Какие уроки из парижского бунта стоит извлечь российским властям?
На вопросы «Огонька» отвечает руководитель Центра по изучению ксенофобии и экстремизма Института социологии РАН, доктор политических наук, профессор Эмиль ПАИН (на фото)
Как вы объясняете французские события? Почему это случилось?
Я не думаю, что это означает крах французской интеграционной политики, которую многие теоретики считали эталонной. Но это указывает на необходмость ее совершенствования. Франция - родина идеи и практики «гражданской нации». Ее принцип: «Один народ, один язык, одна нация». Они искренне считали, что в их стране нет испанцев, итальянцев, евреев или арабов - все французы. Но это оказалось ложной самонадеянностью. Тот же Зинеддин Зидан, например, не меньший патриот Франции, чем Ле Пен, а для ее славы сделал больше многих чистокровных французов, но он все равно помнит, что родом из Алжира. Франция долго не обращала внимания на то, что внутри страны набухают раны в виде территориально и социально обособленных групп. Для интеграции ведь очень важна и географическая общность, и возможность социального продвижения. Ни того ни другого у большинства выходцев из стран Африки и Азии не было.
Какой фактор, по-вашему, оказал наибольшее влияние на события - религиозный или социальный? Что важнее - что предместья бедные или что они арабские?
Кто знает, какая капля была последней? Конечно, исходная опасность была в территориально-социальной отделенности. А идеологический фактор исламской солидарности, я думаю, проявился в том, что волна беспорядков начала растекаться из пригородов Парижа по Франции и в другие страны. Люди, которые громят город в святой для мусульман месяц Рамадан, вряд ли религиозны. Религия просто используется как маркер солидарности. Любое противопоставление «мы - они» - это начало конфликтности, а если формировать идеологические фронты «мы - цивилизация, они - дикари», это значит готовить войну. А сегодня весь идеологический аппарат всего мира так или иначе формирует эти фронты.
Насколько велика вероятность, что российские мигранты когда-либо повторят этот опыт?
В России ситуация, с одной стороны, лучше, с другой - хуже. Лучше потому, что та массовая миграция, которая позволяет проводить параллели с Европой, иная по своему составу. На 80% - это миграция русских из Средней Азии, с Кавказа, из Прибалтики.
Оставшихся 20% недостаточно, чтобы создать проблемы?
Этих 20% не хватило бы на то, чтобы создать даже в трех-четырех крупных городах такие моноэтнические анклавы, какие сегодня существуют в Париже, Лондоне, Берлине. Кроме того, по своим базовым культурологическим характеристикам эти люди тоже не так уж отличаются от «коренного» населения. И уровень религиозности большинства приезжающих тоже советский, то есть невысокий. Существуют некоторые религиозно-этнические группировки вокруг рынков, возникают кварталы в рабочих слободках… Но замкнутых инфраструктур с мечетями, территориальными старшинами, религиозными школами - ничего похожего Россия пока, к счастью, не знает.
Тогда чем наша ситуация хуже?
Русская эмиграция сокращается, а общая нарастает. И будет нарастать, потому что в ней есть экономическая потребность. Все существующие проблемы при этом только усугубятся. В том числе ксенофобия, уровень которой уже сегодня гораздо выше, чем в той же Франции. У нас нет никаких политических и идеологических рамок, которые могли бы обеспечить хотя бы советский уровень интегрированности.
В смысле, чтобы дружба народов хотя бы декларировалась на государственном уровне?
На государственном, на местном, на уровне моральных понятий. В той же Франции моральные запреты на ксенофобию действуют достаточно жестко, но и их оказалось недостаточно, а у нас работают прямо обратные механизмы! Вторая проблема - разоренные муниципалитеты. Уровень региональной и муниципальной самообеспеченности стремительно падает. А неизбежная концентрация мигрантов на бедных и беднеющих территориях может создать такой запас гремучей ненависти, по сравнению с которой Сен-Дени покажется раем. Третья проблема - наши бюрократы, в том числе и силы правопорядка, как показывают опросы, заряжены ксенофобией даже больше, чем средний гражданин РФ. И они легко могут спровоцировать на беспорядки нищую часть мигрантского сообщества. Зато они же будут крышевать богатых мигрантов, в том числе и криминал.
Если что-то подобное парижским событиям повторится в России, то это будут нынешние мигранты или их потомки?
Мне кажется, что в нашем случае вероятность того, что на улицы выйдет первое поколение, даже выше, чем вероятность бунта потомков. Хочется надеяться, что государство попытается создать условия для интеграции.
Как бороться с бунтом
Российские чиновники и политики знают, как спасти мир от мигрантов
Вячеслав Поставнин, начальник управления внешней трудовой миграции Федеральной миграционной службы:
- Нужно амнистировать нелегалов. Если мы их не легализуем, то сделаем бесправными и толкнем на путь криминала. Их можно будет организовать на любые беспорядки. Если же у них все хорошо, вряд ли они будут рисковать. Тем самым мы сделаем их незаинтересованными в том, чтобы устраивать беспорядки, поскольку они должны работать и кормить семьи. Россия является самой толерантной страной, в этом мы можем преподать урок всему миру.
Сергей Миронов, председатель Совета Федерации РФ:
- Нужно решать демографические проблемы не за счет мигрантов. Те, кто планирует, что мы возьмем столько рабочих рук, сколько нужно, - смотри на Париж.
Леонид Слуцкий, первый заместитель председателя комитета по международным делам Госдумы РФ:
- Внутри российского общества нужно вести более открытый диалог с представителями диаспор - грузинской, азербайджанской, чеченской, татарской… Это могут быть круглые столы, создание специального СМИ, из которого общественность узнавала бы об их проблемах. Я бы такую газету в ближайшее время создал.
Владимир Жириновский, лидер ЛДПР:
- Мы готовы сформировать отряды добровольцев, куда войдут футбольные болельщики, спортсмены и активисты ЛДПР, прошедшие службу в горячих точках. Я убежден, что наша инициатива позволит за 48 часов навести полный порядок и успокоить бунтующих.
Константин Косачев, председатель комитета по международным делам Госдумы РФ:
- Решение «национального вопроса» - это то, чему Европа могла поучиться у России.
Как управлять бунтом
Российские левые радикалы во взглядах на «революцию пригородов» пока не сходятся
Сергей Удальцов, лидер Авангарда Коммунистической Молодежи (АКМ):
- Властям стоит задуматься. В России и во Франции сильны революционные традиции. Неразрешенные социальные и национальные вопросы грозят именно такими всплесками агрессии и насилия. «Оранжевая революция» сильно революционизировала российское общество. Вполне возможно, что и события во Франции будут катализатором революционных процессов. Уровень неудовлетворенности продолжает нарастать, и через год-два она выльется в уличные протесты. Мы это будем приветствовать.
Роман Попков, заместитель председателя московского отделения НБП:
- В России нелегальная иммиграция вдруг создать проблему не может. А вот власть - вполне. Еще одна зачистка в крупном мусульманском городе, гибель еще 500 заложников при операции по их освобождению… Нальчик - тревожный сигнал. Если государство будет держать тот же «антитеррористический» курс, что и сейчас, мы будем иметь не Францию, а Косово в одну шестую часть суши. Если поднимутся мусульмане, то на этой волне уже никто никакую власть не сможет захватить - захватывать будет нечего. Нам сейчас с мусульманами воевать - самоубийство. С ними нужно дружить и объединяться. А то и страны не останется.
