Хагенс с удовольствием и радостью посвятил свою жизнь тому, что веками вызывало в обществе лишь ужас и отвращение. Но кто тогда эти люди, посетители хагенсовских выставок? Латентные некроманы?
ЗА И ПРОТИВ
PRO
КИРИЛЛ ГАНИН, директор «Концептуального театра Кирилла Ганина», работающий в жанре политико-сексуального эпатажа. С девяностых годов прошлого века шокирует российское общество полным отсутствием одежды на телах актеров и полным отсутствием моральных табу в своих пьесах
— С точки зрения нас, язычников, человек — это часть живой природы. Когда мы умрем, нас всех съедят черви, никакого рая, кроме материального мира, нет. Хагенс убедительно доказывает людям, что человек — часть материи. Отсюда и обывательский шок. Людей страшат мысли о смерти. Приятнее верить в рай.
Современный человек отрицает собственное тело, соглашаясь принимать лишь его фасад. Прыщик вскочил: ой, какой ужас! А что внутри — кишки, селезенка, сало, желчь, кровь, — это нас не касается. Мы не хотим видеть собственную изнанку. Даже неверующие люди виртуально не верят в реальность собственной смерти. От этого они не живут в полную силу. На самом деле у человека только три важных события в жизни: рождение, секс и смерть. Все остальное — ерунда. Человечество постепенно освободилось от презрения к рождению, сексу. А снобизм по отношению к смерти еще живет: как это я — начальник, такой важный человек — умру? Человек суеверно боится смерти, потому и идет в церковь. Считают Хагенса плохим человеком варвары, домохозяйки, которым нужно одно: спокойно жить, чтобы мозги постоянно отдыхали.
Если бы человек допустил смерть в свою жизнь, он бы, наверное, был постоянно занят реализацией своих фантазий, понимая, что жизнь коротка. Не бегал бы за вещами, а путешествовал, отдыхал, любил.
В конце концов человечество поймет это. И начнет лепить себя — заниматься своим телом, чувствами. Своей собственной жизнью. А сегодня моралистам невыгодно разоблачение сказки про неземное существование.
CONTRA
КОММЕНТАРИЙ ДЬЯКОНА АНДРЕЯ КУРАЕВА— Апостол Павел сказал: «Разве вы не знаете, что тело ваше — храм духа, живущего в вас?» Тело — храм. Причем не только живое. В церковно-славянском языке слово «мощи» относится к останкам не только святых, но и простых мирян. Вот почему, в частности в Средневековье, западнохристианская традиция не одобряла деятельности патологоанатомов, потому что наука в то время мало отличалась от магии, от некромании. Заметьте, когда магия отделилась от науки, церковь стала относиться к анатомам нормально.
В Европе контрреформационного периода мистическая тема смерти нашла воплощение в искусстве, в том же натюрморте — выпотрошенная рыба, свернутая голова птицы... Сегодня для нас это всего лишь иллюстрации к кулинарному рецепту, но тогда это было творческим осмыслением смерти.
Для западного обывателя выставки Хагенса вообще должны иметь особое значение. Так, в православной панихиде лицо человека, лежащего в гробу, не скрывается. В западной же традиции панихида проводится над закрытым гробом. В обычной ситуации увидеть мертвеца католику невозможно. Потому на Западе деятельность Хагенса должна быть чисто психологически более шокирующей.
С точки зрения православия выставки Хагенса, конечно, кощунство, это как из храма сделать сортир. Но для католика она еще более кощунственна. Ведь для человека западной культуры по-другому воспринимается даже тема распятия. Если на православных иконах Иисус на кресте светоносен, он фактически летит на кресте, то на католических фресках мы видим изможденные лик и тело мученика. Поэтому ассоциация между Христом и выставленными на обозрение жалкими трупами скорее возможна у западного зрителя, чем у нашего. В целом деятельность Хагенса, конечно, глубоко еретическая. Причем ересь эта не только о Боге, но и о человеке, о его теле, которое — храм.
В материале использованы фотографии: Reuters