Вчера новым главой Совета по правам человека при президенте РФ официально стал Валерий Фадеев. Спецкор “Ъ” Александр Черных поговорил с Валерием Фадеевым о его планах на работу СПЧ, но так и не смог понять, чем «отстаивание социальных прав граждан» отличается от «защиты политических прав и свобод».
Фото: Петр Кассин, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Петр Кассин, Коммерсантъ / купить фото
— Вы, наверное, видели, как многие говорят: «Теперь совет умрет».
— Некоторые коллеги из ОП РФ плачут.
— Из-за того, что вы их бросаете?
— Да. Буквально, физически плачут. Очень уважаемые люди, активные деятели гражданского общества. Так что разные реакции есть. Знаете, как раньше говорили: «Я же не червонец, чтобы всем нравиться». Когда Михаил Федотов пришел в СПЧ, многие говорили: «Ах, он задушит совет!» Тогда все считали, что Элла Александровна Памфилова прекрасно руководила советом. А теперь и Элла Александровна не очень угодна некоторым на своем посту главы ЦИКа.
— Что, на ваш взгляд, нужно изменить в совете?
— Я всегда опираюсь на тех людей, с которыми работаю. Да, у меня есть своя позиция, но в первую очередь важна позиция членов совета. В конечном счете они в основном будут определять повестку дня совета. Они создают атмосферу работы совета. Под руководством Михаила Федотова совет работал эффективно и продуктивно, поэтому никаких резких движений в ближайшее время я делать не буду.
— Вы сказали: «У меня есть позиция». В чем эта позиция выражается?
— Ни в коем случае не умаляя важность политических прав и свобод, я считаю, что права социальные недостаточно заметны в общественно-политическом поле. В стране очень много неравенства, особенно в небольших городах, в депрессивных регионах. У людей очень мало возможностей реализовать свои права — на достойную оплату труда, на жилье, на медицинское обслуживание и так далее. И мне кажется, это не менее важно, чем отстаивание политических прав и свобод.
— Вы говорите о важности социальных прав, но разве они не связаны с правами политическими?
— Связаны, но только отчасти. И сочетание эффективной демократии и сильного государства — сильного не в части подавления, а в части реализации социально-экономических проектов — конечно, это идеал. Вот что такое для меня демократия? Есть хорошая формула: широкие, равноправные, защищенные, взаимообязывающие консультации по поводу политического курса. Могут быть разные формы таких консультаций. Но самое важное — чтобы в стране они были. Чтобы обсуждались важнейшие вопросы, проблемы развития страны.
Я согласен, что у нас эти консультации недостаточно широки и взаимообязывающи. Это всплывает вокруг возможного мусорного полигона в Архангельской области у станции Шиес. Это всплывает в Екатеринбурге, вокруг строительства храма. Надо искать механизмы налаживания таких консультаций.
— Хорошо, вы говорите, что демократия — это консультации. Тогда возьмем Алексея Навального, которого не допускают ни к выборам, ни к телевизору.
— А разве Навальный хочет консультироваться по каким-то вопросам? По-моему, он бесконечно обличает власти, правящую партию, президента, каких-то деятелей… Я не заметил, чтобы хоть кто-нибудь, а не только «Единая Россия» или Госдума захотели обсуждать программу Навального. Хоть кто-нибудь в стране.
— Людям, которые хотели бы ее обсуждать, заказан другой уровень. У них нет представительства в Госдуме.
— Чтобы получить представительство в Госдуме, нужно набрать сколько-то там процентов голосов.
— Отлично, и мы переходим к истории про выборы в Мосгордуму. Многие считают, что людям не дали возможность получить представительство в управлении городом.
— К сожалению, я особо этим не интересовался тогда — сейчас бы я интересовался этим глубже. Но ведь там, насколько я понимаю, были реальные нарушения при сборе подписей?
— Люди, которых не допустили, говорят, что это не так. Что у них не было нарушений, а вот на нарушения провластных кандидатов полностью закрывали глаза.
— Хмм… Не могу комментировать. Не разбирался.
полная версия kommersant.ru/12722