В зоне протеста на майдане Незалежности формируются и действуют отряды гражданской самообороны. Их задача — удерживать под контролем демонстрантов занятые административные здания и отражать попытки властей снести баррикады. Руководит отрядами комендант палаточного городка, народный депутат АНДРЕЙ ПАРУБИЙ. Подробностями своей работы он поделился с корреспондентом "Ъ" АЛЕКСАНДРОМ РАДЧУКОМ.
Фото: УНИАН
— Когда начинается ваш рабочий день?
— Стабильного графика у меня нет. Я все ночи на Майдане, практически не сплю. Приблизительно с 6.00, так как атаки (силовиков.—"Ъ"), как правило, происходят до 5.00, я пробую поспать два-три часа. Таким образом, мой рабочий день коменданта длится около 20 часов, с 10.00-11.00 до 6.00-7.00 следующего дня.
— Что вы делаете в первую очередь?
— Мой день начинается и заканчивается обходом боевых постов палаточного городка. Я проверяю, находятся ли "сотни" (отряды самообороны.—"Ъ") на баррикадах, работает ли информационный центр. Одной из самых острых проблем является неимоверное количество телефонных звонков. Я не всегда успеваю на все ответить. Сейчас одна из самых важных задач, которую я поставил — расширить состав и функции информационного центра, чтобы все участники акции протеста на Майдане, у кого есть какие-либо вопросы, предложения, обращения, могли подойти и получить помощь у волонтеров.
— Как известно, организационной работой на Евромайдане занимаетесь не только вы: есть еще коменданты Дома профсоюзов, здания киевской мэрии. Кто принимал решение о назначении комендантов?
— Я был комендантом палаточного городка, еще когда акция сопротивления проходила на Европейской площади возле Украинского дома. А 1 декабря, когда сотни тысяч людей вернулись на майдан Незалежности, мне было поручено уже там организовывать лагерь, и меня повторно назначили комендантом Майдана. Решение принимал Штаб национального сопротивления. Позже были назначены комендаты Дома профсоюзов, здания киевской мэрии, Октябрьского дворца и Дома архитекторов.
— Каковы ваши полномочия?
— Я вам так отвечу — они в значительной степени регламентируются обстоятельствами. Моими ключевыми направлениями являются организация работы палаточного городка и обороны Майдана. Эти две функции можно считать ключевыми для меня. Другие коменданты, например Степан Кубив и Михаил Блавацкий (народные депутаты, коменданты Дома профсоюзов), взяли на себя, в частности, питание и медицинское обслуживание. Так легче: у людей на Майдане есть возможность получить медицинскую помощь в Доме профсоюзов, и, соответственно, эту функцию я уже не должен брать на себя. То же самое — подвоз, хранение, распределение продуктов питания и другое. Это разгружает меня, и я уделяю больше внимания организации охранных функций, отрядов самообороны, создание которых я инициировал еще около Украинского дома на Европейской площади.
— А кто отдает приказы вам и кому вы их передаете? Сколько у вас помощников?
— Приказы я получаю от руководителя штаба национального сопротивления Александра Турчинова. У нас каждый вечер проходят совещания. На совещаниях мы определяем направления работы, а я распределяю их по такой схеме: тактические задачи выполняют три заместителя — это Максим Бурбак от "Батькивщины", Игорь Луценко от общественных организаций, Валерий Черняков от "Свободы". Еще у меня есть два заместителя по разным направлениям — Николай Величкович занимается охраной и отрядами самообороны, Юрий Онищенко — хозяйственной частью. То есть всего получается пять заместителей, двое из которых являются представителями политических партий. У нас идет стабильное дежурство всю ночь: например, Игорь Луценко дежурит каждый вечер с 21.00 до 24.00, Максим Бурбак — утром с 5.00 до 9.00 и так далее.
— Каковы будут ваши действия в случае очередного штурма? Как действует система командования отрядами самообороны?
— Это самое сложное задание для меня — организация коммуникации с отрядами. Это серьезная проблема, поскольку баррикад много, и периметр (лагеря.—"Ъ") достаточно большой. Главное — эффективная коммуникация в момент атаки и противостояния с "Беркутом". Мы сразу не рассматривали мобильные телефоны как средства коммуникации в "час икс", так как понимали, что мобильную связь могут отключить. Для подстраховки во время дежурства мы использовали рации, но в момент нападения на наш лагерь мы увидели, что рации глушат.
Поэтому я принял решение, что самый эффективный способ отдавать приказы — использовать сцену. Этот план полностью оправдал себя и оказался эффективным при нападении на Майдан. Во время атаки все распоряжения и приказы отдаются со сцены.
В случае атаки с нескольких сторон тактически план действий такой: на всех пяти баррикадах остаются отряды, невзирая на то, насколько жестко атакуют одну из них. То есть каждая баррикада должна оставаться со своим гарнизоном. Мы ведь понимаем, что они научились делать маневры, что можно куда-то отправить внутренние войска для отвлечения наших сил, а куда-то — "Беркут" для атаки. Для укрепления обороны у нас есть резервные "сотни". Предполагалось, что если прорывают главные, передние баррикады, если мы видим, что не можем их сдерживать, то переходим на вторую линию обороны — Дом профсоюзов--cцена--Главпочтамт — и удерживаем палаточный городок. Только в этом случае по моему приказу "сотни" должны были перегруппироваться, отойти от баррикад и занять линию обороны перед сценой. Всех женщин и девушек для безопасности мы решили отводить к сцене за вторую линию обороны.
И этот план полностью сработал 11 декабря, несмотря на то что атака была осуществлена одновременно с трех сторон большими силами спецподразделений "Беркута" и внутренних войск. И хотя со стороны Европейской площади наши "сотни" были вынуждены отступить — "сотник" седьмой "сотни" и несколько десятков ребят из самообороны получили серьезные травмы головы,— они тут же выстроились в заградительный строй между "Беркутом" и сценой. Первая и третья баррикады — на улице Институтской и со стороны улицы Михайловской — удержали первую, самую мощную атаку, а позже, когда я сам повел на передовую резервные "сотни", даже начали оттеснять нападавших. Считаю, что в ту ночь действия защитников Майдана были намного эффективнее действий "Беркута" и других спецподразделений МВД, исполняющих преступный приказ.
— В середине недели в отрядах самообороны, по вашим словам, было 4 тыс. человек. Сколько их сейчас?
— Их число увеличивается в среднем на 150-200 человек в день. Существует большая ротация: одни люди приезжают, простоят две-три ночи и уезжают, другие остаются дольше. В целом в запасе есть 4 тыс. человек. На постоянном дежурстве находится около 2 тыс. По две сотни — на каждой баррикаде, две сотни охраняют подземный переход, три сотни — сам периметр, остальные — в резерве. Это и есть то приблизительное количество людей, которые постоянно присутствуют на дежурстве. Но мы производим замену — когда одни отсыпаются, заступают другие.
— Что вы будете делать в случае отключения электричества и водоснабжения?
— Мы это предусмотрели. Наша сцена подключена к генераторам, большинство палаток тоже. Мы понимаем, что когда обесточат сцену, наша система защиты ослабнет. Если бы в ночь последнего штурма баррикад (11 декабря.—"Ъ") я не перемещал вовремя подразделения на тот или иной участок, нам было бы очень тяжело держать оборону. И, собственно, благодаря руководству со сцены, подтягивая новые группы туда, где происходила атака, мы смогли удержать Дом профсоюзов и сберечь третью баррикаду. Поэтому сцена и микрофон очень важны.
— Готовы ли вы отражать атаки не только силовиков, но и провокаторов в подконтрольной вам зоне протеста?
— Нам каждую ночь поступает информация о подготовке провокаций — о том, что есть определенные попытки внедрить в наши ряды людей, которые изнутри будут создавать конфликтную ситуацию и, как результат, спровоцируют столкновение между гражданами. Это может стать для Виктора Януковича предлогом для введения чрезвычайного положения. Есть информация, что власть попытается это сделать путем гражданского противостояния, чтобы силовики выступали как третья сила. Именно для этого якобы сторонников Януковича свозят на Европейскую площадь. Пока у нас есть достаточно источников, чтобы суметь отфильтровать всю информацию о провокациях и проверить, что соответствует действительности, а что нет.
— На днях вы заявили, что следующее наступление силовиков будете отражать более решительно. Не боитесь ли вы, что это может спровоцировать отряды "Беркута" и внутренних войск на применение грубой силы?
— Скажу откровенно — это огромная ответственность. Огромная ответственность за тех ребят, которые стоят на Майдане, в первую очередь — из отрядов самообороны. Когда перед штурмом я собрал сотников и сказал, что мы не будем использовать никаких средств защиты, кроме касок, ребята спрашивали: "Как же так, Андрей, они будут нас избивать, а мы будем просто стоять?". Я говорю: "Ребята, надо держаться, можно будет применять средства активной защиты только после моего особого приказа со сцены". И ребята своими телами защищали Майдан. Когда они падали, на их место становились другие. Когда "Беркут" просто калечил наших ребят, не помогали даже каски и средства защиты. Вот в этом-то трагедия — ребятам запрещено осуществлять даже минимальное сопротивление. Я пообещал, что такое больше не повторится. В следующий раз мы будем защищаться более активно.
Хотя мы понимаем, что применение силы может спровоцировать еще большие зверства с их стороны, но и они должны понимать, что так, как было, больше уже не будет. Есть разные способы — возможно, древка флагов; очень эффективной является вода, как продемонстрировала ситуация со штурмом здания мэрии. У ребят есть помпы для воды. Просто я хотел бы, чтобы и они знали: больше не будет так, что мы будем головы подставлять, и лучшие ребята окажутся в больницах. И поэтому я говорю — мы будем защищаться. Я понимаю уровень риска, я понимаю уровень ответственности, но мы вместе будем защищаться.
— Вы общались с командирами спецподразделений на баррикадах? Какова их реакция на происходящие события?
— Вы же, наверное, видели, что я не только руководил со сцены, но и вел на баррикады резервные сотни. Причем спрыгивал на головы "беркутовцев", шел к их генералам. У них затуманенные глаза. Если бойцы внутренних войск еще что-то говорят, то у тех — пустые глаза, и все. К ним обращаешься, но они не хотят говорить, они не способны слышать, они не готовы коммуницировать даже в патовой ситуации.
— А как вы считаете, почему так происходит?
— Я слышал, что им дополнительно платят, но я не могу этого утверждать. У меня есть более правдоподобная версия: их просто зомбируют. Им говорят, что на Майдане стоят за 400 грн в день, что 1 декабря у здания администрации президента погибло трое "беркутовцев". Власть направляет на них свою пропаганду, чтобы сделать их озлобленными.
Я думаю, что сейчас боевой дух "Беркута" сильно упал. Думаю, пообщавшись с нашими людьми, постояв вместе, это уже будет не тот "Беркут", на который рассчитывает Янукович.
— На днях вы договорились об аренде еще одного здания — Дома архитектора. В этом вам помогла киевская власть?
— Я не контактирую с киевской властью — коммуникация отсутствует. Мы приходим непосредственно к руководству учреждений и проводим переговоры. Мы говорим, что готовы заключить договор аренды и оплачивать его официально. Сам договор заключается с народным депутатом, собственно, со мной. Здание Дома архитекторов будет использоваться для размещения Штаба отрядов самообороны: ребята ночуют в подвальных помещениях, кроме того, мы пользуемся залом для проведения инструктажей. Все запланированные мероприятия в Доме архитектора проводятся строго по графику — никаких препятствий с нашей стороны нет. Когда мероприятия заканчиваются, мы используем помещения для инструктажа новобранцев: как себя вести, как действовать на баррикадах, как выявлять провокаторов и других людей, которые могут представлять опасность. У нас есть специалисты: бывшие воины--"афганцы", спецназовцы, ветераны милиции, и они предоставляют очень грамотный инструктаж для бойцов наших отрядов самообороны.
— Сколько стоит месячная аренда Дома архитектора?
— Финансовые моменты мы еще не оговаривали. На сегодняшний день сумма не зафиксирована.
— Ваш прогноз — чем и когда закончатся события на Майдане?
— Я говорил уже не раз, что революции по графику не бывает — до понедельника стоим, во вторник расходимся. Не бывает так. Вы же видите, что эти 22 дня — это целая драма... Знаю одно: мы готовы стоять и дальше, ситуация постоянно меняется, и, может, сейчас не видно какого-то конкретного решения, а завтра обстоятельства изменятся и сами подскажут нам дальнейший план действий.
— Кто и как финансирует жизнедеятельность палаточного городка? По подсчетам СМИ, один день пребывания в нем 100 тыс. человек обходится в 7,8 млн грн.
— Я не занимаюсь финансовыми вопросами. Знаю, например, что питание обеспечивает комендант Дома профсоюзов. Знаю, что каждый вечер распечатывается ящик (для сбора пожертвований.—"Ъ"), и перед видеокамерой деньги пересчитывают и потом их так же публично распределяют. Знаю, что этих средств хватает приблизительно на половину существующих потребностей. Другая часть поступает от предпринимателей, бизнесменов, часть которых просто хочет инкогнито передавать эти деньги. В первые дни Майдана я запретил брать какие-либо деньги (от предпринимателей.—"Ъ"). Мы просили, чтобы они помогали какими-то товарами. Мы сказали: "Нужны каски", предприниматель подъехал и предоставил каски. Другой предприниматель привез два "буса" с бушлатами. Мы акцентируем на том, что привозить лучше не деньги, а конкретные необходимые вещи. Вчера мы испытывали острую необходимость в ботинках. И вот мне уже отчитались, что привезено 200 пар военных ботинок — подвез предприниматель и выгружает на складе. То есть очень часто все происходит не благодаря финансовым потокам, а посредством подвоза необходимых вещей — мы сообщаем, а предприниматели сами привозят и оставляют на складе.