Десять лет Петер Граф распоряжался состоянием Штеффи. И превратил ее спортивный талант в сто миллионов марок. Теперь у него есть шанс получить за это десять лет тюрьмы.
Когда на вилле Штеффи Граф начался многочасовой обыск, более всего были раздражены журналисты.
Во-первых, им пришлось спешно выскакивать из теплых кроватей и мчаться в пригород университетского городка Гейдельберг.
Во-вторых, месяцами не отходя от любимой национальной героини ни на шаг, они умудрились-таки прошляпить самое сенсационное событие 1995 года.
Информация о том, что фрау Граф недоплатила казне несколько миллионов марок налогов, вытеснила с первых полос немецкой прессы все менее существенные сообщения — включая военные сводки из Боснии.
Штеффи Граф — теннисистка номер один и самая богатая спортсменка мира — четыре года не заполняла налоговую декларацию.
Более того, она вероятно не знала, как именно подобная декларация выглядит.
Семейное дело
Она не занималась ничем, кроме тенниса.
Тренироваться отец заставлял ее с трех лет. Теннисная ракетка была предусмотрительно обрезана под ее рост.
Сам папа — неудавшийся торговец подержанными автомобилями — уже в солидном возрасте переквалифицировался в теннисисты. Выдающимся игроком так и не стал. Зато прославился как тренер.
Он был тренером-дрессировщиком. За двадцать пять безошибочных ударов трехлетняя Штеффи получала печенье. За пятьдесят — ванильное мороженое с малиной.
Зимой ее отправляли в промерзший подвал — делать упражнения.
За стеной ее комнаты располагался тренировочный зал.
От сверстников она отличалась немыслимой худобой и полным равнодушием ко всему, что не касалось лично ее.
То, что Штеффи будет первой ракеткой мира, отец утверждал всегда.
Первый — карликовый, для самых маленьких — турнир Штеффи выиграла шести лет от роду. Ракетка была по-прежнему обрезана. На зубах торчала противная металлическая скобка. (Чтобы зубы впоследствии не разъехались). О достойной телевизионной улыбке отец тоже не забыл позаботиться.
В двенадцать лет она заняла первое место на чемпионате мира среди школьников.
В 1982 году Штеффи было тринадцать, и она стояла в мировом рейтинге теннисистов-профессионалов на 214-м месте. Через пять лет — на первом. А еще через год выиграла все четыре турнира Большого шлема и победила на Олимпиаде в Сеуле.
Спортивные трофеи
От всех подробностей реальной жизни ее заботливо ограждал честолюбивый и деловитый отец.
Он подписывал за нее договоры, организовывал тренировки, устанавливал меню и распорядок дня.
Вокруг поместья площадью в двадцать семь тысяч квадратных метров была воздвигнута стена высотой в человеческий рост. Сверху стена была украшена тремя рядами металлических шипов.
Соседи сочли подобный пейзаж безрадостным. Но возражать не стали. Соседям Петер Граф подкидывал время от времени пару тысяч наличными. Не в качестве компенсации за убогий вид из окна. А чтобы они не пускали фотографов на крыши своих домов.
Добиться интервью со Штеффи, не пользуясь расположением Петера Графа, не представлялось возможным.
Сделав из дочери первую теннисистку мира, он удовлетворил свое честолюбие. Оставалось уладить денежную сторону дела.
Победы на корте ценились дорого, но оплачивались сравнительно скромно. В 1988 году гонорары Штеффи за выступления составили три миллиона долларов. В 1994 — около восьми миллионов.
Но настоящие деньги приносила не игра, а слава.
С 1988 года всемирная слава Штеффи Граф превратилась в основной и оборотный капитал фирмы Steffi Graf. Двадцать пять уважаемых фирм боролись за право подписать с нею рекламные и спонсорские контракты.
Окончательный выбор оставался, разумеется, за любящим отцом.
Он продавал ее — методично и умно.
Первый контракт был заключен с Adam Opel AG и принес в общей сложности 6 миллионов марок.
Adidas заплатила за свой фирменный знак на спортивном снаряжении Штеффи 15 миллионов.
За ними последовала парфюмерная фирма Jade. За три миллиона марок телезрители получили удовольствие разглядывать, как Штеффи освежает подмышки дезодорантом Rexona.
За пять миллионов от фирмы Barilla она демонстрировала свою любовь к разнообразным макаронным изделиям.
Рекламировать нижнее белье Штеффи отказалась. Возможно, отец счел это излишней фривольностью.
Но в апреле 1990 она появилась в Vogue — в черном декольтированном вечернем платье и в туфлях на высоких каблуках. Отец пришел к выводу, что пора феминизировать имидж дочери-амазонки.
Вероятно, по аналогичной причине Петер Граф клялся, что Playboy предлагал ей 750 000 долларов за съемку. В Playboy сказали, что ничего об этом не слышали. Но идею сочли превосходной.
Прибыли...
За десять лет рекламно-спонсорские пожертвования сложились в приятную сумму — 100 миллионов марок.
Петер Граф превратился в желанного гостя самых великосветских мероприятий и друга наиболее высокопоставленных политиков и бизнесменов.
У самой Штеффи никогда не было свободного времени. Кроме того, ей надо было соблюдать диету и рано ложиться спать. А усилившаяся с годами девичья застенчивость могла произвести на влиятельных спонсоров неприятное впечатление.
Ее даже прозвали Гретой Гарбо мирового тенниса. Разумеется, не за внешность. За пристрастие к уединению.
Свободное время она предпочитала проводить, гоняя в одиночестве на спортивных автомобилях со скоростью 200 километров в час. Или собственноручно управляя вертолетом над альпийскими ущельями.
Между тем, фамильный капитал надо было приумножать и оберегать.
Для этого Петер Граф создал — вполне легально — фирму Sunpark Sports BV в Амстердаме. Фирма пользовалась налоговыми льготами голландского законодательства и собирала на своих счетах спонсорские пожертвования.
Существование Sunpark Граф не рекламировал.
Граждане различных европейских государств имеют неприятную привычку: став очень состоятельными, они отказываются от родного гражданства и становятся подданными благодатного безналогового княжества Монако.
Из немецких спортсменов эту операцию проделал, к примеру, коллега Штеффи, Борис Беккер. Чем больно задел своих сограждан, весьма чувствительных как к проявлениям патриотизма, так и к отсутствию оного.
Рекламный имидж Штеффи Граф был основан на ее несокрушимой любви к родине.
Это плохо сочеталось с существованием голландского представительства. Но, во всяком случае, немецкие налоговые инстанции о Sunpark знали. И не возражали.
На счета в Голландии и уходила большая часть спонсорских пожертвований. В общей сложности в Амстердаме оказалось две трети всех сумм, предназначенных Штеффи. Одна треть осталась в Германии.
При этом Петер Граф с завидной регулярностью забывал платить налоги. Что ему так же регулярно сходило с рук.
Это показалось чрезвычайно обидным его согражданам после того, как обстоятельства дела были отчасти обнародованы в июле нынешнего года.
Если простой житель Германии хотя бы на месяц задерживает свои расчеты с налоговой инспекцией, около его двери обосновываются мрачные судебные исполнители, доброжелательные адвокаты и злобные полицейские.
Семейство Граф не утруждало себя общением с фискальными органами целых четыре года. Затем налоговая инспекция федеральной земли Баден-Вюртемберг обнаружила на своем счету взнос от Штеффи на сумму семь миллионов марок.
Этот благородный жест, как оказалось, был совершенно излишен.
...и убытки
Получив семь миллионов, неблагодарные государственные чиновники не только не обрадовались, но и впали в болезненную подозрительность.
И, забыв всю свою многолетнюю терпимость, бросились проверять засекреченные и незасекреченные счета семейства Граф.
Проверка завершилась на прошлой неделе, после чего Петеру Графу пришлось под конвоем отправляться в тюрьму, немедленно взятую в осаду пятнадцатью телекомпаниями и газетными репортерами, подсчитать которых не представляется никакой возможности.
Вилла во Флориде, пентхаузы в Нью-Йорке и Гейдельберге, спортивные автомобили налоговую полицию не заинтересовали. Их болезненное любопытство пробудила документация пресловутой голландской фирмы Sunpark Sports BV.
Фирма страдала прямо-таки невиданной плодовитостью. И по секрету от немецких официальных инстанций исправно производила на свет филиалы. В Швейцарии, на Багамских островах и в маленьком, но чрезвычайно привлекательном княжестве Лихтенштейн.
Так что, когда фирма General Motors переводила полтора миллиона в Амстердам, расплачиваясь за то, что Штеффи фотографировалась на фоне Opel и Chevrolet Corvette, деньги в Амстердаме оказывались лишь проездом.
Ни General Motors, ни голландских властей это обстоятельство, разумеется, не касалось.
Sunpark Sports BV отличалась, судя по всему, не только плодовитостью, но и болезненной чувствительностью. Сразу же после первого обыска в доме Графов — 23 мая 1995 года — в голландских деловых сводках появилось объявление о том, что Sunpark ликвидируется.
После чего фирма исчезла, не оставив ни адреса, ни каких-либо следов документации.
Скорость исчезновения изумила спонсоров, заваливавших бюро Петера Графа запросами, куда же теперь переводить деньги. На всякий случай, General Motors приостановила платежи вовсе.
Петеру Графу было совершенно не до запросов. В особенности после того, как дотошные сыщики обнаружили в Лихтенштейне следы одного из филиалов Sunpark.
Отцу Штеффи пришлось сидеть на допросе, который длился пять часов, и давать нудные и не вполне честные показания.
На счетах филиала совершили промежуточную посадку двадцать миллионов марок. И вскоре снова исчезли, теперь уже в окончательно неизвестном направлении.
Кроме того оказалось, что Петер Граф питал совершенно не поощряемую в Европе привязанность к наличным.
Из Союза теннисистов он регулярно забирал долю, причитавшуюся Штеффи от продажи входных билетов, прямо в портфеле.
После ареста Союз любезно помог ему, прислав квитанции на эти деньги, которые много лет нигде не регистрировались.
Вышло больше миллиона.
Чиновники ничего в этом деле понять не могут — объяснил Петер Граф следователю. Они просто не доросли.
И туманно намекнул, что имеет высоких покровителей.
Высокие покровители до сих пор не объявились. Просьбу Графа — выпустить его под залог в два миллиона марок — следствие отклонило.
Петер Граф пал жертвой собственного честолюбия.
Всю свою жизнь он потратил на то, чтобы сделать из Штеффи звезду мирового класса. Предприятие оказалось настолько успешным, что ни один прокурор не рискнет выдать ордер на ее арест.
Разумеется, ни один здравомыслящий человек не считает, что Штеффи хотя бы бегло читала финансовые документы, под которыми время от времени ставила подпись.
Зато предприимчивый отец как нельзя лучше устраивает следствие и общественное мнение.
Журналисты, которые прежде на любое интервью со Штеффи должны были получать милостивое согласие Петера Графа, уже приступили к созданию образа немилосердного тирана и проходимца.
Поголовное знакомство с трудами Фрейда стимулирует фантазию и порождает сказочно трогательные версии о зависимости гениальной дочери от посредственного, но ловкого папаши.
Сама Штеффи на арест отца отреагировала лишь обещанием впредь самостоятельно заниматься семейными финансами — и удалилась во Флориду. Где Петер Граф обычно играет в гольф. Но отныне у него всегда будут проблемы с визой.
Евгений Сирин