Борис Ельцин точно выдерживает жанр предвыборной драмы: немного интриги, немного намеков, чуть-чуть политического лукавства. И очень много публичных действий, рассчитанных прежде всего на то, чтобы понравится избирателям. Как они видятся обитателям Кремля.
Драма разыгрывается постепенно, шаг за шагом. Предновогодний анонс генерала Коржакова: президент объявит о намерениях относительно выборов в середине февраля. Посленовогоднее уточнение уже самого президента: числа эдак 12-15. Нагнетание интриги вокруг значимости решения (на недавнем саммите глав государств СНГ) — "меня подталкивают" — встреченное одобрительным хором эсэнговских лидеров. Создание штаба во главе с Сосковцом, Филатовым, Лужковым и Тарпищевым по переизбранию "не конкретно кого-либо", а вообще президента... Это все-таки чуть-чуть отдает перегибом — ну кого же еще-то? Наконец, иностранным инвесторам (в понедельник) — в духе давней традиции больше откровенничать с иноземцами — довелось лицезреть максимально откровенного (на сегодня) Бориса Ельцина: мол, скорее всего, дам согласие баллотироваться.
Борис Ельцин сегодня ни за что не делал бы подобных серийных заявлений, если бы не верил, что ему удастся выиграть выборы-96. Как становится ясно из разговоров с некоторыми кремлевскими чиновниками и лицами, так сказать приближенными, именно на это уповает и его окружение. И похоже, что искренне. Похоже также, что задача проработки альтернативных вариантов — на случай, если все же не выберут, — в Кремле сегодня еще не прорабатывается.
Первые шаги предвыборного штаба дают более или менее четкое представление о направлении, в котором работает кремлевская мысль. В Кремле, как, впрочем, во многих аналитических умах российских политологов, зарабатывающих на жизнь электоральными прогнозами, довольно прочно укоренилась концепция, которую условно можно назвать "три составные части российского электората". Согласно ей, в России проживают следующие разновидности избирателей. Избиратель рыночный — он в 90-х годах более или менее последовательно голосовал за тех, в ком чуял реформаторов, — Гайдара, Явлинского и даже Виктора Степановича Черномырдина. Таковых примерно треть — и в 1993 году, и в 1995. Избиратель коммуно-советский, согласно распространенным представлениям, ностальгирует по прошлому, любит красные стяги и советскую символику и не любит рыночных реформ. Об этой категории известно еще и то, что "их не переделаешь" и что пребывают в ней люди в основном преклонного или близкого к нему возраста, а также социальные иждивенцы. Таковых тоже примерно треть, может, немного больше. Есть еще "электоральное болото", в котором живут, согласно политологическим теориям, маргиналы с неустойчивыми политическими и прочими вкусами, а также поклонники Жириновского как представителя "антиэлиты". Здесь же следует искать патриотов в их имперском исполнении (которые, впрочем, пересекаются по большей части с категорией номер два).
Согласно такому нехитрому раскладу, оформленному в аналитических записках президенту Ельцину от его "ближнего круга", ему, президенту, дабы остаться на второй срок, надо эволюционировать. И если избиратель выказывает столь заметную тягу к коммунистам, то надо эволюционировать влево. А коль скоро растущая красная ностальгия сочетается еще и с необоримой для определенных категорий граждан жаждой непременно почувствовать на себе тяжелую сильную руку, то надо еще и жесткость показать. В результате увольняется в отставку символизирующий "прозападный либерализм" Андрей Козырев, на смену которому приходит человек солидной внешности. Политизированные обыватели думают, что он выправит крен на Запад и Восток займет во внешней политике достойное место, а неполитизированные избиратели уже не помнят, что Евгений Примаков не только целовался с Саддамом Хусейном, но и входил в ближайшее окружение Горбачева и прораба перестройки Александра Яковлева. Почти со скандалом отправляют в отставку Чубайса с убийственной формулировкой: "не он один делал приватизацию, но некоторые ошибки делал именно он", а также с клеймом чуть ли не главного виновника неуспеха НДР на выборах. Мягкий Сергей Филатов, не любимый теми, кого досужие политологи называют "кремлевскими ястребами", уступает место символизирующему ястребиность Николаю Егорову. В этой ситуации с самого начала было нетрудно предположить, что разговор в Кизляре и Первомайском будет совсем иной, нежели в Буденновске. Потому-то и не выстроилась очередь из депутатов и политиков, желавших отдаться в заложники бандитам Радуева.
В этот момент российские либералы не выдерживают и начинают от Ельцина отмежевываться. Выходит из президентского совета обозреватель "Известий" Отто Лацис, за ним — глава ДВР Егор Гайдар. Оба сопровождают это публичными заявлениями: Борис Ельцин никогда уже не станет таким, как в 1991 году. И оба правы. А в прессе уже начинают сравнивать нынешнего Ельцина с поздним Горбачевым...
Окружение президента, как очевидно, ставит прежде всего на пропаганду. И с точки зрения любой классической предвыборной кампании такой подход верен (другое дело, сработает ли он в России). Развив его до логического конца, что, видимо, граничит с политическим цинизмом, можно было бы заключить: не столь важно полностью и абсолютно всем выплатить зарплату вовремя, как показать серией непрерывных пропагандистских акций власти, что президент борется за это и что в этой борьбе уже есть конкретные виновники-жертвы. Сегодня жертвенным агнцем может быть Чубайс, а если окажется недостаточно, то завтра им станет Черномырдин.
У чисто пропагандистского подхода есть уязвимые места: успех тут сильно зависит от напряженной предвыборной кампании, поездок по стране, произнесения многочисленных речей, встреч и так далее. Именно в таком ключе провел недавно кампанию в Польше Лех Валенса, сумевший в итоге подняться с уровня рейтинга, близкого к нулю, до почти 48% голосов, отданных за него во втором туре голосования. Валенса все равно проиграл. Выдержит ли Борис Ельцин такую кампанию?
В пропагандистском подходе к проблемам есть и еще одно узкое место: тут нужно действовать абсолютно ювелирными методами. В этом отношении немалая проблема для Ельцина может заключаться в самом его окружении: например, операция в Первомайском ни успехом не стала, ни была отыграна как таковая. Хотя новые пропагандистские моменты в проведении операции налицо. Однако бандит Радуев просто подставил кремлевских пропагандистов: они-то доложили Ельцину о 100 заложниках. "82 освобождены, 18 пропали без вести", — заявил после доклада президент. А затем Радуев говорит, что с ним находятся еще несколько десятков заложников — ни погибших, ни пропавших без вести.
В более широком смысле проблема президента заключается в том, что нынешняя российская элита крайне далека от консолидированной его поддержки. Рассуждения о борющихся российских фракциях, защищающих помимо своих узкокоммерческих интересов еще и противоречащие друг другу интересы трех "китов" экономики — ВПК, ТЭК и невоенной промышленности, стали общим местом уже и в зарубежных политологических статьях про Россию. Об этом открыто написал даже американский дипломат в Москве Томас Грэхем.
Впрочем, несмотря на внутриэлитарные противоречия и в отличие от периода позднего Горбачева, когда "тушинские перелеты" от центра к республике (РСФСР) имели конкретный экономический смысл (раздачу денег за лояльность со стороны ВС РСФСР), нынешняя оппозиция Ельцину в российской элите пока еще не персонифицировалась. Видимо, на это и делается главный расчет кремлевским "ближним кругом" — на то, что "все равно лучше никого нету!". Однако вряд ли следует ожидать от главных ельцинских соперников, что они будут сидеть сложа руки, наблюдая за медленной эволюцией президента, готовящегося к избранию на второй срок. Уже и Жириновский старается вести себя как можно респектабельнее (в силу своих способностей, конечно), демонстрируя в Думе просто чудеса политического компромисса с партией власти. Скорее всего, и Зюганов постарается попридержать до осени свои наиболее экстремистские намерения типа тотальной национализации, конфискации, восстановления СССР и вообще социальной справедливости в ее уравнительно-распределительном варианте. Он рассчитывает, что коммунистические инстинкты еще вполне живы в сознании российской элиты, включая представителей бизнеса, олицетворяющих собой торжество "госкапитализма". Он будет культивировать в среде "уполномоченного" государством и тесно привязанного к его аппарату бизнеса надежду на то, что КПРФ "дальше НЭПа уже не отступит". Некоторые говорят, что среди сторонников КПРФ крайне мало квалифицированных специалистов и что там — одни пропагандисты и горлопаны. Однако при этом забывают о прочных традициях конформизма, выпестованных за долгие советские десятилетия. А лозунг у конформистов будет такой: "Нельзя в столь трудный момент отдать страну неучам!".
В результате этой всеобщей эволюции может оказаться, что все главные кандидаты будут топтаться примерно на одном и том же электоральном поле. Борису Ельцину это невыгодно — ему скорее выгоднее драматизировать кампанию, создав ситуацию "поворотного момента" и решающего выбора.
Вне стен Кремля очень многие сегодня говорят, что Борис Ельцин "неизбирабелен" и шансы его выглядят крайне слабо. Время покажет, есть ли в запасе у кремлевских аналитиков некое секретное оружие, чтобы совершить то, что сегодня кажется почти невозможным.
ГЕОРГИЙ Ъ-БОВТ