо отсылающий к Де Кирико, чье искусство Константин Рождественский знал и любил. Он даже не преминул встретиться с ним лично: будучи одним из самых выездных советских художников, Константин Рождественский сумел познакомиться со многими кумирами-авангардистами, в том числе с Фернаном Леже и Пабло Пикассо. Художник продолжал создавать далекие от канонического соцреализма работы на протяжении всей жизни. Но делал их не "в стол", а просто "для себя", без всякой сознательной оппозиционности.
Авангард, которому Константин Рождественский учился у Казимира Малевича, был уже не столько идеологией, утопией или учением, сколько некоей суммой техник, освоив которые ученик мог использовать по своему усмотрению и для любых целей. В 1920-е годы Константин Рождественский штудирует Сезанна и кубизм, эту азбуку авангарда, и, как свидетельствует представленное в Третьяковке, изъясняется на этом языке свободно, изысканно и едва ли не более непринужденно, чем те русские живописцы, которые осваивали его первыми. Столь же непринужденно и без догматизма он использует и достижения самого Казимира Малевича. Константин Рождественский прилежно выполняет все "задания", например, чертит всяческие "аналитические композиции". Но ему явно интересно не только разобрать картину на составные элементы, но и сложить эти части заново, причем самым непредсказуемым образом. В 1930-е годы он явно вдохновляется крестьянской серией Казимира Малевича. Но своим как бы постсупрематическим "фигурам" он вновь возвращает объем. Безликие персонажи его полотен 1930-х годов — "Три грации", "Три фигуры", "Женщина" — напоминают уже не столько крестьян Малевича, сколько сюрреалистические манекены Де Кирико. А элементы супрематических композиций Константин Рождественский возвращает в трехмерное пространство. Эффект получается не просто сюрреалистический, но откровенно комичный. Почти малевичский, но уже откровенно лубочный крестьянин ошарашенно замахивается косой на пикирующую с неба супрематическую фигуру, напоминающую самолет-этажерку ("Косарь"). Черный прямоугольник, потерянно летающий над полем, выглядит чистым НЛО ("Супрематический элемент в пейзаже", 1930-1940). А вполне себе нефигуративная композиция того же времени неожиданно оказывается "Космической посадочной". Супрематические пришельцы продолжают посещать Константина Рождественского и в 1980-е годы, в то время он создает серию в духе "заумных бумажек" Малевича с названиями типа "Послание из будущего" или "Пейзаж ХХХ века", изображающую многочисленные случаи появления черного квадрата в советском небе.
Не менее "сдвинутыми" (используя термин русских авангардистов) выглядят и произведения Константина Рождественского, сделанные уже без отсылок к супрематизму. За монструозными экспрессионистскими головами в "Композиции с двумя фигурами" 1932 года парит облако, на котором пристроились три домика. Возле жуткой фигуры "Повешенного" 1932 года видна заключенная в круг бабочка. А в 1950-1960-е художник рисует макабрические натюрморты с черепами, наделенными своего рода утрированной мимикой.
Видный деятель официального Союза художников, академик Константин Рождественский никогда не испытывал особого интереса к послевоенным авангардистам, да и вряд ли знаменитый оформитель-академик мог пересечься с подпольщиками-нонконформистами. Но пресловутый русский авангард он видел одновременно и изнутри, и снаружи — с иронией и изумлением, именно так, как видят его современные художники.