Юрий Николаев, председатель коллегии адвокатов "Николаев и партнеры":
— Я пережил стресс, который, по статистике, бывает у каждого второго в Москве. Это развод с супругой, дался он мне очень тяжело. Я сладкоежка, поэтому заедал стресс шоколадками и набрал 20 кг, что для меня было... принципиально. Но жизнь — не линейная математика. Есть минусы, которые при определенных обстоятельствах могут быть плюсами. Я знаю одного большого и упитанного человека, в которого врезалась машина. И он, благодаря своей комплекции, отделался поломанным чемоданом, а машина — вмятиной.
Нельзя все толковать однозначно. Вот стресс на работе — это не тот стресс, который убивает напрочь. Хотя к адвокату никогда не приходят с цветами люди, у которых все хорошо. Приходят, когда все плохо, — человек проснулся и узнал, что он не собственник компании, у матери сына убили. И то, и другое, к сожалению, бывало. Но смешивать работу и свои эмоции — это верх непрофессионализма, с какой бы проблемой человек ни пришел. Один мой знакомый судья по этому поводу сказал, что если бы на эмоциональном уровне он пропускал через себя горе каждого человека, то сошел бы с ума через неделю-две.
Очень часто я осознаю, что находился под стрессом, только когда прихожу домой и понимаю, что совсем без сил. Тогда я беру пульт от телевизора, переключаю каналы и ловлю интересные моменты. В принципе, мне наплевать на репортаж о новом Audi, но если я на него натолкнулся, это все-таки рассеивает внимание и оставляет негативную информацию за спиной.
Иногда хочется расслабиться, выключить телефон и забраться поглубже в лес, чтобы никто тебя не нашел. Но такого я себе позволить не могу, поэтому борюсь со стрессом, в основном тремя способами: хожу в спортзал, общаюсь с семьей и выезжаю на природу. Люблю кататься на лыжах, раньше прыгал с парашютом. Вы не поверите, какой это большой стресс — парашютист во время прыжка находится в эйфории. Но такие стрессы человеку нравятся, и люди делают все возможное, чтобы они у них были.
Виталий Лаврушин, владелец галереи "Лаврушин":
— Продавать искусство в нынешних условиях тяжело, потому что нет потребителя с правильно выстроенными ориентирами, то есть нет рынка. Михаил Врубель — это искусство, Олег Кулик — тоже искусство. Хотя, чтобы делать то, что делает Кулик, не нужно заканчивать академию. Нужно только обладать здоровым цинизмом и авантюризмом. Однако представлять Россию на бьеннале в Венецию едут вот такие "актуальные художники", а это уже имеет отношение к политике нашего государства. Ведь визуальный ряд — это пропаганда. Искусство обслуживает идею — например, сталинский высокий стиль. Там, где высокой идеи нет, искусство вырождается, и происходит это цинично.
Я в свое время участвовал в монтаже выставки Гилберта и Джоржда в ЦДХ. Это два английских педика 1960-х годов, они были модными и известными в свое время, и до сих пор считаются гуру. На мой взгляд, искусство слишком узконаправленное — строится на гомосексуальной символике. Лучше бы Арно Брекера привезли (любимый художник Адольфа Гитлера, основоположник эстетики Третьего рейха.— СФ). Так вот, эти два английских джентльмена одеты в классические костюмы, коллекционируют древнюю керамику и викторианскую мебель. Или Энди Уорхол, он ведь был закрытым человеком. Тусовался, но домой никого не пускал. Когда умер, вскрыли его квартиру и были потрясены: она вся была набита антиквариатом. Энди хорошо разбирался в искусстве, хотя сам публично пропагандировал совсем другой вкус.
Современное искусство является индустриальной технологией. Кто пытается вне этой индустрии жить, находится в состоянии стресса, например как я. Я люблю все, что связано с традицией в искусстве, люблю русскую живописную школу, но сегодня это мало кому интересно. Поэтому я настолько привык к стрессу, что квалифицирую его как здоровое состояние. Это не амплитуда взлетов чего-то негативного. Стресс у меня плоский, поэтому сложно назначить какие-то методы борьбы и лечения. Что касается способов гармонизировать ситуацию, то можно выпить литр виски или обкуриться, но станет только хуже. Если я встречаю на своем пути проблемы, то просто иду в церковь.
Артур Перепелкин, президент Max Well Bank:
— Сейчас обстановка в бизнесе — сплошной стресс. Особенно для меня, так как я вошел в банковский бизнес весной 2009 года. Конечно, я хочу, чтобы этот проект был не менее успешным, чем РВВК, которую я основал. Каждый день приходится решать множество проблем. Ко всему этому еще и дополнительная нагрузка на нервную систему — сотрудники. В кризис они неизменно ждут от руководителя демонстрации 100-процентной уверенности, что все будет хорошо, ты знаешь куда идти и идешь правильно. Если от этого не отключаться, можно сойти с ума.
У меня есть два железных правила борьбы с ежедневными стрессами — правила "реки" и "озера". В первом случае надо просто переключиться на физическую нагрузку. Во время физических упражнений организм вырабатывает гормоны, которые активно сопротивляются всяческим депрессиям. При обычной городской жизни этих гормонов меньше, чем нужно, и нервная система со стрессом не борется. Можно, скажем, поплавать в бассейне. Когда ставишь себе задачу быстро проплыть несколько сотен метров, о стрессах и проблемах думать уже времени не остается. Я вот плаваю два-три раза в неделю.
Когда времени плавать нет, меня выручает правило "озера". Это упражнение по медитации. Благо у меня есть отдельный кабинет, и я легко могу позволить себе выключиться из рабочего процесса на короткое время. Просто в середине дня ложусь на спину на диван, закидываю руки за голову, вытягиваю ноги. И представляю себя на озере. Я вот люблю на швейцарском озере себя представлять, в Санкт-Морице, но подойдет любое. Попробуйте удержать картину безмятежной озерной глади хоть пять минут. Это не так просто, как кажется: будут мешать посторонние мысли. Так что потребуется тренировка, я уже натренировался, и для меня это обязательное упражнение — делаю дважды в день (утром и в обед). После этого могу принимать любые решения на сознательном, а не на эмоциональном уровне.
Ну, конечно, если совсем нет времени, то можно просто включить диск с любимой музыкой. Проверено — помогает.