Нынешний год проходит под знаком 150-летия со дня рождения Густава Климта. Впрочем, юбилей художника Вена начала праздновать еще прошлой осенью, когда буквально в каждом музее, от Kunsthistorisches до этнографического, прошло по выставке. Затем они начали путешествовать по миру, в основном перемещаясь в США, как, впрочем, и золотой австрийский запас Климта. Он в последние годы — едва ли не самый частый герой реституционных скандалов: за наследниками жертв холокоста в Америку потянулось и само наследство, с переменным успехом отсуживаемое ими у музеев Австрии. Австрийская галерея во дворце Бельведер чаще всего теряет работы Климта, а последняя утрата произвела сильнейшее впечатление на весь музейный мир: в 2006-м одна американка австрийского происхождения отсудила у Бельведера целых пять картин, в том числе портреты собственной тетушки, Адели Блох-Бауэр. Тогда Вена и лишилась "Золотой Адели", одного из символов венского сецессиона. А "Золотая Адель" — утопающая в золоте надменная красавица, дочь гендиректора Венского банковского союза и супруга богатейшего фабриканта, "сахарного короля" Австрии,— не замедлила подтвердить свой "золотой" статус, будучи проданной владельцу нью-йоркской Neue Galerie Рональду Лаудеру за $135 млн, что на тот момент было ценовым рекордом для живописи. И все же Бельведер, изрядно потрепанный судами, но еще не до конца разоренный, остается самой большой коллекцией живописи Густава Климта, что подтверждает проходящая здесь огромная выставка юбиляра.
Биография этого художника, кажется, могла бы стать прекрасной основой для истинно венского жанра — оперетты. Творец между Эросом и Танатосом, между славой и непризнанностью. Запутавшийся в любовницах, в кои записывают и госпожу Блох-Бауэр, к чему, правда, писанная с нее "Юдифь" дает некоторые основания, даром что любая модель Климта выглядит так эротично, что подозрения возникают сами собой. И любящий — будто бы платонически — лишь одну, черты которой узнают в "Поцелуе". Вечно кого-то хоронящий — отца, брата, сына, мать, возлюбленных. Осыпанный золотыми медалями Всемирных выставок и насмешками критики, награжденный императорским орденом и обвиняющийся в порнографии.
Но ведь Густав Климт — это еще и сама Вена. Вена "Кавалера розы" и "Человека без свойств", Вена "Traumdeutung" и "Traumnovelle", Вена "Широко закрытых глаз", потому что сквозь нью-йоркскую пелену в этом кубриковском городе, изнывающем в любовной истоме, все равно проглядывает Вена. Вена золотого "кочана капусты", торжественно нахлобученного на египетские пилоны сецессиона, и распутных шрифтов Ver Sacrum. Вена орнаментов "Бетховенского фриза", не стесняющихся обнажать плоскость стены, сколько ни затягивай ее узорами змеиных кож и павлиньих перьев. К этому "орнаменту как преступлению" Климт, сын ювелира, выучившийся в ремесленном училище на мастера монументально-декоративной живописи, шел от тяжеловесного академического иллюзионизма росписей Burgtheater и Kunsthistorisches сквозь текучесть линий египетского рельефа и золото равеннских мозаик.
Группы климтовских орнаментов на плоскости холста, складывающиеся в поля маков, буковые рощи, яблони в цвету или густую рябь на глади Аттерзее, в смертельные объятия подруг, водяных змей, адамов и ев, в извивающихся в экстазе саломей и данай, сегодня легче всего объявить искусством тугого кошелька и дурного вкуса. Искусством китча, благо они так хорошо ложатся на плоскость магнита для холодильника и прочих музейных сувениров. Но когда тугие кошельки неарийского происхождения покупали у Климта его цветущие на шпалерах альпийские луга и заказывали ему портреты жен в образе измученных половым вопросом библейских героинь, все это еще не успело стать китчем, зато было очень звонкой пощечиной хорошему аристократическому австро-венгерскому вкусу. Интеллектуальной модой прогрессивного меньшинства, отправляющегося рассказывать свои эротические сны на кушетку к некоему доктору-оригиналу или слушать очередную авангардную премьеру в оперу, директор которой, перейдя в католичество, так и остался красной тряпкой для блюстителей национальной чистоты и эстетической благопристойности.
Вена / по 6 января