Продавать жилой недвижимости больше всех в России, первым взяться за создание инфраструктуры для частных вертолетов, ежеминутно контролировать каждый из десятков своих проектов. Корреспондент "Денег" Эмма Терченко целый день пыталась выдержать темп владельца группы компаний НДВ Александра Хрусталева.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Духанин / купить фото
9:20
Черный Rolls-Royce Александра Хрусталева мягко выруливает на Новорижское шоссе. С утра пробок из Москвы нет, до вертолетного центра Heliport-Moscow всего 500 м. Александр погружен в iPhone: по очереди тычет в окошки с данными камер с нескольких десятков строек, которые ведет его компания. В одном из окошек — застывшая картинка. Набрав номер, Александр отрывисто чеканит слова: "Связаться с охраной в Истре. Сказать, что камеры не работают. Камеры включить, по исполнении прислать SMS. Если я обнаружу, что камера не работает больше десяти минут. Это. Будет. У нас. Чрезвычайное. Происшествие".
Расшифровки никто не просит. По Новой Риге Александру проехать считаные мгновения, но за это время камеру на Истре включили, SMS отправили.
9:40
Heliport-Moscow видно с шоссе: высокие сводчатые надувные шатры, ангары для техники на берегу Москвы-реки. Новенькие вертолеты один за другим садятся и взлетают, прибывшие на них состоятельные дачники деловито пересаживаются в машины, чтобы ехать в московские офисы. Я узнаю совладельца сети Ginza Кирилла Гребенщикова: он прилетел не на такси, а на собственном Robinson и в офис, похоже, не собирается, обсуждая что-то с группой бизнесменов-пилотов.
— На сегодня запланирован подвиг,— делится их секретом Хрусталев.— Будем рекорд ставить для Книги Гиннесса. 25 вертолетов полетят квадратом 500 на 500 метров. До нас итальянцы летали этим квадратом. Но их 16 было. Уделаем.
Один из летчиков, улыбчивый крупный мужчина, бросается к Хрусталеву с объятиями, показывает фото в телефоне.
— Вот Саня малого спас! — подзывает меня Хрусталев.— В телефоне фотография испуганного малыша лет шести, улыбчивый мужчина — руководитель спасотряда вертолетчиков, с утра, как выяснилось, нашли "потеряшку" в подмосковном лесу, доставили родителям.
Хрусталев между тем уже летит дальше по территории, время от времени останавливаясь, чтобы поздороваться с коллегами или клиентами. "Здесь все временное,— машет он в сторону шатров.— Через год здесь все будет другое". В одном из шатров — макет: гигантский хелипорт с гостиницами и бизнес-центром, одна из-под другой выезжают вертолетные палубы, соединенные лифтами, на реке — яхт-клуб и деревянная сцена. "Здесь будут супертусовки: я хочу, чтобы прямо из воды поднимался огромный экран",— рассказывает Хрусталев. Сейчас на этом месте деревянный коттедж, рядом сад камней. "Это все тоже снесут, все временное",— бросает Хрусталев, наслаждаясь произведенным эффектом. Я охаю, таращу глаза: домик с садом камней жалко, он, похоже, раз в пять дороже моей дачи. "Надо бояться не больших расходов, а маленьких приходов!" — усмехается Хрусталев, назидательно подняв палец, и направляется к вертолету — лететь в Истру.
10:20
Хрусталев научился летать на вертолете два года назад. Закономерный результат его хобби — инфраструктурный проект на всю страну: за три года — 24 вертолетные площадки. Чтобы вроде как было куда лететь, если уж сел за штурвал. Сейчас, впрочем, за штурвалом не он, а пилот Дмитрий ("Больше 7 тыс. км налетал",— ободряет Александр нашего фотографа Диму Лебедева, который боится летать).
Я летала на вертолете только раз, на военном. В нем плохо пахло, болтало. Разница между тем и этим полетами — как между поездкой на уазике и Rolls-Royce. Лететь нам от Новой Риги до Истры всего минут пятнадцать.
Хрусталев, сидя на переднем сиденье, требовательно осматривает свой объект — микрорайон Красногорский. В приделанный к наушникам микрофон он негромко, но внятно проговаривает свои принципы.
"Безопасность — это для меня все. У нас в тусовке вертолетной был один банкир, пилот. У него свой вертолет. Позволял себе финты всякие. Сам он опытный, но он искушал тем самым новичков, понимаете? Типа, а так можешь? И я запретил ему появляться в любом из хелипортов. А что, это моя частная собственность. И меня все поддержали в тусовке".
11:10
Рекорд, как выяснилось, ставят здесь, на истринской площадке. 25 пилотов, половина лиц знакома по списку Forbes, пьют чай в ресторане, в ангаре инженеры заканчивают последние приготовления. "О, здрасьте! И вы, что ли, полетите?" — кричит фотограф Лебедев предпринимателю Михаилу Фариху, которого знает откуда-то. "Да куда мне, я тут за кофе отвечаю",— улыбается мужчина, все хохочут и вместе с Фарихом отправляются в учебный центр готовиться к полету. По стенам учебного центра развешаны фотографии с вертолетных кругосветок, которые совершали члены этого клуба, маленькие вертолетики припаркованы и в тропических лесах, и на айсбергах. Хрусталев остается в ресторане, чтобы выбрать картины, которые здесь повесят, и отругать персонал за слегка расшатанный барный стул. "Не должно быть никаких "слегка"!" — обрывает он оправдания бармена.
На Истре помимо тренировочной площадки и ангаров с вертолетами (компания Хрусталева уже стала крупнейшим на рынке продавцом вертолетов Robinson и Airbus) сервисный цех. Хрусталев распоряжается о покупке покрасочной машины и снова приходит в ярость, обнаружив на дорожке у цеха два масляных пятна: "Въезд машин на дорожку запретить. Пятна убрать".
13:10
Уже загрузившись в вертолет, чтобы лететь на новую площадку в Реутов, Хрусталев дважды оборачивается в сторону злополучных пятен — злится. "Стройка — это такая вещь,— объясняет он мне.— Следить нужно самому каждый день, каждую минуту. Допустим, я приезжаю на объект и вижу, что у строителей выше пятого этажа нет туалета. Это значит, что цемент в вашей новой квартире будет, пардон, попахивать. Значит, строители кучи в цемент кладут и потом заливают новым. Они-то мне будут хором доказывать, что они вниз лазают. Куда они там лазают!"
Площадка, на которую мы прилетели, находится прямо на насыпи МКАД, и здесь процесс в самом начале: три месяца назад землю купили, а к 1 ноября по планам Хрусталева будет маленький хелипорт. Строителей, которые нас тут встречают, Хрусталев быстро выводит на чистую воду: непозволительные проволочки и вон та плита отошла. "Да-да, щебеночки подсыпем",— у строителей такой вид, будто вот прямо сейчас наложат в бетон.
15:00
Хелипорты Хрусталев строит за МКАД, а сейчас ему нужно в город, и из вертолета он снова пересаживается в Rolls-Royce. Пока едем на очередную стройку, вспоминает службу в армии — с нежностью. Говорит, что если, дай бог, будет у него сын (пока — две дочки), тоже пойдет в армию, а как же.
"У меня был комбат, он говорил так: "Хрусталев, вот есть точка. Меня не волнует, как эта гора называется, какая у нее высота и ширина. Есть точка, и ты должен ее взять". И мы тогда эту точку взяли. Товарищей потеряли много, но взяли. Это был Карабах,— помолчав, Александр добавляет: — И вот если я сказал, что 1 ноября у меня будет открытие в Реутово, другого быть не может. Будет открытие".
Свою высоту в бизнесе Хрусталев, как выяснилось из разговора, брал дважды, оба раза начинал с нуля. После армии, вернувшись в 1991 году в родное село Завидово, занялся тем же, "чем все": палатки, парикмахерские, даже ателье. "Маньяк контроля" жил в нем уже тогда: "Сейчас у меня на объектах больше 1 тыс. камер установлено, вот они все у меня в телефоне в окошках. А первая появилась в первой же палатке. Только она была из папье-маше". Работники, впрочем, принимали камеру за настоящую и сумки со своей водкой, которую норовили продать вперед хозяйской, на работу таскать перестали. "За воровство, за пьянку я увольнял сразу. Так через год у меня было уже палаток тридцать-сорок. Потом — первая парикмахерская. Я книжки читал, во всем разбирался — в красках импортных, в способах завивки. В результате у меня все жены директоров предприятий в очередь стояли". К 1995 году, по словам Хрусталева, у него был довольно крупный по меркам Тверской области бизнес, но он бросил его, уехав в Москву без копейки. Я уточняю: сам бросил или помогли? "Знаете, в таких городах все повязаны, от и до,— объясняет он причины случившегося.— Меня не выдавили, нет, я сам решил уехать. Не хотел никакой крыше платить — это одна причина, но другая была в том, что мне просто дико надоело то, чем я там занимался".
Новый виток начался не сразу. Два года жил с женой и дочкой в комнате у приятеля, пытался устроиться на работу, но с одним только техникумом за плечами никуда не брали. Решил стать частным риэлтором. Пришлось занимать деньги, активнее знакомиться с людьми. Дело пошло, зарегистрировали компанию НДВ ("Недвижимость для вас").
"А потом случился кризис! — Хрусталев улыбается во весь рот, будто кризис — самые что ни на есть именины сердца.— Кризисы — это моя стихия, я их обожаю. Тогда, в 1998-м, я красиво исполнил. Я сидел весь в товаре. Квартир десять у меня было на выкупе или пятнадцать, я же начинал еще только. Одну квартиру продал — с полсуммы все кредиты погасил, остальное все — чистая прибыль. В 2008 году еще интереснее была ситуация. Когда случился обвал, встал рынок недвижимости — у меня тогда за один год выручка увеличилась в 27 раз! Мы с сотой позиции в рейтингах вышли на первую. И с тех пор наши продажи никто не перекрыл, половину объемов Москвы. Это я скромно сказал, на самом деле временами до 70%. Больше 100 млрд продажи у нас".
Пока он говорит, я пытаюсь осознать, как можно было с десяти московских квартир за десять лет дойти до продаж на 100 млрд руб. Да еще в кризис, когда кругом недострой и продажи останавливаются. "Недострой? — радостно подхватывает Хрусталев.— А я люблю недострой! Вон смотрите! — он показывает в окно, мы медленно тянемся по пробкам в сторону Таганской площади.— Вот этот дом, Дубровская слобода. Я его у Полонского купил. Дешево купил, конечно, Сергей очень возмущался, что я его прессанул. Три года стоял недострой. Обманутые вкладчики, все дела. Проинвестировал стройку, в три шкуры драл строителей — и пошло дело. Шикарный проект, полностью заселен уже дом".
Хрусталев еще расписывает прелесть кризисов, но вдруг его голос опять наливается металлом. "Виталий! — обращается он к водителю.— Никогда. Не выезжай. На дорожку!" Это водитель, желая высадить хозяина поближе к входу на новогиреевскую стройку ЖК "Терлецкий парк", чуть-чуть заехал на тротуар.
16:00
Объект, на который мы приехали, тоже из недостроев, и весьма знаменитых. Минобороны начало его строить аж в 2007 году, стройка остановилась. Московское правительство неоднократно собирало экстренные совещания по этому поводу. "Обманутые дольщики, 12-летний простой",— рассказывает Хрусталев, надевая каску. Теперь он обещает сдать проект через полтора года. "Да здесь вообще Шанхай будет",— простирает он руку к строящимся домам.
Выкупать стройку в данном случае Хрусталеву не пришлось: застройщик на проекте прежний, но после того, как в проекте появилась "НДВ-недвижимость", стройка продолжилась и продажи пошли. "Всем кажется, что долгострой могут спасти только деньги, а это не так. Мы приходим в проект — мы раскачиваем его силами маркетинга. И главное — ускоряем все очень существенно. Начальник стройки получает зарплату 150 тыс. руб.— конечно, в его интересах получать ее и год, и два, и три. А я ускоряю строительство максимально. Если я год управленческих затрат срезаю — это ведь уже гигантская экономия".
Проходя по территории ЖК с начальником стройки, который уже понимает, что не будет получать зарплату вечно, Хрусталев скрупулезно осматривает состояние газона — недостаточно ровный, с досадой замечает он. Начальник стройки вытягивается в струнку: через час Хрусталев в телефоне будет смотреть, подстрижен ли газон, и, если увиденное его не устроит, зарплаты можно лишиться еще раньше.
17:30
Мы с фотографом валимся с ног от голода и усталости, а Хрусталев потихоньку начинает раздражаться, что с нами он сильно теряет в темпе: обычно к этому времени успевает обежать в два раза больше. Отправляемся в ресторан. Пока несут закуски, есть время поболтать на общие темы. "Я патриот,— признается Хрусталев.— Мне многое у нас нравится больше, чем на Западе. Москва — самый красивый город в мире. Париж близко не стоял. И народ наш... Преимущество России — мы быстрее и креативнее. Не падаем в обморок от проблем".
Тут Хрусталев выдает главную (за последние два года) мечту: создать новый пассажирский вертолет, который заткнет за пояс Robinson и Airbus. "Это будет iPhone среди вертолетов",— предается мечтам Хрусталев. Впрочем, переходя к деталям, спускается на землю: "Коррупция, конечно, очень мешает в реализации проектов. Государство всюду: в стройкомплексе уже сидит по уши, любой бизнесмен под угрозой, что все отнимут".
— А если у вас все отнимут, что тогда? — спрашиваю, с наслаждением уписывая морепродукты.
— Тогда я, наверное, перестану быть патриотом.
Не дождавшись, когда принесут основное блюдо, Хрусталев срывается с места и убегает — нужно заскочить в оружейный магазин, забрать сделанное для него ружье (скоро в Африку на охоту), потом заскочить переодеться на вечернее мероприятие в "Голден Пэлас". Только вечером спокойно в вертолет — и на дачу.