Великий Гусляр и новейшие кинотренды
«Очевидное невероятное»: сатирический цикл Кира Булычева в сериальном формате
На Okko вышел сериал «Очевидное невероятное» по мотивам «гуслярского цикла» Кира Булычева. Далекий от идеала в качестве экранизации, фантастический ситком Александра Войтинского симпатичен сам по себе.
Фото: Okko
Фото: Okko
В славном древнем городе, где невозможно шагу ступить, чтобы не наткнуться на какую-нибудь аномалию, где в зоомагазине могут «выбросить» в конце квартала исполняющих желания золотых рыбок, к городскому начальству приходят на поклон потерпевшие аварию инопланетяне, а чуть ли не каждый горожанин при случае может то поменяться телами с соседом, то сгонять в прошлое на машине времени,— одним словом, в Великом Гусляре — назначен новый мэр, Эдуард Белинский (Максим Лагашкин), который хоть и является местным уроженцем, с городской аномальной спецификой знаком явно недостаточно. Поэтому неудивительно, что наиболее активная часть гуслярцев во главе с заведующим городским строительством Тимофеем Молодцовым (Артем Быстров), другом детства новоявленного градоначальника, делает все, чтобы усмирить мэрские инициативы и хотя бы не превращать Великий Гусляр в туристическую Мекку.
Впервые Великий Гусляр был упомянут Киром Булычевым в 1967 году в написанной им по случаю для болгарского журнала «Космос» фантастической юмореске «Связи личного характера». Прототипом его стал Великий Устюг, тогда еще не превратившийся в официальную резиденцию Деда Мороза, а на литературной карте Великий Гусляр расположился где-то между Соловцом, в котором по воле братьев Стругацких находится НИИЧАВО, и придуманным Ильфом и Петровым райцентром Колоколамском, где обитал среди прочих прямой предок гуслярского выдумщика Сани Грубина, неутомимый изобретатель Бабский. Вплоть до конца тысячелетия Великий Гусляр служил местом действия для без малого сотни повестей и рассказов, составивших в итоге «гуслярский цикл». В какой-то момент на чудо-град обратили внимание и киношники: за последние сорок лет гуслярскую фильмографию составили полдюжины симпатичных мультфильмов, несколько неплохих короткометражек и весьма нетривиальный «Шанс» (1984) Александра Майорова, сценарий для которого по мотивам одной из самых знаменитых гуслярских историй, «Марсианское зелье», написал сам Булычев. При всех достоинствах данной продукции было совершенно очевидно, что вселенная Великого Гусляра заслуживает достойного экранного воплощения пусть не в эпических масштабах Гарри Поттера или Мстителей, но в виде качественного фантастического ситкома — вполне.
Фото: Okko
Фото: Okko
Фото: Okko
Фото: Okko
Фото: Okko
Фото: Okko
Фото: Okko
В этом плане опыт создателей «Очевидного невероятного» можно считать удавшимся. Не покидает, правда, ощущение, что с первоисточником (произведением по-настоящему культовым) можно было обойтись более бережно. Притом что большая часть ударных сюжетных ходов, пусть и адаптированных под нынешнее время, осталась неизменной, в том, что касается уникальной, полюбившейся нескольким поколениям читателей атмосферы, не обошлось без обескураживающих сюрпризов. Многие заслуженные гуслярцы, без которых город невозможно себе представить, выпали из повествования без следа, кто-то время от времени проглядывал в других персонажах. А те, кто все-таки остались, по совершенно необъяснимым причинам лишились своих имен, прекрасно знакомых фанатам и по большей части имеющих под собой какую-никакую, а историю. Так, Корнелия Удалова, чью фамилию Булычев разыскал в свое время в адресной книге города Вологда за 1913 год, переименовали в Молодцова (хочется верить, что хотя бы в честь героя Леонида Куравлева из гайдаевского «Опасно для жизни»; впрочем, на роль «настоящего» Удалова Куравлев и впрямь подошел бы как влитой). Про профессора Льва Христофоровича Минца (списанного с абсолютно реального Льва Мироновича Минца, этнографа с мировым именем, который, кстати, некогда сам и попросил Булычева «вставить в книжку» это самое имя) в полном соответствии с довлатовской байкой «запомнили только то, что он еврей», поэтому на экране он существует в качестве неопределенно-собирательного Каца. И уж вообще никак невозможно объяснить превращение Николая Белосельского в Эдуарда Белинского. Даже странно, что при таком раскладе и сам Великий Гусляр не превратился в какой-нибудь Нижний Ложечник или Сопельщик-Хрустальный. Единственное, что приходит на ум,— авторы свято уверены, что все, что происходило в Великом Гусляре, является чистой правдой, и поэтому имена участников событий должны быть изменены.
Впрочем, если отвлечься от сугубо фанатских претензий, то «Очевидное невероятное» представляет собой зрелище бесхитростное, но уютное. К тому же неожиданно остроумное и своевременное по форме: во всем происходящем, в том, как выглядят и как одеваются обитатели Великого Гусляра, в том, как выглядят его улицы, административные здания, исторические достопримечательности и пресловутые «аномалии», отчетливо проглядывает что-то мультипликационное, игрушечное и даже кукольное — что немедленно отсылает к главному голливудскому хиту прошлого года, а если добавить, что самое пристальное внимание в «Очевидном невероятном» уделено ученым и научным экспериментам, налицо самый настоящий «Барбигеймер» гуслярского разлива. Ну а когда на авансцену выходят космические пришельцы, Великий Гусляр и вовсе становится неотличим от Города Астероидов из фильма Уэса Андерсона. Впрочем — и это особенно отрадно — в данном случае источником вдохновения со всей очевидностью послужили не только новейшие поветрия мировой киномоды, но и нечто куда более заветное. А именно — неподражаемый стиль советской негероической фантастики, мира, в котором, как на карикатуре в институтской стенгазете или в фильме «Эта веселая планета», робот дарит лаборантке на 8 Марта проволочную гвоздику, а пришельцы из далеких вселенных вынуждены участвовать в художественной самодеятельности.
Смотреть: Okko
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram