В Осло мигранты составляют 27% жителей. И почти все они живут в Гронланде, районе в восточной части города, сразу за центральным вокзалом. Улочки Гронланда состоят из парикмахерских, лавок с халяльным мясом и иранскими сладостями, индийских супермаркетов, забегаловок и кофеен, в которых сидят одни мужчины. Захожу в кофейню, которую держит толстый улыбчивый пакистанец Асиф. Он приехал в страну еще в начале 1990-х, тут родились трое его детей. Себя считает пакистанцем, а вот дети уже не могут понять, к кому себя относить: они говорят и на урду, и по-норвежски. Свое мнение о Брейвике у Асифа есть:
— Это трагедия и для нас тоже. Эти ребята, которых он убил, хотели, чтобы такие, как я, могли спокойно приезжать сюда, жить, работать. Молиться так, как нам хочется. Это же и наши ценности.
В разговор включаются молодые ребята, сидящие за соседним столиком. Все они иммигранты во втором поколении.
— Мы тут свободные люди в свободной стране. И никто не должен нам указывать, как нам жить и что делать. Норвежцы — славные ребята, но среди них тоже есть психи вроде этого Брейвика.
Я упоминаю тему изнасилований, которую активно обсуждают в норвежской националистической тусовке.
— Это все полная ерунда! — с жаром начинает один из парней.— Мы знакомимся с норвежками, общаемся, все такое. А что в этом ненормального?
— Но ведь девушки в ваших семьях вряд ли общаются с норвежскими парнями.
— А почему они должны с кем-то общаться? Это наша традиция, мы так живем. А у них девушки могут со всеми общаться. Вот и хорошо, все довольны. А изнасилования — это миф.
Я привожу в пример недавнюю публикацию в газете Dagbladet о том, как 15-летний африканский подросток изнасиловал норвежку прямо на ступеньках здания парламента. В ответ слышу:
— Не так было дело! Во-первых, она там пьяная валялась, так что сама виновата. А во-вторых, это же африканцы — чего ты хочешь?