Софья Палеолог — племянница последнего византийского императора — в 1472 году была выдана Виссарионом, греком по происхождению, кардиналом римской церкви и выдающимся деятелем Возрождения, замуж за Ивана III неслучайно. Виссарион не столько заботился о личном счастье своей подопечной (едва ли бы он в этом случае отправил ее за тридевять земель замуж за мужчину, с которым не был даже знаком), сколько о деле спасения Византии, находившейся с 1453 года под властью турок. Софья была отправлена в Москву для того, чтобы вдохновить Ивана III на борьбу с османами и заодно склонить к унии с католической церковью.
Ни того ни другого не произошло: у Ивана III была своя политическая линия, обусловленная собственными интересами русских земель. Софья же играла роль «знатной пешки»: она ничего не выбирала, не имела своей оформленной общественно-политической позиции.
Большие сомнения вызывает и вклад Софьи Палеолог в перестройку Московского кремля в конце XV столетия: нет ни одного источника, который бы подтверждал ее участие в этом процессе. Она могла рассказывать своему супругу о каменных постройках Греции и Италии, однако не ее мнение было решающим в деле изменения облика великокняжеской резиденции на Боровицком холме.
Активное участие Софьи в политической жизни также вызывает большие сомнения. У них с Иваном III было двенадцать (!) детей, кроме того, источники позволяют предположить еще несколько ее неудачных беременностей. Как метко выразился один современный ученый, «подобный ритм семейной жизни серьезно ограничивал возможности активного участия Софьи в политической или даже в придворной жизни».
Более того, сама Софья также едва ли осознавала себя деятельницей, самостоятельной общественно значимой фигурой. Другое дело, что для греков, вдохновленных проповедями Виссариона, она сама и ее брак с Иваном III стали символом надежды на возможное обретение независимости их родины. Русские же современники Софьи связывали с ее приездом целый ряд негативных изменений при московском дворе. Наиболее ярко их выразил в середине XVI века Берсень Беклемишев, сказавший однажды Максиму Греку: «Как пришла сюды... Софья с вашими греки, так наша земля замешалася и пришли нестроения великие... а дотоле земля наша Русскаа жила в тишине и в миру».
Мысль о значительной и позитивной роли Софьи Палеолог в жизни России восходит к рубежу XVIII-XIX веков, ко временам Николая Карамзина. Для него — человека екатерининской эпохи — не было ничего удивительного в том, что просвещенная императрица могла управлять судьбами страны и даже мира... Но блистательный век Екатерины далеко отстоит от Средневековья с его идеалами и ориентирами.