БАЗЕЛЬСКАЯ МЕССА

Каждый год весной, строго с 4 по 11 апреля, уже тридцать лет подряд в швейцарском городе Базеле проходит крупнейшая мировая выставка часов и ювелирных украшений. Тысячи производителей, продавцов, журналистов и просто любопытных съезжаются в это время в Швейцарию на грандиозную ярмарку человеческого тщеславия

БАЗЕЛЬСКАЯ МЕССА

На время выставки (ее называют «Мессой», Messe Basel) Базель превращается в почти прифронтовой город: слишком много людей, слишком мало места и большие проблемы с транспортом — с самолетами и со всем остальным. Даже на трамвайных остановках толпы, не говоря уже об очереди на такси. При том что швейцарские часовые фабрики по размерам выглядят как московские районные комбинаты бытового обслуживания. Производство трудоемкое, но пространства занимает немного.

Впрочем, и номер в отеле в милой сельской местности, в минутах сорока от центра, больше смахивал на шкаф-купе. «Что вы хотите?! — сказали мне встречающие. — У многих директоров компаний, президентов и вице-президентов всех мастей жилищные условия не лучше ваших. Гостей так много, что селить их уже давно негде». Встречающими была очаровательная девушка Марина, представительница одной русской компании — дистрибьютора швейцарских часовых фирм. Марине лет двадцать, она красавица, да к тому же увешана бриллиантами как новогодняя елка. Она свободно щебечет по-французски и по-английски: «Я училась в Швейцарии, мой папа свои последние деньги вложил в мое образование». И я мысленно радуюсь за ее папу, у которого последних денег оказалось так немало.

На выставке Марина становится моим проводником. Ее везде знают и рады видеть — быть может, потому, что она лет на двадцать моложе любой западной дамы, занятой в этом бизнесе. И ни на ком из них нет такого количества бриллиантов. Breguet, Patek Philippe, Tiffany & Co, Breitling — за какой-то час мы обходим ведущих мировых производителей, и всюду мне назначают «эпоинтмент» на завтра. Как я поняла позже, журналист из России — это было очень важно. Во всяком случае, тогда, в году 1996 — 1997. Первые русские богатые люди впервые добрались до роскоши и потребляли ее в неограниченном количестве. Их надо было просвещать, в каком направлении тратить деньги. Сию почетную миссию возложили на журналистов, чьей месячной зарплаты хватило бы... нет, не только на часовой ремешок из крокодиловой кожи, но и, например, на бархатную коробочку для драгоценностей. Или на посеребренный брелок от «Тиффани». Кажется, этот брелок специально запустили в производство, чтобы была возможность говорить: у «Тиффани» продаются не только очень дорогие, но и вполне демократичные вещи.

«Жаль, вы не застали презентацию новой модели часов «Омега» — на ней присутствовали американские космонавты. Но сегодня вы непременно должны пойти на презентацию Chopard! Там будет Наоми Кэмпбелл», — с этими словами мой проводник Марина оставила меня одну. И я пошла гулять по базельской Мессе.

Это занятие для тех, кто решил сойти с ума. Выставка занимает пять огромных двух-трехэтажных павильонов, каждый размером с наш стадион «Лужники». И все это пространство занято большими и не очень боксами, витринами, плакатами, светящимися табло, в которых выставлены, крутятся и переливаются экспонаты: часы-часы-часы и алмазы-рубины-изумруды. Через час вы уже теряете ориентацию и перестаете записывать названия компаний и моделей. Через два вы экстренно нуждаетесь в отдыхе, свежем воздухе и чтобы перед глазами не мельтешили люди и часы, через три — вас охватывает приступ острой ненависти ко всем этим бессмысленным безделушкам, а через четыре — становится все равно.

При этом какие-то неожиданные мысли в голове все-таки проскальзывают. Ну, например: какой же стыд — наш Алмазный фонд! Все, что там показывают, в массе своей ужасно скромные драгоценности, явно не соответствующие былым масштабам империи. И непонятно, зачем тогда повышенная секретность, охранники с автоматами у дверей и осмотр экспозиции только с экскурсоводом.

В Базеле впечатляет не главный, самый импозантный павильон, где выставлены в основном швейцарские фирмы, а задворки, окраины — производители и добытчики из Азии, Африки и Южной Америки. Их стенды занимают небольшие площади и демонстрируют они в основном сырье и полуфабрикаты — ограненные камни, жемчуг всех мыслимых цветов и оттенков. Причем лотков с бриллиантами так много, словно это и не бриллианты, а какие-нибудь креветки на рыбном рынке. Интересно, на сколько возрастет цена этих камней, когда они украсят изделия с громкими брендами? И что показывают в Базеле — собственно драгоценности или лишь марки, под которыми они выходят в свет?

Ювелирное производство, как и любое другое, строится сегодня по специфическим правилам: неважно, где и кем сделана вещь, главное, чтобы на ней стоял правильный «лейбл». (Мне рассказывали про одну предприимчивую русскую даму, раскрутившую целый ювелирный дом, вообще не имея производства и дизайнеров.) Реклама занимает едва ли не большее место, чем художественные изыски. Да и возможно ли истинное искусство в сфере массового производства?! Солидный возраст фирмы, традиции поважнее любых технических наворотов. Часовая компания Breguet, существующая с 1775 года, например, пригласила на должность вице-премьера прямого потомка своего основателя. Я брала у этого потомка интервью. Было видно, что ему скучно, что журналисты ему надоели, да и, наверное, часы не самое горячее увлечение его жизни. Но когда он говорил: «Бабушка рассказывала мне, как дедушка любил возиться с часами, постоянно их усовершенствовал, что-то изобретал» — это впечатляло. Как анекдот про русского, который завел столетнюю любовницу, «потому что она видела живого Ленина».

Третий и последний мой день пребывания в Базеле был посвящен интенсивному общению с представителями компаний. Все строилось по одной схеме: большой чин любезно объяснял всемирно-историческое значение своей часовой фирмы. Напоследок дарили презенты. Такого количества шоколада я не привозила ни из одной командировки.

Что касается самих часов, то, несмотря на великое множество прочитанных о часах статей и немало собственноручно о них написанных, я так и не поняла две вещи: зачем мужские часы должны показывать фазы Луны и какая такая особая радость в том, чтобы иметь в наручных часах вечный календарь?

Людмила ЛУНИНА

«Привет, я Генри Джордан, часовой мастер и ювелир! Я работаю для нормальных людей, но кормят меня полные придурки!» Такая табличка приколочена над стойкой хозяина страшно дорогого ювелирного бутика в Дейтона-Бич во Флориде, и, по словам Генри Джордана, «придурки убеждены, что к ним лозунг отношения не имеет, и несут свои денежки исправно». «Часы — это такая штука, которая показывает время, — объясняет мастер-хозяин, — если же одновременно штука выполняет еще и какую-то иную функцию, она уже не часы: бутылка «Дом Периньон» 1965 года, которой пробили голову, на столе вещдоков в суде с точки зрения содержания уже никого не интересует, потому что она уже не шампанское. В часах ценится точность хода, и больше ничего. Есть часы, которые стоят более ста тысяч долларов, но если вплавить Swatch за десять долларов в килограммовый кусок посыпанной бриллиантовой крошкой платины, приспособление для колки кокосовых орехов с хронометром потянет намного больше. Лет десять назад ко мне пришел смешной парень, он хотел купить новые часы, но все оказалось не так просто, потому что парень был крепко перебродившим: часы должны были соответствовать имиджу ЕГО жены и эстетике ЕГО «сесны»! Жену он догадался привести с собой, а о том, чтобы прикатить самолет, не подумал. Я впарил ему восемнадцатикаратные платиновые «Фрэнк Мюллер» с кучкой сапфиров, и парень ушел счастливый, как потоптанная курица! Какие-то сто двадцать тысяч! Через пару лет я пошел в кино, и он играл одну из главных ролей в фильме «Криминальное чтиво», — Джон Траволта, вот кто это был». Люди, которые заходят в бутик Генри Джордана, гарцуют перед своими дамами, хотя, по мнению хозяина, «девушки их обычно выглядят так, будто гамбургер произвел бы на них гораздо более сильное впечатление, чем часы за полмиллиона долларов». Один господин принес Джордану «здоровенный бриллиант и потребовал, чтобы его вставили в часы. «Куда именно?» — поинтересовался я. «В опору центральной оси!» — заявил господин. Я онемел, а он стал орать, что в его детстве на всех часах было написано «столько-то там камней», вот он и решил реализовать мечту о самом главном камне в самом главном месте часов! Аргумент, что так называемые камни — это искусственно выращенные рубины по цене три доллара за килограмм, на него не подействовал. Я и воткнул ему бриллиант в центр циферблата. «Снаружи тоже ось», — сказал я. Он поверил». Как кажется Генри Джордану, гражданам можно попытаться объяснить некоторые правила подхода к часам, и они даже прислушаются к объяснениям, но все равно поступят по-своему.