Коррупционный скандал в Израиле может отразиться на судьбах мира
Он должен был уйти в отставку после провальной ливанской войны 2006 года. Все в руководстве страны и армии, ответственные за провал, ушли. Ольмерт остался. Сейчас в разгаре новый скандал: подозрение во взяточничестве. Ольмерт в бытность свою мэром Иерусалима и министром промышленности и торговли получал наличку в конвертах от спонсоров. Как он утверждает, на предвыборные кампании не себе. Как следует из показаний его американского спонсора, и себе тоже.
Не только общественное мнение, но и главный партнер по коалиции, лидер партии Авода, министр обороны Эхуд Барак, и соратники в руководстве собственной партии Кадима требуют ухода премьера. Но, видимо, до предъявления официального обвинительного заключения Ольмерт пост не оставит. А следствие займет до полугода.
А у Израиля времени нет. Это не Дания. Здесь идет война. Настоящая. И назревает будущая. И переговоры о мире идут. Которые для будущего страны могут быть еще опаснее. И ведет их Ольмерт. Которому веры нет. А полномочия—есть.
***
Насколько можно понять из того, что уже известно, главными свидетелями обвинения должны стать американский миллионер Моше Таланский, давний друг Ольмерта, а затем—глава общественной организации по поддержке его на выборах, адвокат Ури Месер и бывшая глава канцелярии Ольмерта в течение многих лет Шула Зекен.
Последняя давно уже под следствием и домашним арестом в связи с подозрениями в том, что она, пользуясь служебным положением главной секретарши премьера, проталкивала своих людей в руководство Налогового управления и с их помощью обеспечивала налоговые льготы избранным бизнесменам, в числе которых был ее брат. В следствии по делу Ольмерта несгибаемая Шула воспользовалась правом на молчание—на допросах держится как партизанка.
А Моше Таланский говорит.
75-летний еврей, проживающий на Лонг-Айленде со своей второй женой Еленой, часто навещает своих детей и внуков в Иерусалиме. У него есть и израильское гражданство. Кроме бизнеса (инвестиции, страхование, торговля недвижимостью и мини-барами для гостиниц) активно занимается благотворительностью. Он, в частности, обеспечивал финансовую помощь иерусалимской больнице «Шаарей Цедек». Так и познакомился с Ольмертом, бывшим тогда, в начале 90-х, министром здравоохранения. Они подружились. Вскоре Ольмерт стал баллотироваться в мэры Иерусалима. Таланский вызвался помочь ему. Материально. Предложил выписать чек. «Наличными удобнее»,—поправил его будущий премьер.
Так и повелось. Последующие выборы мэра столицы, внутрипартийные выборы в Ликуде, где Ольмерт боролся за лидерство с Шароном. Каждый раз, когда возникала нужда в деньгах, Таланский поспевал со своими конвертами. Переводил со своей кредитной карточки.
В общей сложности, как показал Таланский, он передал своему любимцу лично или через его секретаршу Шулу 150 тысяч только налом.
Это не считая подарков. Дорогих. «Человеку с «Ролексом» за 50 тысяч долларов,—признался он на голубом глазу,—вы же не станете давать 5 тысяч».
Ольмерт же утверждает, что к деньгам не прикасался. Нет, конверты видел, возможно, там были и доллары—иди знай. Но деньгами предвыборных кампаний распоряжался Ури Месер. «Я надеюсь, что он все делал правильно»,—сказал премьер следователям. «Я ничего не положил в карман»,—заявил он журналистам.
Ну, во-первых, неучтенные деньги и деньги, полученные из неофициальных источников даже на политические кампании, в Израиле—преступление. Сын Ариэля Шарона, Омри (кстати, бывший депутат кнессета), до сих пор сидит в тюрьме за создание общественных организаций по финансированию выборной кампании отца. Получил семь месяцев, только на днях срок скостили до шести—в июне выйдет. Шарон—тогда еще действующий премьер—тоже утверждал, что понятия не имел, откуда деньги. Но сыну срок впаяли еще при папе-премьере, лишь в связи с болезнью патриарха отложив срок исполнения приговора.
А во-вторых, что-то все же прилипло. По словам Таланского, он дал Ольмерту 25 тысяч в долг для поездки его с женой в отпуск в Италию. Тот не вернул. Оплатил супругам отель «Риц-Карлтон» в Нью-Йорке, когда дорогой друг приехал по личным делам с женой-художницей на ее выставку,—по 4700 долларов за ночь. Ну, там еще полеты первым классом—бизнес-класс Ольмерт не любит.
Следователям еще предстоит разбираться, была это дружеская помощь или взятка. Взятка предполагает ответную услугу. Нашли письмо Ольмерта на бланке Министерства торговли и промышленности, адресованное самому богатому еврею в мире, Шелдону Эдельсону, владельцу крупнейшего в мире казино и сети гостиниц, с просьбой помочь Таланскому в продаже мини-баров.
Но, учитывая прошлый опыт следствий по Ольмерту, недоказанного может быть много.
Государственного контролера заинтересовали исключительно удачные сделки Ольмерта с недвижимостью. Свой дом в Иерусалиме он продал американскому миллиардеру Даниэлю Абрамсу по цене гораздо выше рыночной. И тут же взял его в аренду гораздо дешевле, чем на свободном рынке. Дружба! А новый дом купил на 600 тысяч долларов дешевле, чем была его рыночная цена. И тут же удалось получить разрешение муниципалитета на снос и перепланировку нескольких домов в округе.
На посту министра торговли и промышленности он изменил правила приема на работу, чтобы устроить партийных назначенцев. Изменил условия конкурса по приватизации банка «Леуми», чтобы в нем смог принять участие тот же Даниэль Абрамс, которому он так выгодно продал и у которого так выгодной снял свой дом. Все сходило с рук. Но тут—наличные.
—Когда речь идет о деньгах в конвертах—это очень серьезно,—говорит отставной генерал полиции, в недавнем прошлом—начальник следственного отдела канцелярии государственного контролера Яаков Боровский.—Неучтенные наличные—это однозначно взятка. Не важно, имела ли место ответная услуга, не важно, куда пошли деньги—хоть на благотворительность.
***
В истории Израиля был премьер-министр, которому пришлось подать в отставку из-за финансовых нарушений. Ицхак Рабин.
Если бы в иудаизме существовал, как в христианских церквях, институт святых, то Ицхак Рабин, убитый в 1995 году правым экстремистом на митинге в поддержку мира, из израильских политиков был бы канонизирован первым.
За 20 лет до гибели, тоже будучи премьером, Рабин (популярный политик, заслуженный генерал, обаятельный мужик) из-за 900 долларов на зарубежном счете жены подал в отставку. На Ольмерте повисают сотни тысяч, но он об отставке не говорит.
До прихода в политику Эхуд Ольмерт был успешным адвокатом. Одним из самых дорогих в Иерусалиме. Его час стоил клиентам 400 долларов.
Войдя в кнессет самым молодым депутатом партии Ликуд, он сделал себе имя непримиримой борьбой… с коррупцией.
Ольмерт был неумолим. Одно из его громких дел (тогда он возбуждал дела, а не против него): опротестование правительственного решения о финансовой помощи крупнейшей строительной компании «Шикун овдим» в 1976 году. Она погрязла в долгах, находилась на грани банкротства, что могло поставить под удар всю отрасль жилищного строительства в стране.
Министром строительства тогда был Авраам Офер, до того много лет возглавлявший эту компанию. Ольмерт выступил в кнессете, объявив, что полиция располагает сведениями о злоупотреблениях Офера служебным положением во время руководства компанией. Его речь транслировали по телевидению, цитировали в газетах. Он стал героем СМИ. Через три дня министр строительства Авраам Офер, не вынеся позора подозрений, застрелился.
А почти через 30 лет министр промышленности и торговли Эхуд Ольмерт весело ответил на критику по поводу какого-то его решения с коррупционным душком: «А, все равно все считают, что все политики продажны».
Коррупционные скандалы сопровождали и почти весь срок премьерства Ариэля Шарона. Многие считали, что его резкий поворот влево, выразившийся в мучительном отступлении из сектора Газа, был вызван попыткой отвлечь от расследований его и сыновей, заслужить прощение у истеблишмента, преимущественно левого.
Самое интересное, что после объявления Шарона о выходе из Газы пресса действительно от него отстала, а Верховный суд не нашел оснований для возбуждения уголовного дела. Но со всей серьезностью большинство израильтян не верило, что герой Израиля, обаятельный Арик, может что-то сознательно сделать во вред своей стране. Ошибаться—да, но родину продать—только не он.
У его преемника и протеже Эхуда Ольмерта этой индульгенции нет. Ему не верят, даже когда он не врет.
***
После объявления о подозрениях премьера во взяточничестве полиция ввела запрет на публикацию всякой информации о деле. В день, когда Верховный суд должен был снять запрет, аппарат главы правительства назначил пресс-конференцию. Но не для разъяснений обстоятельств дела. А для официального сообщения, что Израиль ведет переговоры с Сирией, предполагающие отдачу Голанских высот.
Ольмерт в открытую стал разыгрывать карту, которую когда-то считали припрятанной в рукаве у Шарона. Но он ведь не Шарон.
Теперь все, что он ни сделает, будет считаться покупкой избавления от уголовного дела, сохранения кресла. Зная его, никто не верит, что он за ценой постоит. Что в принятии решений будет руководствоваться чем-то, кроме личной выгоды.
А решать-то израильскому премьеру ключевые вопросы надо как раз сейчас: до смены американской администрации полгода, а до появления иранской атомной бомбы—девять месяцев. До конца терпения жителей израильского Юга—всего ничего: ракеты из Газы долетают все дальше, они все точнее и мощнее.
К сожалению, все, что предпримет Ольмерт или не предпримет—в Иране, в Газе, в переговорах с палестинцами и Сирией, будет иметь цвет конвертов с американской зеленью, которые он хочет замаскировать.
Фото: BAZ RATNER/AP, ALEXANDER ZEMLIANICHENKO/AP