Накануне очередного хронического обострения планов объединения Адыгеи и Краснодарского края мне позвонил знакомый адыгеец. Он был, разумеется, против.
"А если объединение-таки будет?" — "Я буду стрелять".— "А можно переговорить с теми, кто в подполье?" — "Нельзя". Да-да, я знаю эти кавказские понты. Я знаю, что когда вам говорят "у них был танк", на самом деле у них был ржавый "калаш". Но я не верю в спонтанное самозарождение организаций типа Союза славян Адыгеи накануне выборов в местный парламент и в тот момент, когда стало ясно, что административно объединить регионы не получится и надо проводить референдум. И я не понимаю, зачем на Кавказе расчесывать там, где еще не болит.
Проект объединения Адыгеи с Кубанью помер в администрации еще при Александре Волошине. И ожил только тогда, когда укрупнение регионов стало любимой темой Кремля, а губернатор Ткачев благодаря строительству Красной Поляны нагулял политический вес. Формально вреда от объединения быть не может. Республика в ужасающем состоянии. Работы нет, какая есть — та в Краснодаре. Президент Адыгеи Хазрет Совмен — богатый золотодобытчик, на склоне лет лишившийся единственного наследника, на выборах пленил избирателя ремонтом университета и шикарной больницей, выстроенной в родном селе. Однако, похоже, должность была нужна Совмену для того, чтобы войти в федеральную элиту и получить выгодные московские заказы. В республике он появлялся редко, оставив хозяйство ввиду явной нехватки национальных кадров на своих приближенных.
Хозяйствовал Совмен так: "А что народу нужно? Комбайны? А купить им в подарок самых лучших комбайнов!" Даровые комбайны, разумеется, сгнили, а через некоторое время из окружения президента, не столь богатого, как сам благодетель, стали звонить в совхозы и просить за подарок, который разворовали, урожай, который не смогли собрать.
И когда в Кремле сетуют, что первый противник объединения суть разжиревшая местная челядь — это правда. Но не вся правда.
Адыгея — маленькая республика. Но это лишь часть единого адыгского этноса, две тысячи лет жившего на берегах Черного моря от Пицунды до Туапсе, рассеченного казачьими поселениями в XIX веке и уже при Советах разделенного на три субъекта федерации — Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкесию, Адыгею плюс близкородственная Абхазия.
Война в Абхазии и хлынувшие туда добровольцы — кабардинцы, черкесы и адыгейцы напомнили о единстве этого этноса грузинам. Нуждается ли в таком напоминании Россия?
Истребление адыгских племен — одна из самых позорных страниц истории России. Депортация чеченцев — детский сад перед тем, что царская Россия сделала с адыгами. Как честно писал в своей "Кавказской войне" генерал Ростислав Фадеев, "исключительное географическое положение черкесской страны на берегу европейского моря... не позволяло ограничиться покорением населявших ее народов в обыкновенном значении этого слова". Вместо покорения "в обыкновенном значении этого слова" имел место геноцид с депортацией выживших в Турцию. Цветущие аулы вырезались десятками в неделю, целые племена были уничтожены. "Поразительное зрелище представилось глазам нашим: разбросанные трупы детей, женщин, стариков, растерзанные, полуобъеденные собаками",— пишет очевидец адыгского холокоста Дроздов. А отчеты российского главнокомандующего гр. Евдокимова от "Майн кампф" отличает только одно: отсутствие оборота "окончательное решение черкесского вопроса".
Война на Восточном Кавказе удивительным образом не затронула адыгский запад. Знаменитые по Абхазии командиры — черкес Килба, кабардинец Яганов — принципиально не пришли в Чечню на стороне бывшего знакомого Шамиля Басаева. Но сейчас Россия старательно расчесывает зажившие раны. То в Нальчике жгут бороды мусульманам, то Майкоп с Краснодаром женят. Так ведь Кубань тоже, чай, не Силиконовая долина — что улучшится-то? Почему мы не можем пройти на Кавказе мимо самой маленькой лужи, если есть возможность в этой луже навернуться? Ах, да: адыгейцы составляют лишь пятую часть населения республики.
Столько, сколько абхазцы в Абхазии до войны.