Декабрь в Монте-Карло наполнен танцами, как ни один месяц в году. Хотя вообще-то на недостаток балетных зрелищ монегаскам жаловаться грех: ведь Балет Монте-Карло — одна из лучших европейских трупп, а его руководитель Жан-Кристоф Майо — лучший хореограф континента (ну, во всяком случае, Франции).
Вкушать плоды балетной моды жители Монте-Карло привыкли давно, ведь именно здесь после Первой мировой Сергей Дягилев разместил свою бродячую труппу, воспользовавшись покровительством главы государства принца Пьера. В тот тесный зальчик, низкий и плоский, как пенал, где дягилевцы ставили и репетировали свои спектакли, впоследствии вошедшие во все хрестоматии, артисты нынешнего Балета Монте-Карло не заглядывают. Да и на сцене прилепившегося к знаменитому Casino театра выступают редко, ведь Зал Гарнье вмещает всего-то четыре сотни человек. В распоряжении современной труппы столь же современный Форум Гримальди. В его залах, способных к всевозможным трансформациям и готовых вместить тысячи зрителей, и проходит Monaco Dance Forum, в программе которого перемешалось все, что имеет отношение к танцу: перформансы и видеофильмы, спектакли и выставки. Разве что классического балета нет: этот экзотический для Лазурного берега продукт отсутствует начисто, вытесненный новаторами всех возрастов и направлений.
На таком радикальном фоне Жан-Кристоф Майо почти академик. Его спектакли, во-первых, пленительно красивы, во-вторых, достаточно понятны, в-третьих, весьма увлекательны — и по концепции, и по движениям, и по сюжетам, если они имеются. Ну и труппа у него высшего класса. Балет Монте-Карло включается в работу форума последним с двумя разными программами. 21 и 22 декабря труппа представит три одноактных балета, два из которых мировые премьеры.
Одна из новинок пока даже не имеет названия, известны только музыка (Моцарт и Бетховен), длительность (25 минут) и автор — 29-летний швед Александр Экман, выступивший в трех ипостасях: хореографа, сценографа и художника по костюмам. Несмотря на молодой возраст, он уже понаставил ворох балетов в престижных труппах, стал постоянным хореографом знаменитого Нидерландского театра танца (NDT) и даже успел засветиться в Москве: Национальный театр танца Испании и труппа NDT привозили на гастроли его спектакли, бурлящие молодежным драйвом и специфическим скандинавским чувством юмора. В его новом балете тоже царит ритм: 5 мужчин и 17 женщин танцуют под барабан и пять пианино, вытащенных прямо на сцену.
Ина Кристель Йоханнессен — гранд-дама норвежского авангарда — в прошлом сезоне уже сотрудничала с Балетом Монте-Карло. Ее спектакль "Княжество" имел успех. Поэтому теперь для Балета Монте-Карло норвежка ставит "Слепую иву". И хотя название позаимствовано у Харуки Мураками, речь в балете совсем о другом — о слепой богине Юстиции, о сонном спокойствии общества и о каждом, кто закрывает глаза на несправедливости жизни. Болезненная тема для тихой Норвегии, пережившей бойню, устроенную Брейвиком. Но, конечно, в балете Ины Йоханнессен не будет стрельбы и потоков крови: она не занимается политическим театром, а работает с художественными метафорами и человеческими телами. В качестве метафоры выбраны весы правосудия, 16 участников "Слепой ивы" будут изучать проблемы равновесия. И не только физического: танцовщикам придется балансировать между слепотой и прозрением, между необходимостью и нежеланием вмешиваться в сложившийся ход вещей.
Завершит триптих спектакль самого Майо "Vers un pays sage", поставленный 17 лет назад. Его название, следуя контексту, можно перевести как "В страну мудреца", ведь хореограф сочинил балет в честь своего умершего отца, которым не перестает восхищаться. Жизнелюб и неутомимый труженик, Жан Майо был театральным художником: он оформил более 260 спектаклей. Его работы использованы и в "Vers un pays sage", поставленном на необузданную музыку Джона Адамса и столь же необузданном по энергетике. Майо лишил хореографический текст пауз, заставив своих артистов танцевать на пределе возможностей — в том же напряженном ритме и с той же страстью, с какой его отец сжигал свою жизнь. И лишь финальный дуэт возвещает о покое. Не о могильном, но о райском — дивной красоты и гармонии.
Фото: Alice Blangero / Ballets de Monte-Carlo
Под Новый год, в саму праздничную ночь и первые дни января, Балет Монте-Карло показывает свое "Озеро". Оно тоже "лебединое" и тоже на музыку Чайковского, но имеет мало общего с главным русским балетом. В прошлом году Майо их объединил, пригласив в Монте-Карло труппу Большого театра и вставив в свою постановку московский "лебединый" акт, а заодно и классическое па-де-де Одиллии и Зигфрида — хотел показать монегаскам оригинал, заставивший его сочинить собственную версию.
Фантазия, слегка приправленная иронией, завела Жан-Кристофа Майо в дебри готического романа, усугубленного жгучей мелодрамой. В его "Озере" не один, а два любовных треугольника. Первый — традиционный: принц Зигфрид и две его возлюбленные Одетта и Одиллия. Второй треугольник составляют родители Зигфрида и Ротбарт, который у Майо является женщиной — бывшей любовницей короля, некогда прижившей от него внебрачную дочь Одиллию и теперь пытающейся выдать ее замуж за сводного брата. Королева, подозревая о давнем романе и увидев, как ее сын влюбляется в единокровную сестру, убивает старую соперницу. Но этим дело не ограничится: умрут почти все — несчастные дети расплатятся за грехи отцов.
При чем тут лебеди — законный вопрос. Этих птичек Майо недолюбливает: злобные, шипящие, грязно-серые, будто испачканные всеми грехами мира, они олицетворяют адскую сущность внутреннего мира Ротбарта. И взмахи их жестких, со скрюченными кистями рук так же не похожи на нежное трепетание ручек отечественных "лебедей", как "Озеро" Монте-Карло на "Лебединое" из советского телевизора, которым зомбировали население во время путча ГКЧП. Так что надо быть готовым к тому, что на спектакле Жан-Кристофа Майо вздремнуть перед бессонной новогодней ночью вам не удастся.