"Будущее — это женщина" — название фильма (1984) Марко Феррери обжалованию не подлежит, хотя сам автор "Большой жратвы", очевидно, был не уверен даже в наступлении завтрашнего дня. Женщина так женщина — кто бы возражал. Но хорошо бы разобраться, какое именно будущее: по Марксу или по Оруэллу, киберпанк или Страшный суд?
"Тяжелый узел пепельных волос, высоко подобранных на затылке, не отягощал сильной стройной шеи. Гладкая кожа обнаженных плеч слегка поблескивала под мягким светом ламп. Низко открытая грудь поддерживалась корсажем из голубой ткани. Широкая и короткая юбка, расшитая по серебряному полю голубыми цветами, открывала голые загорелые ноги в туфельках вишневого цвета". "Крепкие груди, похожие на широкие опрокинутые чаши, выточенные изумительно точным резцом, были почти открыты. Между ними от застежки к поясу проходила полоска темно-фиолетовой ткани. Такие же полоски шли через середину каждой груди, оттягиваясь назад цепочкой, сомкнутой на обнаженной спине. Очень тонкую талию девушки обхватывал белый, усеянный черными звездами пояс с платиновой пряжкой в виде лунного серпа".
Веда Конг и Чара Нанди кажутся вавилонскими храмовыми блудницами или римлянками эпохи упадка, пока рот не откроют: "Мы начали с полного перераспределения жилых и промышленных зон планеты... Возможности производства продуктов питания выросли во много раз, новые земли стали удобными для жизни. Теплые внутренние моря стали использоваться для выращивания богатых белком водорослей".
По сравнению с этой политинформацией Фосфорическая женщина из "Бани" (1929) Владимира Маяковского поет соловьем: "Привет, товарищи! Я делегатка 2030 года. Я включена на 24 часа в сегодняшнее время. Срок короткий, задания чрезвычайные. Проверьте полномочия и оповеститесь. По первому сигналу мы мчим вперед, перервав одряхлевшее время. Будущее примет всех, у кого найдется хотя бы одна черта, роднящая с коллективом коммуны,— радость работать, жажда жертвовать, неутомимость изобретать, выгода отдавать, гордость человечностью. Удесятерим и продолжим пятилетние шаги". Как выглядела Фосфорическая женщина, поэт целомудренно умолчал.
Веда и Чара — ее потомки: Иван Ефремов изобразил в романе "Туманность Андромеды" (1957), экранизированном (1967) Иваном Шерстобитовым, женщин эры Великого Кольца, галактического коммунизма.
"Голова с роскошной гривой темных волос кажется слишком большой; маленькая грудь придает худощавому телу почти что детский вид. Однако эти огромные глаза и длинные ресницы могут принадлежать лишь взрослой женщине. Когда посмотришь ей в глаза, то не станешь сравнивать ее с подростком. Ни грамма лишнего веса: плоский живот, маленький зад, тем более грудь. Наверное, Рейчел изготовили, взяв за основу телосложение кельтского типа".
А эта "лолита" проживает в будущем, непримиримо антагонистичном Великому Кольцу, истребившем природу и изживающем человечность, придуманном Филиппом К. Диком в романе "Мечтают ли андроиды об электроовцах?" (1968) и Ридли Скоттом в "Бегущем по лезвию" (1982). Рейчел — андроид серии "Нексус-6", отличить ее от человека может только специально обученный агент Рик. "Сначала переспать с ней,— вспомнил Рик.— А затем убить ее".
Два будущих непримиримы, но Рейчел легко представить у Ефремова, а Чару — у Скотта. У всех женщин будущего две родовые особенности. Во-первых, в них есть нечто праисторическое: Рейчел напоминает Рику первобытную охотницу, а Чара — заведующему внешними станциями Великого Кольца Дару Ветеру обитательницу мифической Гондваны.
Лекцию о построении коммунизма Веда читает в платье, модном в крито-микенской культуре. Что-то этакое, смутно античное и откровенное, носит и Консуэлла (Шарлотта Рэмплинг) в "Зардозе" (1973) Джона Бурмена. Она тоже живет при коммунизме, но для избранных. В земном рае Вортексе счастливицы так измаялись от безделья, что готовы и отдаться одетому лишь в пулеметные ленты зверюге Зеду, и умереть от его руки.
Как справедливо заметил Рик, все женщины будущего вызывают желание "сначала переспать", а убивать или нет — это по обстоятельствам.
Вы не поверите, но звездолет в "Туманности Андромеды" называется "Тантра".
Считается, что Джордж Лукас — из чистого антисоветизма — дал Дарту Вейдеру в "Звездных войнах" слегка переиначенное имя Дара Ветера. Но женщины Лукаса — королева Падме, принцесса Лея — Веде и Чаре не соперницы. Они из другой, звездно-мыльной оперы. Да они вообще не из будущего: обычные средневековые королевы, просто перемещенные в открытый космос.
Другое дело Барбарелла (Джейн Фонда) из фильма (1968) Роже Вадима. Первое, что видит зритель еще на титрах,— ее голые ножки, затем — суперженщину, стягивающую изящный космический костюм: первый стриптиз в невесомости. Главное испытание, предстоящее ей на планете Летион, не рыбы, которые должны заклевать ее за то, что она отказала королеве-лесбиянке, а пытка "машинной любви". Но машина, жалобно задымившись и застонав, перегорела, не выдержав сексуальных запросов "жертвы".
Увы, женщины будущего воплощают вековечные мужские фантазии. Если бог создал женщину из ребра мужчины, то женщину будущего мужчина создал сам. "Бело-голубоватая" марсианская царица Аэлита из романа Алексея Толстого (1922) и ярко-синяя Нейтири (Зои Салдана) из "Аватара" (2009) Джеймса Кэмерона не близнецы. Но разнятся нюансы. Оттенки окраса, наличие хвоста, рост.
Для Толстого главным был не секс, а революция на Марсе. Но случались оговорочки по Фрейду: "Иха совсем одурела. О чем бы ни просил ее Гусев, тотчас исполняла, глядя на него матовым глазом". Нет-нет, большевик Гусев, ремонтируя звездолет, всего-навсего давал Ихе мелкие техзадания. Подсознание текста экранизировал Яков Протазанов (1924). Отношения Аэлиты и служанки Ихи в безумных декорациях Александры Экстер обрели садомазохистский привкус.
Люк Бессон попытался одухотворить мужские наваждения: в "Пятом элементе" (1997) Милла Йовович сыграла саму Любовь, спасающую мир. Но и он одел, точнее раздел, Любовь в минималистские полоски ткани. Они, впрочем, кажутся поясом целомудрия по сравнению с платьем, в котором Элис (Йовович) сражается с зомби в "Обители зла" (2002) Пола Андерсона.
В "Обители зла-3" (2007) Рассела Малкахи у Элис появилось множество клонов: ненужных сбрасывали, как казненных, в ров. Да, как ни хороши Веда, Барбарелла и Нейтири, они не достигли совершенства. Их сущностный недостаток — наличие интеллекта.
Идеальная женщина будущего — кукла, как говорилось в "Бегущем по лезвию", "базовая модель для удовольствия". Все, что ей нужно,— вагина и грудь. У нее нет бытовых проблем: все, что надо, уже придумали мужчины. Ее функция — потакать сексуальным желаниям. Она свободна и от душевных страданий, и от физиологизма. Виктор Пелевин в "S.N.U.F.F" (2012) назвал таких сурами.
С сурами возможны конфликты, но зависит это от того, как их отрегулирует хозяин. "Кроме себя мне винить некого. Я сам выставил ее сучество на максимум — никто меня не заставлял. Это такая настройка в ее красном блоке. У меня на предельных положениях стоят одновременно "сучество", "соблазн" и "духовность"". "Для пользователей попроще существуют резиновые куклы, заполненные красной краской".
Многие женщины не возражают против превращения в куклу. Действие "Второго Эдема" (2003) Бена Элтона отнесено к будущему, но детали реалистичны. "Лежащая перед ним женщина вряд ли вбухала невероятные деньги в свое тело, для того чтобы раздавать его просто так. Такое тело создается для карьерного роста. Оно было слишком совершенно, слишком продуманно, ни один его сантиметр не был оставлен на волю случая".
Кукла кукле рознь. В "Метрополисе" (1926) Фрица Ланга безумный гений Ротванг создал женщину-робота, которой придал облик учительницы Мери (Бригитта Хельм). Выдавая себя за Мери, заступницу за рабочих, она должна была призвать их к покорности, но вместо этого, опьяненная всесилием, разожгла мятеж, едва не погубивший мир будущего.
От Мери генеалогическая линия тянется к такой же хромированной и смертоносной арийской бестии, покрытой миметическими сплавами,— к Терминатрикс (Кристанна Локен), палачу из будущего в "Терминаторе-3" (2003) Джонатана Мостоу. Она столь модифицирована, что провоцирует на обидное сравнение с кухонным комбайном: в идеальное тело встроены не только плазмоизлучатель и огнемет, но и дрель с циркулярной пилой.
Нет, такие куклы мужчинам будущего не нужны, хотя они всего лишь зеркально отражают их образ идеальной женщины. Поэтому кино возлагает решение бытовых проблем типа спасения человечества на живых женщин в стиле "солдата Джейн" — лейтенанта Рипли (Сигурни Уивер) из саги о Чужом или Сару Коннор (Линда Хэмилтон) из эпоса о Терминаторе. Им некогда докапываться до мужчин: успевай следить, чтобы огнемет не заржавел. Они и к парикмахеру не ходят: не дай бог Чужой в драке в прическу вцепится.
Вот бы кто-нибудь снял фильм, где "рипли" повернут оружие против "внутреннего врага" и покажут мужикам, расслабляющимся с идеальными куклами, кто в доме хозяин.
Тем более что мужчины мира будущего забыли о будущем мира. Куклы не способны к деторождению. В романе Гора Видала "Калки" аватар богини Лакшми уничтожает человечество, рассчитывая, что считаные избранные положат начало новой расе. Увы, у мужчин и женщин разнятся резусы крови, что делает размножение невозможным.
Герой Чарльза Буковски ("Истории обыкновенного безумия", 1983) встретил идеальную женщину, живущую во всех смыслах слова в любви и согласии со всеми божьими тварями. И родился у них сын. "Я взглянул на ребенка: невероятно, с медицинской точки зрения невероятно,— это был тигр, медведь, змея и человек. Это был лось, койот, тигр и человек. Он не плакал. Он смотрел на меня и узнавал, а я узнавал его. Это было невыносимо: Человек и Суперчеловек, Супермен и Суперзверь. Пронзительно закричали сестры. Три люминесцентные лампы выпали из цепей и рухнули на младенцев. Сестра стояла, держала на руках моего ребенка и улыбалась, когда на город Сан-Франциско упала первая водородная бомба".
Сан-Франциско, конечно, жалко, но должен же мужской мир ответить за то, что населил будущее тугоплавкими куклами, которым не позволено регулировать даже степень собственного "сучества".