Премьера / Театр
В спектакле «Бери, люби, беги» преобладает задорный тон публицистически-сатирического балагана
Фото: Александр Яловой, Коммерсантъ
В киевском Молодом театре состоялась премьера спектакля "Бери, люби, беги" по пьесе молодого драматурга Оксаны Савченко в постановке британского режиссера Кэролайн Стейнбейс. Взгляд зарубежного постановщика на современных украинцев показался ИРИНЕ ЧУЖИНОВОЙ весьма трезвым.
Интрига пьесы, созданной киевлянкой Оксаной Савченко в рамках лабораторной программы работы с драматургами лондонского театра Royal Court, строится вокруг финансового кризиса в отдельно взятой семье. Лора (Анна Бащева) и Андрей (Себастьян Антон) попали в западню — им и их трехмесячному ребенку грозит выселение из купленной в кредит квартиры. Лихорадочный поиск денег на выплату долга провоцирует у героев депрессию и переоценку жизненных ценностей. По ходу дела выясняется, что благополучие в нашем мире с бесконечно расширяющимися потребительскими запросами — понятие весьма относительное. Да и вообще, как менторски изрекает друг семьи врач Сахно (Марк Дробот), "к тридцати годам надо научиться мимикрировать", что, по-видимому, означает избавление от бесполезных для выживания нравственных максим. Словом, надо взрослеть и любыми способами приспосабливаться к обстоятельствам, а не транжирить деньги на благотворительность и помощь бездомным животным, как это делают Андрей и Лора.
В стремительно — за месяц репетиций — поставленном спектакле "Бери, люби, беги" англичанка Кэролайн Стейнбейс, чей приезд и работу в Киеве обеспечил Британский совет, сосредоточила внимание именно на затяжном периоде возмужания главных героев. Всю ширину сцены занимает горка для скейтбординга (художник Юлия Зауличная). По этому наклонному пандусу персонажи то и дело карабкаются вверх или неуклюже скатываются вниз и, приуныв, сидят у подножья, будто под ковшом огромного экскаватора, который, кажется, вот-вот да и сгребет в кучу неудачников с их скудными пожитками. Это беспрестанное движение вверх-вниз — нехитрая метафора нашей жизни, сплошь состоящей из длинной чреды взлетов и падений,— кого-то закаляет, а кого-то обессиливает. По ходу действия герои периодически вспоминают мрачные истории о других людях, угодивших в подобную ситуацию и от отчаяния решившихся на самоубийство. Одному такому трагичному эпизоду в спектакле даже посвящено затянутое интермеццо о брутальном выселении жильцов под аккомпанемент риторики властей перед объективом телекамер.
Однако в целом в постановке преобладает задорный тон публицистически-сатирического балагана, где через головы зрителей актеры запросто перебрасываются репликами с осветителями и звукорежиссером, а то и вовсе имитируют техническую накладку, чтобы в очередной раз напомнить публике о том, что все здесь понарошку, а вместо крови льется лишь клюквенный сок. Собственно, эта подчеркнутая искусственность, иллюзорность, по мнению авторов, наверняка должна рифмоваться с жизнью за окном, пока мало поддающейся художественному осмыслению. Приметы времени, загромождая горизонт, не позволяют разглядеть само время. Та же невнятица и с персонажами. В лихом ритме, заданном режиссером, артисты играют сразу по несколько ролей, обнаруживая довольно-таки неутешительную закономерность: лишенные индивидуальных черт и внятных человеческих силуэтов, наши современники на сцене предстают галереей анекдотичных фриков, словно увиденных сквозь запотевшее стекло экскурсионного автобуса. Деталь, частность, приблизительно воссозданная интонация, эстрадного пошиба кураж нивелируют индивидуальность героев. В результате фанатичная кошатница Марья Ивановна мало чем отличается от недалекой мамы героини (и ту, и другую играет Татьяна Игнашкина), а брутальная инспектор ГАИ — от вульгарной галеристки (обе эти роли исполняет Анастасия Евтушенко). Собственно, такой поверхностный взгляд на человека во многом обесценивает и саму проблему экзистенциальной неустроенности, сведенной в результате к банальным мелодраматическим коллизиям любовного треугольника и квесту с поисками денег для выплаты долга. В конце концов, неожиданно думаешь, что если бы в первом эпизоде спектакля банкомат не зажевал карточку героини и выдал требуемую ей сумму, то всех последующих перипетий удалось бы счастливо избежать. Или как минимум отложить их до следующего кредитного дедлайна.