21 сентября 1937 года вышла повесть-сказка Джона Р. Р. Толкина «Хоббит». История, в которой хоббит Бильбо Бэггинс помогает гномам победить дракона и завладевает Кольцом Всевластья, открыла мировой культуре мир Средиземья и положила начало жанру фэнтези. К 85-летию «Хоббита» перечитали письма и статьи Толкина, чтобы понять, откуда приходит тьма и какое отношение его легендариум имеет к нашей жизни.
Фото: Haywood Magee / Picture Post / Hulton Archive / Getty Images
Фото: Haywood Magee / Picture Post / Hulton Archive / Getty Images
1
Одна из тайн боли в том, что для страдающего она — залог блага, дорога вверх, пусть и непростая. Однако остается она «злом», и совесть любого человека должна бы устрашиться причинять ее по беспечности или чрезмерно, не говоря уже о том, что умышленно.
2
Люди таковы, каковы они есть, никуда от этого не денешься, а единственный выход — это отказаться от войн, и от планирования, и от организации, и от создания новых воинских частей.
3
Мы пытаемся победить Саурона с помощью Кольца. И даже преуспеем (по крайней мере, на то похоже). Но в качестве расплаты мы наплодим новых Сауронов, а люди и эльфы постепенно превратятся в орков. Не то чтобы в реальной жизни все это настолько очевидно, как в придуманной истории; да и с самого начала на нашей стороне орков было немало.
4
Большую часть своей жизни я изучал германский материал (в общем смысле этого слова, включая Англию и Скандинавию). В «германском» идеале заключено куда больше силы (и истины), нежели представляется людям невежественным. Еще студентом я ужасно им увлекался (в то время как Гитлер, надо думать, малевал себе картиночки и про германский идеал еще и слыхом не слыхивал) в пику классическим дисциплинам. Чтобы распознать истинное зло, нужно сперва понять благую сторону явления.
5
Я арестовал бы всякого, кто употребляет слово «государство», и, дав им шанс отречься от заблуждений, казнил бы их, ежели бы продолжали упорствовать!
6
Если бы мы могли вернуться к именам собственным, как бы это пошло на пользу! Правительство — абстрактное существительное, означающее искусство и сам процесс управления; писать это слово с большой буквы или использовать его по отношению к живым людям должно объявить правонарушением.
7
Человеку должно изучать что угодно, кроме человека; а уж самое неподобающее занятие для любого и даже святых — это распоряжаться другими людьми.
8
Вот вам разница между литературой и реальностью: любой, оказавшись на лестнице Кирит-Унгола на самом деле, немедленно захотел бы перенестись в любой другой уголок мира, кроме пресловутого Мордора.
9
Если литература нас хоть чему-нибудь учит, так вот чему: есть в нас некая извечная составляющая, свободная от забот и страха, которая в силах глядеть на те явления, что в «жизни» мы благодушно называем злом (нет, не то что мы их недооцениваем, просто нашего душевного равновесия они не нарушают).
10
Я полагаю, что по дозволению Господнему весь род человеческий (и каждый его представитель в отдельности) свободен не подниматься снова, но отправиться на погибель и в падении своем достичь самого что ни на есть горького дна.
11
Борьба между светом и тьмой — всего лишь особая фаза истории, возможно, один из образчиков ее узора, но не сам узор.
12
Истинный злодей — это военный самолет. Чувства мои более-менее сопоставимы с теми, что испытал бы Фродо, если бы обнаружил, что какие-то хоббиты учатся летать на назгульских птицах «во имя освобождения Шира».
13
Тираны-люди редко настолько порочны, чтобы превратиться в абсолютное воплощение злой воли. Насколько я могу судить, некоторые кажутся таковыми, однако им приходится управлять подданными, из которых лишь часть порочна в равной степени, а многим по-прежнему необходимо предъявлять «достойные мотивы», подлинные или вымышленные. Что мы наблюдаем и сегодня.
14
Есть также конфликты из-за важных понятий и идей. В таких случаях меня больше занимает исключительная важность того, чтобы оказаться на правой стороне, нежели беспокоит выявление неразберихи сбивчивых мотивов, личных целей и индивидуальных поступков (благородных или низких), в которую, как правило, впутаны «правое и неправое дело» реальных человеческих конфликтов.
15
В моей истории я не имею дела с Абсолютным Злом. Даже не думаю, что такое существует, потому что это — ноль. В любом случае я не считаю, что какое бы то ни было «разумное существо» целиком и полностью — зло.
16
Саурон воплощает собою максимально возможное приближение к абсолютно злой воле. Он прошел путь всех тиранов: начал хорошо, по крайней мере в том, что, желая все обустроить по своему разумению, он все же поначалу учитывал и благополучие (экономическое) других обитателей Земли. Однако в гордыне и в жажде власти он зашел дальше тиранов-людей, будучи по происхождению бессмертным.
17
Если бы «Запад» в отчаянии вывел или нанял орды орков и безжалостно разорил земли прочих людей как союзников Саурона или просто чтобы помешать им помогать Саурону, Дело Запада все равно осталось бы неоспоримо правым.
18
Я не чувствую себя обязанным «подгонять» свою историю к формализованной христианской теологии, хотя на самом-то деле старался сделать ее созвучной христианской мысли и вере, что подтверждается текстом книги шестой, где Фродо говорит, что изначально орки не были злом.
19
Фантазию возможно довести до крайности. Она может быть несовершенной. Ею можно воспользоваться во зло. Она даже может затуманить разум, которым сама же порождена.
20
Я считаю, что бегство от действительности — одна из основных функций волшебной сказки, и поскольку я одобрительно отношусь ко всем ее функциям, то, естественно, не согласен с тем жалостливым и презрительным тоном, с которым слово «эскапизм» часто произносят: жизнь за пределами литературной критики не дает для подобного тона никаких оснований.
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram