26-я премия принца Астурийского за вклад в развитие искусства за 2006 год будет вручена 56-летнему испанскому режиссеру Педро Альмодовару. Комментирует МИХАИЛ Ъ-ТРОФИМЕНКОВ.
Премию принца Астурийского называют иногда Нобелевской премией испаноязычного мира, очевидно, потому, что она так же присуждается по целому ряду номинаций, которые объявляются не залпом, а постепенно. Педро Альмодовар — третий из объявленных лауреатов 2006 года. Известно, что премию в области международного сотрудничества получат Билл и Мелинда Гейтс, а за развитие связей между людьми и гуманитарную деятельность — National Geographic Society. Наследный принц Фелипе вручит награды, к каждой из которых прилагаются €50 тыс. и скульптура работы великого Хоана Миро, в октябре в театре "Кампоамор" в городе Овьедо.
Но в словосочетании "Нобелевская премия испаноязычного мира" правильно сделать и ударение на слове "испаноязычного". Хотя в этом году среди претендентов на премию в области искусства были представители двадцати стран, включая итальянца Бернардо Бертолуччи, американского чеха Милоша Формана, француженку Жанну Моро, шведку Лив Ульман и гречанку Ирену Папас, "чужаки", говорящие на иных языках, попадали в пантеон лауреатов крайне редко. Традиция была нарушена только в конце 1990-х годов, если, конечно, не считать присуждения премии в 1991 году сразу семи оперным певцам из разных стран мира. Затем премии получили итальянский актер Витторио Гассман (1997), американская певица Барбара Хендрикс (2000), польский композитор Кшиштоф Пендерецкий (2001), американский режиссер Вуди Аллен (2002) и Майя Плисецкая (2005).
Удивительно и то, что столь аристократическую премию Альмодовар получил только сейчас, и то, что он ее вообще получил. С одной стороны, кому же давать, если не ему. Имя Альмодовара, дебютировавшего в режиссуре в 1980 году, уже давно синоним современной испанской культуры, точнее, того ее слоя, который вошел в историю под прозвищем "movida". Это словечко, переводящееся как "движение",— синоним тусовки, карнавала, арт-оргии, которая завертелась в Испании после смерти угрюмого диктатора Франко в 1975 году. Альмодовар, почтовый служащий родом из Ла-Манчи, в женском белье воспевавший с экрана прелести кокаина и однополого секса, воплощал этот карнавал ярче и талантливее всех. В его коллекции наград уже два "Оскара", четыре национальные испанские кинопремии "Гойя", три французских "Сезара" и многое, многое другое. Но, с другой стороны, представить себе наследника престола, произносящего комплименты такому отморозку, как-то непросто.
Очевидно, дело не только в том, что почтенное жюри дозрело до Альмодовара, но и в том, что Альмодовар дозрел до премии. Статусный аморалист испанской культуры, если присмотреться, стал со временем проповедником вполне традиционных, почти католических ценностей, хотя по-прежнему рассказывает истории о священниках-педофилах, транссексуалах и санитарах, насилующих коматозных девушек. А стилистика его фильмов обрела величественность классического кинематографа.
В "Кике" (Kika, 1993), после которой впервые заговорили о том, что Альмодовар "повзрослел", он с вполне моралистических позиций судил телевидение эпохи reality show, якобы провоцирующее на преступления. В фильме "Все о моей матери" (Todo sobre mi madre, 1999) утверждал ценность семьи, пусть и странноватой: как говорила героиня, "как же объяснить сыну, почему у папы сиськи теперь больше, чем у мамы". А в "Дурном воспитании" (La mala educacion, 2004) можно найти почти гомофобский подтекст: ранее милый режиссеру гомоэротический мир оказывается построенным на тотальной лжи. "Возвращение" (Volvere, 2006), участвующее в каннском конкурсе, тоже кажется вполне традиционным: призрак матери возвращается на землю, чтобы уладить семейные неурядицы. Так что принц Фелипе вряд ли испытает смущение в обществе Педро Альмодовара.