Президентская кампания во Франции близка к финалу. В первом туре обошлось без ненужных сюрпризов. Теперь борьбу за Елисейский дворец ведут исторические соперники — левые и правые силы. Танго танцуют вдвоем: Николя Саркози и Сеголен Руаяль — партнеры достойны друг друга
Поначалу французские выборы напоминали пикник: 12 кандидатов — от мрачных лепеновцев до веселых троцкистов с «зелеными» рыбаками и охотниками в придачу. Хотя, согласно опросам, французов больше всего тревожит рост безработицы и снижение покупательной способности, ни одна тема не стала в кампании главной.
Более половины вообще считают, что реальные проблемы страны не поднимались. Как заметил политолог Эмманюэль Тодд, «мы словно бы в самолете, который летит в облаках и должен приземлиться, однако неизвестно, есть ли под облаками посадочная полоса». Кампания строилась вокруг личностей кандидатов, а не их идей, комментаторы не уставали сетовать по поводу, что ее интеллектуальный уровень не дотягивает до времен Жискара д’Эстена и Миттерана.
Тем не менее на этот раз ветреные французы подошли к голосованию ответственно, выведя в финал двух «тяжеловесов» — лидера находящейся у власти правой партии Союз в поддержку народного движения Николя Саркози (31,11 процента голосов) и главу региона Пуату-Шарант, кандидата Соцпартии Сеголен Руаяль (25,84 процента), которая может стать первой во Франции женщиной-президентом.
РАНДЕВУ С XXI ВЕКОМ
Необычайно высокой оказалась активность электората: в голосовании приняли участие 84,4 процента зарегистрированных избирателей. Возле участков выстроились длинные очереди, особенно у тех, где использовались электронные машины для голосования, изрядно тормозившие процесс. В массовом порядке к урнам пришли иммигранты в пригородах, чтобы проголосовать против Саркози, которого многие из них считают своим «притеснителем».
За Руаяль голосовала большая часть молодежи, а также образованных городских жителей. В электорате Саркози преобладали пожилые, жители сельской местности и состоятельные французы. За Ле Пена голосовали главным образом рабочие. Примечательно, что большинство избирателей-женщин предпочли «месье», а не «мадам».
Таким образом, французы вняли увещеваниям многих политиков и экономистов, которые утверждают, что дела в стране идут все хуже и перемены неизбежны. Темпы экономического роста Франции с 2002 года падают. Уровень безработицы уже два десятилетия не опускался ниже 7 процентов. А внутренний долг таков, что каждый новорожденный француз появляется на свет с личным долгом в 20 тысяч евро. 3,5 млн человек живут ниже порога бедности (половина среднего дохода). Прокатившиеся по стране осенью 2005 года волнения магрибской молодежи свидетельствуют о провале политики интеграции иммигрантов.
Если тенденции сохранятся, то через 10 лет уровень жизни французов будет составлять 60 процентов от американского. А на одного пенсионера в 2025 году будет приходиться один работающий француз (в 80-е годы их было 4, а в 1945-м — 15). Фактически, предупреждает известный экономист Жак Аттали, стране угрожает финансовый крах и «деконструкция нации». Если будущий президент подойдет к своим задачам по-честному, то он будет должен прежде всего ликвидировать внутренний долг путем сокращения госрасходов и повышения налогов, а затем провести коренные реформы.
«Эти выборы — последний шанс Франции приспособиться к ХХI веку», — писал журнал «Пуэн». «Страна на рандеву с судьбой, и избиратели не имеют права на ошибку», — вторил «Экспресс».
Все понимают, что страна живет не по средствам, однако она все еще живет слишком хорошо, чтобы кто-то желал перемен. Ни работяги, получающие пособия и дотации, ни элиты — политики, бизнесмены, интеллектуалы — по большому счету их не хотят. То есть «Пожар!» кричат многие, но никто не бежит за водой. По сути, сегодняшние правители перекладывают трудные реформы на следующее поколение (74 процента считают, что их дети будут жить хуже, чем они сами), а простые французы малодушно надеются, что серьезные проблемы возникнут, когда они уже покинут этот мир.
«МЕСЬЕ» ПРОТИВ «МАДАМ»
При этом политики и их обещания, по давней традиции, не вызывают доверия. Накануне первого тура 6 французов из 10 заявили, что ни левые, ни правые не способны решить проблемы страны, а каждый второй — что положение не улучшит ни один результат выборов.
Недавно женщина-таксист популярно объяснила мне ситуацию: они (власть) хотят провести такую реформу, за которую должны будем заплатить мы — увеличением налогов, безработицей, падением покупательной способности.
Эта трещина между политическим классом и большей частью французов — главная проблема кампании, и каждый из кандидатов пытается решить ее по-своему. Саркози воздействует на разум аргументами, Руаяль — на эмоции своим имиджем. У каждого — своя армия фанатов. «У Саркози есть опыт, за ним — крупнейшая партия, а его программа соответствует тому, что нужно Франции», — горячо убеждает 40-летний экономист Поль. «Мне противно, когда о моей стране говорят, как о фабрике, — негодует пенсионерка Мари-Лор. — А Руаяль говорит о Франции, как о своей семье. У нее простая речь, без этих партийных словечек. Сеголен пытается найти для нас место в этом мире».
Выкладки Саркози выглядят убедительнее, чем расплывчатые и зачастую противоречивые высказывания Руаяль. Несмотря на это, она сумела собрать огромный капитал популярности. Известный публицист Ален Дюамель в этой связи говорит о «триумфе демократии мнения над представительной демократией». Эмоции важнее, чем логика, поэтому кандидаты вместо идейных дискуссий ведут прочувствованные беседы с французами.
Так, «месье» намерен полностью освободить от налогов сверхурочные рабочие часы. Безработным запретят больше двух раз подряд отказываться от предлагаемой работы, соответствующей их квалификации. Госиждивенцы — получатели социального минимума (RMI), который свыше 400 евро, — будут обязаны взамен выполнять общественно полезную деятельность.
В свою очередь «мадам» обещает увеличить минимальную зарплату до 1500 евро (сейчас 1250), которую получает один работник из шести, увеличить на 5 процентов самые низкие пенсии и субсидировать новые рабочие места для молодежи.
Сеголен часто обвиняют в некомпетентности, утверждая, что предлагаемые ею меры приведут к новым бюджетным расходам. Ее кандидатура, по словам оппонентов, создана при помощи коммуникационных технологий, а пышная фразеология маскирует отсутствие программы.
Но непросто и с Саркози. Ему трудно отказать в компетентности, но симпатий у французов он не вызывает. Саркози вежлив, но тверд, не пытается заискивать перед избирателями, которым, однако, кажется, что он ведет себя самоуверенно — как уже избранный президент. «Французы еще верят в свободу и равенство, у нас здесь не США и не Англия, — чеканит Эмманюэль Тодд. — Саркози предлагает французам порвать с вещами, к которым они очень привязаны: госбольница, школа, социальное страхование... Он из тех, кто считает, что можно все сделать без людей».
Между тем в авторитарных замашках замечена и Руаяль, чей «обволакивающий» имидж, похоже, обманчив. Ее откровенно побаиваются в Пуату-Шарант, она «построила» ветеранов Соцпартии, от прессы не укрылись ее вспышки на митингах.
К этому стоит добавить, что в любой власти французы усматривают возможность злоупотребления, а слово «порядок» у них вызывает даже не аллергию, а панику. Кандидат правых пугает, и социалисты уловили это, выдвинув лозунг «Саркози — это опасно». Презумпция виновности в отношении экс-главы МВД сработала четко: многочисленные портреты Сарко в Париже раскрашены гитлеровскими усиками. «Саркози умеет действовать и решать проблемы, Руаяль — слушать и понимать людей, — резюмировал Жак Аттали. — Если победит он, будет высвобождена индивидуальная инициатива, если она — станет больше социальной справедливости. Кого предпочтут французы: начальника или мамочку?»
КТО ПОБЕДИТ В ТРЕТЬЕМ ТУРЕ?
Еще не выдохлось шампанское, откупоренное победителями 22 апреля, а аналитики уже заскрипели перьями, вычисляя шансы двух кандидатов по новым алгоритмам. Пять крупнейших социологических служб назвали фаворитом второго тура Саркози.
Избирательная арифметика показывает: «месье» вместе с Ле Пеном и небольшой, крайне правой партией «Движение за Францию» обладает 45 процентами голосов, тогда как «мадам» с прочими левыми — 36 процентами.
Несмотря на внушительный разрыв, судьба второго тура неясна. Остается проблемой имидж Саркози: фаворит у многих вызывает раздражение, а социалисты превратили «сатанизацию» соперника в одну из доминант агитации. Второй тур может вылиться в референдум «за или против Саркози» со смещением акцентов, мотиваций и соответственно результатов.
Еще одно неизвестное — избиратели Ле Пена. Многие в Национальном фронте затаили обиду на Саркози, который в первом туре отхватил от крайне правого электората большой кусок, и готовы в отместку проголосовать против. До 20 процентов лепеновцев могут переметнуться к Руаяль. Да и сам ветеран французской политики, которому нечего терять, может отдать своим войскам нежданный приказ...
Практически все сходятся на том, что ключом к победе во втором туре станет исход борьбы за 7 млн голосов центриста Байру, который, похоже, и после выборов намерен играть роль «третьего человека» во французской политике. То, что центристы во Франции исторически связаны с правыми силами, а влево Байру сместила логика президентской кампании, определяет многое, но не все.
Таким образом, расклад хоть и упростился, но не изменился по сути: Саркози остается лидером гонки, однако сохраняются и возмущающие субъективные факторы, которые могут заставить его споткнуться на пути к Елисейскому дворцу.
Фундаментальным же остается вопрос о том, насколько французы готовы к реформам. Многие со скептицизмом смотрят в будущее страны, в которой президента за глаза называют монархом, а революции совершают, чтобы сохранить существующий порядок. Ответ на этот ключевой вопрос будет получен не 6 мая, а позже, когда страна отреагирует на первые шаги нового президента.
Фото: STR NEW/REUTES; POOL NEW/REUTERS