Ни одна отставка не вызывала такого воодушевления в Европе. Взлетел курс евро, поднялись акции многих европейских компаний, а пресс-службе британского правительства пришлось совершенно серьезно опровергать сообщения, что на Даунинг-стрит выпили дюжину бутылок шампанского. И все это потому, что с поста министра финансов Германии ушел Оскар Лафонтен — Красный Оскар, как звали его в Германии. И самый опасный немец со времен Гитлера, как говорили в Европе. Чем же он заслужил всеобщую ненависть?
За те пять месяцев, что Лафонтен был министром, ему удалось поссориться практически со всеми. Бундесбанк стонал от его нападок; ряд крупных немецких компаний (в том числе ведущая мировая страховая компания Allianz), напуганных намерением Лафонтена ввести новые налоги, объявили о своем намерении перевести деятельность за границу; остановились крупные инвестиционные проекты. Впервые за многие годы Германия оказалась перед угрозой экономического спада.
В области внешней политики достижения Лафонтена оказались не менее значительными. Его откровенное франкофильство серьезно ухудшило отношения Берлина и Лондона, а намерение ужесточить налоговую политику стран ЕС возмутило даже самых стойких приверженцев европейской интеграции. Процесс объединения застопорился, а падение евро стало хроническим.
Его университеты
Оскар Лафонтен родился в 1943 году в Сааре, у самой границы с Францией. Как и Герхард Шредер, он потерял отца во время второй мировой. Однако в отличие от нынешнего бундесканцлера Лафонтен получил блестящее образование. В девять лет он, как подающий надежды ребенок, был отправлен в католическую семинарию ордена иезуитов. Позже иезуиты дали ему стипендию для учебы в университете (его однокашником, кстати, был нынешний президент Бундесбанка Ганс Титмайер).
Физика, которую Лафонтен изучал в университете, оказала решающее влияние на его мировоззрение, особенно на его экономические взгляды. Все сложности макроэкономики он пытался свести к простым и понятным формулам.
В 23 года Оскар вступил в социал-демократическую партию Германии и вскоре фактически возглавил ее левое крыло. Тогда к нему и прилипло прозвище Красный Оскар. Его политические оппоненты утверждали, что он ошибся дверью и в действительности его место в рядах коммунистов.
Радикализм Лафонтена довел до того, что в 1982 году он поссорился с канцлером и вождем центристского крыла социал-демократов Гельмутом Шмидтом, и правительство СДПГ пало. К власти пришел консерватор Гельмут Коль. А Лафонтену впервые намекнули, что его ультралевые взгляды вредят партии. Ему пришлось на время оставить федеральную политику. Он вернулся в родной Саар и стал бургомистром Саарбрюкена. А в 1985 году — премьером земли Саарланд.
Набравшись на родине сил, в 1990 году Лафонтен бросил вызов Колю, выдвинув свою кандидатуру на пост федерального канцлера. Однако предвыборная кампания того года оказалась самой неудачной в истории СДПГ и самым печальным периодом в жизни самого Лафонтена — в апреле на одном из предвыборных митингов он был тяжело ранен ножом в шею. Что же касается партии, то на выборах в бундестаг она потерпела самое сокрушительное поражение за последние 30 лет.
Ораторские способности Лафонтена (усилия учителей-иезуитов не пропали) спасли его от верной политической смерти. На первом же после выборов съезде социал-демократов ему удалось не только свалить всю вину за поражение на других, но и стать председателем СДПГ.
Странная парочка
Прошлый год стал годом триумфа Лафонтена. Он привел свою партию к победе, а своего ученика и выдвиженца Герхарда Шредера сделал федеральным канцлером.
Однако министром Лафонтен оказался никудышным. Ветераны Минфина говорили, что он оказался единственным главой финансового ведомства, который никогда не засиживался на работе сверхурочно. Трудиться вечерами или в выходные ему и в голову не приходило. Для этого у него были советники и заместители, которых он, как утверждают знатоки, набрал среди наиболее идеологизированных экономистов.
Не нашел Лафонтен общего языка и с представителями деловых кругов. "С банкирами и промышленниками он обычно говорил так, как если бы находился на собрании марксистского кружка,— вспоминает один германский бизнесмен.— Ожидать, что к нему будут относиться с симпатией, было просто невозможно".
А тут еще и дружба со Шредером дала трещину. Хотя во время предвыборной кампании и в первые месяцы после победы она казалась нерушимой. Шредер тогда называл Лафонтена "величайшим гражданином Германии", Лафонтен в таких же тонах отзывался о своем протеже. Но более странной пары в германской политике еще не было: трибун Лафонтен, безжалостный критик богачей и богатства, и умеренный центрист Шредер, обожающий кубинские сигары и костюмы от лучших модельеров Европы. Тем не менее многие в Германии считали, что реальная власть принадлежит Лафонтену, а Шредер — лишь марионетка в его руках.
Естественно, такое положение прежде всего не устраивало самого канцлера.
Трубка раздора
Наружу конфликт выплеснулся в начале марта. Как утверждают источники из ведомства федерального канцлера, нервы у Шредера сдали две недели назад, когда ему на глаза попался новый рекламный постер германской телефонной компании Mobilcom. На плакате изображен сам Шредер, опирающийся на стол и произносящий в телефонную трубку: "Я должен посоветоваться с Оскаром".
На следующее же утро представитель канцлера заявил, что будет требовать от компании отзыва оскорбительной рекламы. А 10 марта на заседании кабинета разразилась настоящая буря. Не особенно стесняясь в выражениях, Шредер разгромил экономическую политику своего кабинета. Особенно он упирал на то, что враждебное отношение отдельных членов кабинета к лидерам национальной промышленности вредит интересам всего немецкого народа. Правительство, сказал канцлер, наносит смертельные удары германской экономике. И подвел черту: или коренное изменение политики, или отставка. По свидетельству журналистов, дежуривших у зала заседаний кабинета, лица выходящих министров были бледны, руки дрожали.
Но Лафонтен молчал. Вечером на совещании с верхушкой СДПГ ни словом не обмолвился о той буре, что разразилась на заседании правительства. Судя по всему, он думал.
А утром 11 марта он приехал в свой рабочий кабинет всего на несколько минут — написать заявление об отставке. Без объяснения причин. Попытка Шредера объясниться с Лафонтеном по телефону оказалась неудачной: Лафонтен бросил трубку.
И без трех минут шесть по среднеевропейскому времени государственное информационное агентство DPA разнесло по всему миру сенсацию: Оскар Лафонтен подал в отставку с поста министра финансов и председателя СДПГ и объявил об окончании своей политической карьеры.
Европа сперва застыла в изумлении. А потом шок сменила эйфория. На Даунинг-стрит, 10 начали откупоривать шампанское.
ВЯЧЕСЛАВ БЕЛАШ
--------------------------------------------------------
Шредер и Лафонтен были весьма странным тандемом: первый — умеренный центрист и сибарит, второй — радикал и яростный критик богатства
--------------------------------------------------------
Откровенный канцлер
Почти все обстоятельства внезапной отставки Оскара Лафонтена с поста министра финансов прессе стали известны лично от канцлера Герхарда Шредера. Впрочем, сам он этого не желал.
Просто один германский журналист, голос которого похож на голос федерального президента ФРГ Герцога, позвонил на мобильный телефон Шредера и, представившись президентом, потребовал дать всю информацию об отставке Лафонтена. Шредер в ответ сказал, что знает не так уж много, что Лафонтен с ним, Шредером, возможность отставки не обсуждал. Более того, Шредер не без стыда признался, что все попытки поговорить с Лафонтеном окончились безуспешно: "Он просто кидает трубку, когда слышит мой голос".
Вечером того же дня запись разговора "президента" со Шредером была в эфире. На следующий день газеты напечатали его стенограмму.
Пресс-служба Шредера была вынуждена признать запись разговора подлинной: "Ничего особенного не произошло. Утечки конфиденциальной информации не было. Звонивший показался канцлеру подозрительным, а потому герр Шредер не стал вдаваться в подробности". Канцлер предпочел не раздувать скандал. В суд подавать не стал, а потому радиостанция отделалась легко — принесла извинения президенту и канцлеру и временно отстранила от работы выпускающего редактора, разрешившего передачу пленки в эфир. Самого журналиста, говорят, повысили.