125 лет назад, 25 сентября 1897 года, родился Уильям Фолкнер — писатель, нанесший на карту Юга США вымышленный округ Йокнапатофа и самым доскональным образом изучивший жизнь его обитателей. Перечитали его интервью и письма и выяснили, что его привлекало в реальных людях и что он о них думал.
Фото: Bettmann / Getty Images
Фото: Bettmann / Getty Images
1
Я люблю снобов. Снобу приходится тратить столько времени на то, чтобы быть снобом, что у него просто не остается сил вмешиваться в чужие дела.
2
Мне даже неловко думать о том, как много работают другие. Печально, что им приходится трудиться по 8 часов в сутки. Никто не ест по 8 часов в день, не пьет по 8 часов в день и не занимается любовью. По 8 часов в день можно только работать. Вот почему все вокруг такие несчастные.
3
Лучшая работа, которую мне можно было бы предложить,— это хозяин публичного дома. Я считаю, там идеальная среда для творчества. Полная экономическая свобода, нет чувства страха или голода, есть крыша над головой, да и делать ничего не надо.
4
У людей есть множество средств уничтожить себя физически. Но для уничтожения духовного у нас теперь, очевидно, не больше средств, чем сотни лет назад. Вопросы, с которыми человек сталкивается сегодня,— это все те же проблемы, с которыми он столкнулся, когда впервые встал на ноги.
5
Жизни нет дела до добра и зла. Люди в жизни тратят время лишь на то, чтобы оставаться живыми. Жизнь — это движение, и важно лишь то, что заставляет человека действовать — амбиции, власть, удовольствия.
6
Время, которое человек тратит на то, чтобы оставаться нравственным, он отрывает от движения, частью которого он является. Ему приходится делать выбор между добром и злом, потому что этого требует моральный долг — чтобы на другой день чувствовать себя человеком. Его совесть — проклятие богов, которое он должен принять, чтобы получить от них право мечтать.
7
Люди между 20 и 40 годами малопривлекательны. В этот период у человека крепнет воля, он становится опасным, но он еще даже не приблизился к пониманию вещей. Человек становится сильным прежде, чем становится нравственным. Страдания миру принесли люди в возрасте от 20 до 40. Все эти Гитлеры и Наполеоны — все они были в возрасте между 20 и 40.
8
Страх, как и многие другие вещи, проистекает прежде всего от праздности, и, если у тебя есть дело, которым можно, встав утром, сразу заняться, на страх уже не остается времени. Конечно, страхи остаются, но просто не остается времени, чтоб всерьез заниматься ими.
9
Я думаю, что со временем любому штурмовику приходится расплачиваться. Никто его не карает, не испепеляет его молния с небес, но он должен жить с самим собой, и приходит время, когда человек вынужден осознать, что натворил.
10
Человек имеет свободу выбора и мужество и смелость умереть за свой выбор — таково мое представление о человеке, и именно поэтому я думаю, что человек выстоит.
11
Мне кажется, подлинного сочувствия достойно стремление человека бороться со своей природой, со своей совестью. Вот что заслуживает участия. Не то, что человек страдал.
12
Я склонен думать, что единственный «покой», который известен человеку,— это мысль: боже мой, а ведь вчера я был счастлив!
13
Любой негодяй в конце концов приходит к тому, что прельщается респектабельностью. Трудно сказать, какой именно человек выстоит, но он выстоит, потому что всегда найдется тот, кто будет бороться со Сноупсами, будет стремиться уничтожить их.
14
Я убежден, что героическая минута выявит нужных людей. Трагична судьба человека, у которого не было этой минуты, который не смог стать таким, каким мог бы быть.
15
Я отнюдь не уверен, что в книге обязательно должен быть злодей. Если и есть в романе «Когда я умирала» отрицательный герой — так это условности и правила, которым люди вынуждены следовать. Умирающая женщина просит, чтобы ее похоронили за 20 миль от родных мест. Люди страдают только из-за того, чтоб доставить ее туда, сквозь огонь и воду тащат тело только для того, чтобы исполнить ее последнее желание, которое для нее самой уже не означало ничего.
16
Лично я прихожу к убеждению, что установить связи с внешним миром невозможно. Быть может, я приду в конце концов к какой-нибудь форме самообщения.
17
Грустно осознавать, что целое поколение должно провести свою жизнь, во всяком случае часы бодрствования, задаваясь вопросом, будет ли оно в живых завтра. Однако это — временное явление. Я думаю, что с годами люди будут все меньше и меньше беспокоиться о возможности случайного развязывания атомной войны.
18
Война — слишком страшная цена за жизненный опыт. Единственная положительная сторона войны, насколько я знаю, заключается в том, что она позволяет мужчинам освобождаться от своих женщин без занесения за это в черный список.
19
Сила, движущая писателем,— его сознание, что скоро, лет через семьдесят, он превратится в ничто, погрузится в вечное забвение. Поэтому он и стремится оставить после себя хотя бы надпись «Здесь был Килрой».
20
Я хочу, чтобы меня как частное лицо вычеркнули из истории, чтоб я не существовал для нее, не оставил бы истории никакого следа, никакой памяти о себе, кроме опубликованных книг. Очень жалею, что 30 лет назад я не мог еще предвидеть будущее: нужно было просто не подписывать свои вещи, как это делали елизаветинцы.
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram