Страстный больной
На официальный дебют Гуса Хиддинка в роли тренера сборной России следует смотреть совсем иначе, нежели на него смотрят обычно.
Смысл работы Хиддинка со сборной России состоит вовсе не в том, чтобы 6 сентября она обыграла сборную Хорватии в первом матче отборочного цикла чемпионата Европы и попала на сам чемпионат. Да, формально голландца приглашали именно под эту задачу. А ее невыполнение, весьма вероятно, приведет к тому, что в России Хиддинка больше не будет, а память о нем останется недоброй.
Если так — очень плохо. Потому что свою роль в российском футболе Хиддинк сыграет вне зависимости от того, где окажутся летом 2008 года российские футболисты — на стадионах Австрии и Швейцарии или в отпусках. И эта роль точно стоит €2 млн, которые он заработает. Но только если роль эта будет понята в России правильно.
Появление во главе сборной первого иностранного наставника ошибочно приравнивают к появлению в доме тяжелобольного выписанного по крупному блату знаменитого доктора.
Да, Гус Хиддинк побывал в халате такого доктора, когда брался за Южную Корею и Австралию. Гонорар отработал. Квалификацию подтвердил. Корейцы вышли в полуфинал чемпионата мира, австралийцы впервые за 32 года на чемпионате выступили и даже прошли в play-off. Когда турниры заканчивались, Гус Хиддинк уезжал. Через четыре года после своего полуфинала, на следующем чемпионате, Корея не вышла из группы. Ничего удивительного не будет, если и та 1/8 финала надолго останется высшим достижением австралийцев. Но никакой проблемы в этом нет. И Южная Корея, и Австралия получили то, что хотели, и даже больше. За один визит хроническую болезнь не излечит даже самый искусный среди тренеров. Даже в самых комфортных условиях, какие были у Хиддинка в Корее, где ему обеспечили двухмесячный (абсолютная для Европы фантастика) тренировочный сбор перед турниром и благоприятнейшее судейство.
В тех странах, где Гус Хиддинк работал до России, это прекрасно понимали. А главное, были готовы к тому, чтобы со своим не доставляющим особых мучений недугом футбольной посредственности мириться, не устраивая истерик по поводу того, что никак не удается выбраться из третьего десятка футбольной классификации, а радуясь сиюминутному. Во всяком случае, в кабинетах ни корейской, ни австралийской федераций идей о выводе своих сборных на лидирующие позиции в мире к 2012 году, какая вызрела этим летом в недрах Российского футбольного союза, не выдвигали.
Особенная трудность нашего случая в том, что мы сами пока не отдаем себе отчета, насколько серьезно больны и чем. А потому приходим в экстаз — до мата в прямом эфире после выигрыша в стыковом матче у Уэльса и обсуждения всерьез, на уровне Госдумы, предложения объявить день победы ЦСКА в Кубке UEFA национальным праздником — от побед и клянем всех футболистов и тренеров примерно в тех выражениях, что и Вадим Евсеев несчастных валлийцев, и громим Манежную площадь и прилегающие к ней улицы, когда сборная не выходит на чемпионатах из группы.
Наша проблема в том, что в смысле амбиций и страстей российский футбол — это почти Бразилия. А в смысле достижений — пока Корея и Австралия. Плюс Гуса Хиддинка в том, что он, свободный от присущих его предшественникам стереотипов и переживаний, с его квалификацией и опытом, в условиях, когда о корейском и австралийском комфорте речь не идет, имеет шанс наконец поставить российскому футболу точный диагноз и выяснить, насколько эти амбиции соответствуют потенциалу.
Вылечить болезнь он все равно не сможет. Способы ее лечения известны хорошо, но они — развитие детского футбола и создание системы воспитания игроков — значительно более дорогие, сложные и длительные, нежели отборочный цикл под руководством первого наставника-иностранца. Но курс лечения в любом случае надо начинать с диагноза.
Поэтому самым скверным будет, если попадание нашей сборной с Хиддинком на чемпионат Европы сочтут полным выздоровлением или, наоборот, плохой диагноз (в конце концов, в группе у нас есть не только Хорватия, но и Англия) подменят диагнозом самому тренеру. Как это бывало раньше.