Венера в бананах

В Бонне проходит выставка, посвященная легендарной танцовщице и актрисе Жозефине Бейкер. Ее биография с участием Ле Корбюзье и Фриды Кало могла бы стать основой телесериала на дюжину сезонов, но пока уместилась в нескольких залах Выставочного зала Германии. Рассказывает Алексей Мокроусов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

У тех, кто считает самой знаменитой танцовщицей ХХ века Анну Павлову, всегда была проблема по имени Жозефина Бейкер (1906–1975). Вспоминают последнюю сегодня не реже, а с точки зрения влияния на культуру — даже и чаще, в Бонне же посвященная ей выставка проходит теперь вслед за выставками о Ханне Арендт и Симоне де Бовуар.

Когда в 1925 году 19-летняя восходящая звезда нью-йоркского Гарлема, а затем Бродвея приехала в Париж, вряд ли кто предполагал, что меньше чем через столетие ее почтят гробницей в Пантеоне. Несмотря на ковид, маски и общий страх, президент Франции Эмманюэль Макрон возглавил церемонию 30 ноября 2021 года — Бейкер стала шестой по счету женщиной в Пантеоне наряду с Марией Склодовской-Кюри и Симоной Вейль. Само тело, впрочем, осталось на кладбище в Монако, в Пантеоне установили кенотаф.

Так мулатку из бедной семьи в Сент-Луисе, штат Миссури, признали великой француженкой. Не странное ли решение в пользу танцовщицы, певицы и киноактрисы, притом что многие пели и танцевали лучше, да и с точки зрения красоты мнения о Бейкер расходятся?

В Нью-Йорке Бейкер когда-то приметила агент, искавшая танцовщиц для «Негритянского ревю» в Париже. Бывший глава Шведского балета Рольф де Маре организовал его в Театре Елисейских полей, где еще недавно гремела «Весна священная». Глазастая, строившая гримасы и танцевавшая вопреки всем правилам Бейкер сразу стала звездой. Апофеозом успеха можно счесть концерты в кабаре «Фоли-Бержер», где она выступала в юбке из бананов — бананы были искусственными, иначе бы мгновенно разлетелись по сцене, а то и в зрительный зал, пусть многие и сочли бы это за счастье. Она часто танцевала вовсе голой, в ряде городов, включая Вену и Мюнхен, выступать ей запретили, в других она имела оглушительный успех.

Франция, как и вся Европа того времени, была несвободна от расизма, внешний вид чернокожих исполнителей нещадно обыгрывался в карикатурах и плакатах, печально знаменитые «Колониальные выставки» путешествовали по континенту. Но Париж полюбил Бейкер как родную — за показанный чарльстон и введенную ею моду на джазовый танец: она стала законодательницей мод и иконой стиля. Прическу и косметику от Бейкер французы потребляли исправно; заявления, будто Бейкер — реинкарнация «черной Венеры», которую боготворил Бодлер, были не главными в маркетинге первой чернокожей звезды шоу-бизнеса. Само сравнение с Венерой принадлежит русскому критику Андре Левинсону, не любившему Дягилева, но восхищавшегося Бейкер — как и Чаплин, Хемингуэй, Макс Рейнхардт и дягилевский соавтор граф Гарри фон Кесслер.

Особое место в Бонне занимает тема «Бейкер и архитектура». С одной стороны, это неосуществленный проект дома для Бейкер, сделанный Адольфом Лоосом в 1927-м — автор числил его среди своих лучших, тем интереснее разглядывать чертежи. С другой — портрет спящей Жозефины, выполненный Ле Корбюзье. Во время их романа на трансатлантическом рейсе лайнера «Лютеция» в 1929-м архитектора так поразила личность возлюбленной, что он написал о происходящем матери — и затем всю жизнь прятал эти письма. Сама Бейкер мало что скрывала, век назад традиционные ценности разрушали в коллективном порыве — здесь и роман с Колетт, довольно краткий и не особо счастливый, а затем с Фридой Кало. Но преобладали поклонники; в общей сложности пять мужей, 12 приемных детей, включая финна и японца, и Жорж Сименон как личный секретарь в начале своего жизненного пути.

И кто только не рисовал или не лепил Бейкер! От Клее и Мазерееля до Бекмана и Пикассо, включая Колдера и русского скульптора из Баку Себастьяна Тамари (1900–1991) — галерея портретов окажет честь солидному музею; Клее, Корбюзье, Тамари и другие выставлены на сей раз и в Бонне.

Бейкер сыграла три главных роли во французских фильмах 1930-х, включая «Принцессу Тамтам» 1935 года (позднее в его честь назвали торговую марку нижнего белья). Год спустя она отправилась в Америку, где ее холодно встретили как критики, так и портье дорогих отелей, отказывавшиеся ее селить. История повторилась в 1951-м; для Бейкер-американки, пережившей в детстве ку-клус-клановский погром, это не было неожиданностью, для Бейкер-француженки, владелицы старинного замка в Дордони, должно было казаться безумием. Во Флориде она произвела революцию, добившись, чтобы зрителей на концерты пускали вне зависимости от расы — в Майами зал был полон темнокожих. В 1963-м она участвовала с Мартином Лютером Кингом на митинге во время «Марша на Вашингтон», где он произнес знаменитую речь «У меня есть мечта». Выставка много рассказывает о ее общественной жизни, она и названа «Жозефина Бейкер. Свобода, равенство, человечность». После войны Бейкер боролась за права темнокожих, а в самой войне участвовала на стороне де Голля, причем одно время была самой что ни на есть классической шпионкой. Она путешествовала по Европе и Африке, встречалась с Муссолини, прятала в партитурах секретные материалы — ее никогда не досматривали, проводили через границу как ВИП, что облегчало выполнение тайных заданий.

Единственное, чего нет на выставке,— телеграммы сочувствия Никите Хрущеву, посланной после его снятия в 1964-м и начинавшейся многообещающе: «из сообщений международной прессы мне неясно, где я могу вас найти» (подписано «Жозефина Бейкер и ее дети, представляющие весь мир»). Символичный был бы финал.