Последний довод князей

В прокат выходит историческая драма Антона Мегердичева «Сердце Пармы» — экранизация одноименного бестселлера Алексея Иванова о завоевании Пермского княжества Московским в XV веке. До большого экрана этот масштабный проект добирался долго и за это время налился неожиданной актуальностью, которую, возможно, авторы изначально не закладывали, но от которой невозможно отмахнуться. Рассказывает Юлия Шагельман.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Роман Алексея Иванова, уроженца Перми и уральского патриота, впервые был опубликован в 2003 году и почти сразу же стал популярным, несмотря на то, что не делал читателю никаких скидок. С его страниц выплескивалось громокипящее месиво из исторических фактов, которые школьные учебники обычно проходят бегло, изложенных с глубоким знанием этнографических подробностей, незнакомых, странно звучащих слов из разных, в том числе вымерших, языков, а также фэнтезийных элементов, балансирующих на тонкой грани, где православие встречается с древними языческими культами. Однако из всего этого прорастал захватывающий, кинематографически выпуклый сюжет с кровью, любовью, проклятиями, чудесами и битвами — не хуже, чем у какого-нибудь Джорджа Мартина, и при этом бесконечно ближе, потому что речь шла о реалиях своей, русской истории. И о темах, актуальных в XXI веке едва ли не больше, чем в XV веке: об империи, которая разрастается, как раковая опухоль, о колонизации, без остатка поглощающей чужую культуру, о цене, которую приходится платить за величие и свободу,— и о том, что эти понятия не всегда означают одно и то же.

Это отличный материал для экранизации, и первый шаг к ней был сделан еще в 2005 году, когда права на нее приобрела компания «Централ Партнершип». Позже они перешли к другой студии, режиссером картины должен был стать Сергей Бодров, но он от этой роли отказался и сейчас числится одним из троих сценаристов. Заменил его Антон Мегердичев, постановщик всенародного хита «Движение вверх» (2017), в новой картине убедительно доказывающий, что способен справиться не только со спортивными баталиями, но и с настоящими — кровавыми и страшными.

Яростные сцены сражений — от разорения столицы первого пермского князя Ермолая (Александр Горбатов) вогулами (старое название манси) во главе с ханом Асыкой (Валентин Цзын), разъезжающим на боевом лосе, до почти сорокаминутной финальной битвы, в которой сын Ермолая Михаил (Александр Кузнецов) ведет свое войско против московского в последней отчаянной попытке отстоять независимость Пармы,— получились в фильме самыми эффектными. Увы, разделяющие эти два события почти двадцать лет, которые пермяки прожили в относительной автономии от «федерального центра», под управлением князя Михаила, предпочитающего дипломатию и мирное сосуществование силовым методам, при переносе текста на экран оказались мелко нашинкованы зачастую в ущерб логике и глубине повествования. Совсем уж схематичной выглядит линия любви Михаила и вогулки Тиче (Елена Ербакова) — ведьмы, в которую вселился дух богини-матери Сорни Най. Как это часто бывает в отечественном блокбастеростроении, из «Сердца Пармы» планировалось делать одновременно полнометражный фильм и сериал — в результате весь второй акт картины кажется состоящим из обрывков отдельных серий, которые заканчиваются, не успев начаться.

При этом в фильме даже резче, чем в книге, где многие страницы посвящены размышлениям о дуализме больших исторических процессов, обозначились границы добра и зла. На московской стороне, не понимающей никакого языка, кроме огня и меча, нет ни одного положительного персонажа. Ее представляют фанатичный епископ Иона (Евгений Миронов), чья истовая вера ушла от язычества совсем не так далеко, как ему самому кажется; вероломный дьяк-пропойца (Михаил Евланов), презираемый даже собственным начальством; жестокий воевода Федор Пестрый (Виталий Кищенко) и, наконец, сам великий князь Иван III (Федор Бондарчук). Появившись на экране почти к финалу картины, он излагает геополитическую доктрину единого и неделимого Третьего Рима, наделенного спиритуальной властью, а в ответ слышит от пермского князя: «У тебя одна рука в крови, а другая — в чужом кармане». В отличие от иных современных властителей, Иван Васильевич этого даже не отрицает: он считает такое положение дел нормальным и намерен продолжать в том же духе.

В своей алчности Москва нарушает устоявшийся баланс сил в регионе, вынудив князя Михаила пойти самоубийственным походом на вогулов. Он побеждает не без помощи сверхъестественных сил (на стороне язычников — духи Пармы, на его — чудодейственный крест), но лишается большей части своей дружины и оказывается беззащитен, когда московиты обрушиваются всей своей мощью и передовыми по тем временам военными технологиями уже на него. Исход этого противостояния предсказуем, однако моральная победа остается за Михаилом. По нынешним временам и это событие.