В доброте, да не в обиде

Премьера кино

Завтра в прокат выходит "Короткий срок 12" (Short Term 12), образчик американского независимого кино, принесший охапку фестивальных наград режиссеру Дестину Креттону за трогательную экскурсию по интернату для трудных подростков. Чересчур умильной интонацией этот душеспасительный фильм вызвал легкое недоверие ЛИДИИ МАСЛОВОЙ.

Такое обилие призов зрительских и даже критических симпатий у "Короткого срока" (заурядного в художественном плане и несложного в психологическом) трудно объяснить чем-то, кроме как сидящим у многих в не очень-то глубоком подсознании страхом перед подростками, периодически ни с того ни с сего приходящими в школу с ружьем и расстреливающими одноклассников. В мире, построенном Дестином Креттоном из пластмассовых кубиков нежных расцветок, таким съехавшим с катушек юным психопатам взяться решительно неоткуда: настолько неизбежно оздоровительной выглядит обстановка в отдельно взятом краткосрочном интернате N12 для детей из неблагополучных семей. В начале фильма туда поступает несколько испуганный новый сотрудник (Рами Малек), чтобы присоединиться к разнополой паре молодых воспитателей, довольно близких к идеальным: спокойные, рассудительные, ответственные, все понимающие, с юмором, умеющие проявить и жесткость, и терпимость в нужных пропорциях в нужный момент. Парень (Джон Галлахер-младший) к тому же еще и прекрасно готовит, печет трудным пацанам и девчонкам вкусненькие кексики, однако весь фильм не может добиться от своей закрытой напарницы (Бри Ларсон), чтобы она "пустила его к себе в голову", и ревнует ее к двухколесному другу-велосипеду — не помогает их эмоциональному сближению даже и то, что они ждут общего ребенка.

Среди подопечных непростой возлюбленной пары (не слишком афиширующей свои романтические отношения, о которых все прекрасно знают) наиболее выпукло трудное детство и тоску по "нормальной жизни" воплощает делинквентный негритенок (Кит Стэнфилд), даже на свой день рождения ничего не желающий, кроме как побрить голову налысо, и начитывающий обиженный рэп со словами: "Мне восемнадцать, и вокруг одно говно". Воспитательница находит у него в матрасе наркотики и заводит педагогические беседы примерно в таком оригинальном духе: "Мой отец сидел в тюрьме десять лет, я не хочу, чтобы это произошло с тобой".

Смурную ноту в благостную атмосферу интерната вносит неплохо получившаяся у обаятельной молодой актрисы Кейтлин Девер мрачная девочка-суицидница, очень правдоподобно рисующая тараканов и креативно украшающая стены пенисами в разрезе из учебников биологии. Угрюмая девочка уверена, что папа скоро заберет ее, и не хочет тратить силы на краткосрочные отношения с другими обитателями интерната, но постепенно оттаивает и начинает вливаться в коллектив, тем более что чуткая героиня Бри Ларсон и к этой строптивице мгновенно находит подход на почве не только любви к рисованию, но и аналогичных проблем с отцом (их иллюстрирует сочиненная девочкой басня про осьминожку и акулу, под предлогом дружбы отъедающую у осьминожки конечности). Окончательно девушки сходятся, когда обнаруживают объединяющую их неприязнь к то и дело лезущей в кадр желтой надувной голубоглазой собачке — она в фильме как бы обозначает фальшивую приторную доброту, от которой режиссер вроде бы пытается откреститься, когда заставляет героинь дружно пинать и колошматить ни в чем не повинную игрушку. Ненатуральная доброта, впрочем, тут же влезает в окно, как только Дестин Креттон пытается выставить ее за дверь,— примерно с такой же настойчивостью, с какой пытается дать деру один из воспитанников, в общем-то смирный, но целеустремленный рыжий мальчик (Алекс Коллоуэй), который раз за разом стремительно пробегает несколько десятков метров по ухоженной интернатской лужайке, хотя привычные воспитатели неизменно его настигают. Последний раз, в торжественном финале, он совершает попытку побега, накрывшись американским флагом и в рапиде, тем самым окончательно растаптывая последние робкие ростки симпатии к фильму, которые могли зародиться в чувствительной зрительской душе, несмотря на всю откровенность и грубость разворачивающейся на экране спекуляции на благодатную тему украденного детства.