Продолжающаяся в Венеции Биеннале (Ъ начал рассказывать о ней две недели назад) отмечена не только рядом художественных достижений и чрезвычайно интересными концертами и спектаклями, уже состоявшимися или еще предстоящими в рамках культурной программы, которая вполне законно получила в итальянской прессе звание фестиваля: в этом году одновременно с Биеннале мировое сообщество отмечает юбилей знаменитой певицы Марии Каллас, обладательницы несравненного лирического сопрано — нынешним летом ей исполнилось бы 70 лет.
Этому событию посвящена специальная небольшая выставка, проходящая там же, в Венеции, которую составили фотографии, документы и письма — множество писем самой Каллас и обращенных к ней. Эта выставка — первый плод деятельности Ассоциации Марии Каллас, которая объединяет 18 известных певиц, среди которых такие знаменитости как Элизабет Шварцкопф и Джоан Сазерленд.
Представленные на выставке письма ранее были доступны только хранителям архива великой певицы и потому представляли особенный интерес для почитателей ее таланта, да и просто для тех любопытных, кто из спортивного интереса занимается собиранием малоизвестных фактов из жизни знаменитых людей искусства. Поклонники Марии Каллас могли в полной мере насладиться открытием, буквально потрясшим всех посетителей выставки — судя по письмам, фотографиям и другим документам, между Каллас и знаменитым итальянским кинорежиссером, драматургом, романистом, поэтом и литературоведом Пьером Паоло Пазолини существовала нежная привязанность, которую некоторые итальянские газеты поспешили назвать "невозможной страстью".
Их первая встреча произошла в 1969 году, когда Пазолини обдумывал свою "Медею", которая должна была проявлять совершенно варварские чувства и одновременно достичь пафоса высокой трагедии. Пазолини считал, что именно Каллас способна воплотить его замысел. По мнению журналиста Бруно Този, автора книги о жизни певицы, которая выходит в свет в конце июня и основана именно на представленных на нынешней выставке документах, приглашение сыграть Медею, оставившую все ради своей страсти и брошенную, явилось "первым сигналом" для Каллас, отношения которой с ее тогдашним спутником миллионером Онассисом все более запутывались.
Следующая встреча Каллас и Пазолини произошла в любимой режиссером Греции, точнее — на острове Тригонисси в Эгейском море. Оба они отдыхали, и тут-то, на песчаном берегу моря под жарким солнцем, Мария Каллас поведала все о своей жизни Пазолини, которым увлеклась еще годом раньше, во время совместной работы над "Медеей", и с гомосексуализмом которого уже успела примириться. Увлекся и Пазолини, чему свидетельство — полные нежности стихотворения, посвященные Марии, и письма, которыми поэт-режиссер и певица довольно часто обменивались. Существуют даже портреты Каллас, выполненные углем Пазолини.
Затем, в конце лета 1970 года, они отправляются вместе со знаменитым итальянским писателем Альберто Моравиа и еще несколькими друзьями в Южную Африку, в провинцию Наталь. Бруно Този рассказывает в своей книге, что, гуляя с Каллас, Пазолини нарочито рыцарски охранял ее, а иногда просто кричал в небо "Мария-а-а", особенно долго выпевая последний звук. Каллас же выглядела отчего-то немного смущенной и неуклюжей. В общем, они производили впечатление нежной и несколько печальной влюбленной пары.
Особенно сильно проявилась их дружба два года спустя, когда в июле 1972 года именно Каллас своими ласковыми письмами утешала Пазолини, которого покинул его любимый актер и любовник Нинетто Даволи. Правда, до сих пор неизвестно, пишет Бруно Този, обратился ли за помощью сам Пазолини, или Мария стала писать ему сама. В одном из писем Каллас пишет: "Милый друг, я так печальна от того, что ты мне поведал... Я не могу ничем заниматься, думая о том, как тебе трудно..."
Это был, наверное, последний всплеск в их отношениях; может быть, предполагает Този, Марии Каллас, покончившей с собой в 1977 году, как раз и не хватало участия такого человека, как Пазолини (он умер в 1975 г.).