Вчера президент России Владимир Путин встретился с участниками Первого форума творческой и научной интеллигенции государств--участников СНГ и не в первый раз проявил себя поклонником идеи Евразийского союза, который может возникнуть примерно на том же месте, где располагался Советский Союз. С подробностями — специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Форум проходил в здании Фундаментальной библиотеки МГУ, которую не так давно открывал господин Путин. В программке мероприятия библиотека называется Интеллектуальным центром, и эта деталь, на мой взгляд, исчерпывающим образом объясняет согласие Владимира Путина приехать на форум.
Зал наполовину состоял из студентов, наполовину из преподавателей. В первых рядах сидели приглашенные звезды. Среди них обращал на себя внимание скульптор Зураб Церетели. Разумеется, это был его праздник. К одной из двух категорий интеллигенции, представленных на форуме, он точно относится.
Я спросил его, может ли так случиться, что его родная Грузия из-за истории с ее винами, которые запрещены ко ввозу на территорию России, и в самом деле выйдет из состава СНГ. Ведь спикер грузинского парламента Нино Бурджанадзе об этом даже уже сказала как о деле решенном. И что же тогда делать творческой и научной интеллигенции Грузии? Куда себя девать?
Господин Церетели, только что рассказывавший о том, что к единению народов надо шагать через искусство, задумался.
— У народа, конечно, испортилось настроение из-за этой истории,— вздохнул он.
— У российского или у грузинского? — уточнил я.
— У российского, конечно. "Хванчкару"-то все любят,— покачал он головой.
— Что-то я в наших магазинах "Хванчкары" давно не видел,— признался я.
— Не было,— подтвердил он.— И не будет. Я знаю, в чем тут дело. Кому-то этот ярлык на бутылке не понравился. Так вот, ярлык я беру на себя. Я нарисую. Тогда всем понравится.
— А может, не в ярлыке дело? — спросил я.
— А в чем тогда? — с недоумением переспросил он.
— Ну, конкурентная борьба...
— Конкурентная борьба? Ну с кем нам воевать...
Зураб Церетели, кажется, хотел дать понять, что он тоже в этом бизнесе.
Этот увлекательный разговор прервали организаторы: они решили начать форум без задержки. Для этого им предстояло принять волевое решение и не дожидаться приезда Владимира Путина.
Ректор МГУ имени Ломоносова Виктор Садовничий объяснил присутствующим, что организаторы решили собрать их, чтобы обратиться к элите Содружества.
— И эта мечта сбылась! — сказал он.
В этот момент на лице его было выражение человека, которому больше не к чему стремиться.
Профессор филологического факультета Минского госуниверситета Ирина Ратникова рассказала, что в Минске филологи сейчас работают на будущее.
— На поколение, которое не ностальгирует по Советскому Союзу,— с нескрываемым сочувствием к этому поколению произнесла она.— Да, это поколение знает, что живет на территории великого государства (Ирина Ратникова отказывалась говорить о Советском Союзе в прошедшем времени.— А. К.). Но оно даже не думает о том, что оно — часть великой общности!
Ирина Ратникова не скрывала своей досады и говорила, что надо пытаться противостоять этой гибельной тенденции, прежде всего при помощи олимпиад по русскому языку.
— И вот еще что. Наши коллеги из Горловского университета (Донецкая область Украины.— А. К.) имеют идею (филологу Ратниковой, похоже, пришлось бы потрудиться, чтобы выйти хоть бы в четвертьфинал одной такой олимпиады) создания Русского дома в Горловке и нуждаются в моральной и материальной поддержке. И мы должны им ее оказать.
Я подумал, что обязательно оказал бы коллегам поддержку (моральную уж точно), если бы они строили Русский дом не в Донецкой, а во Львовской области.
Тут на сцену вышел Владимир Путин. Он хотел подойти к столу, за которым сидели ректор МГУ Виктор Садовничий и актер Кирилл Лавров, но его остановил отчаянный крик из зала:
— Владимир Владмиро-о-ви-и-и-ч!
Примерно в пятом ряду, слева от сцены, за барьером (который в сложившейся ситуации не оказался лишним) сидел невысокого роста человек. Это он собрался с силами и теперь совершал главный поступок в своей жизни. Никто до него так не обращался к президенту (или, вернее, с президентом). Именно это, видимо, и называется "напрямую".
— Я из Дома Ханжонкова! Нас Кожин (Владимир Кожин, управляющий делами администрации президента России.— А. К.) выбросил на улицу и ресторан делает!
У Владимира Путина был выбор. Он, например, мог сделать вид, что не расслышал. В грохоте аплодисментов и криков "браво!", которые раздались в зале, когда он вошел, эти слова и правда было непросто расслышать.
— Хороший ресторан-то? — переспросил господин Путин.
Человек обессиленно сел на место.
В короткой речи Владимира Путина на форуме фигурировали такие слова, как "единые гуманитарные ценности", "многонациональное евразийское пространство" и "ключевые направления углубления интеграции".
Закончив, президент спустился со сцены и, казалось, пошел к выходу. Зал встал, чтобы в едином порыве проводить его. Он не ушел, а остановился на максимально близком расстоянии от барьера и знаком показал кричавшему человеку: бумажки свои давай. Мужчина встал с места и всем корпусом наклонился по направлению к президенту, перегнувшись через барьер. Он даже не протягивал к нему руку с бумажками. Он просто стоял на носочках и был, кажется, уверен, что он сейчас взлетит и плавно приземлится возле президента.
Через некоторое время человек и сам, видимо, понял, что происходящее с ним еще не означает, что у него за спиной на самом деле выросли крылья. Он обогнул барьер, подбежал к Владимиру Путину и трясущимися руками отдал ему бумажки. После этого президент не вышел из зала, а вернулся на место. То есть он спустился специально для того, чтобы подойти к этому человеку.
Президент сделал, казалось, безошибочный ход. Теперь все могли увидеть, как он работает с документами. Более того, этот ход был важен и с точки зрения принятия закона "О работе с обращениями граждан", который пройдет обсуждение в Госдуме на весенней сессии. Теперь очевидно, что и обсуждать-то нечего. Надо работать.
Но при всей безошибочности этого хода не была учтена одна деталь. До сих пор никто за все то время, что Владимир Путин работает президентом, не решал свои проблемы таким непосредственным образом. Да, президент время от времени идет на сближение со своим народом. Обычно это происходит во время командировок — и всегда по его инициативе. Но никто из приглашенных для того, чтобы выслушать его речь, раньше не брал Владимира Путина криком. Это даже в голову никому как-то не приходило.
Все дело в том, что теперь это придет в голову сразу всем.
Виктор Садовничий предоставил слово Кириллу Лаврову. Из длинной речи актера, сделавшего профессиональную карьеру на эксплуатации светлого образа основателя Советского государства Владимира Ильича Ленина, стало понятно, что собравшихся в зале "так много связывает общего прекрасного прошлого, что забывать об этом просто бессмысленно".
— Мы живем сейчас по новым законам,— говорил Кирилл Лавров.— Раньше мы изучали русский язык в школах, и нам легко было общаться. Ну что поделать, этого государства больше нет...
Тоска по Советскому Союзу нарастала в зале с каждой минутой.
— Язык — это не только инструмент, которым я пользуюсь,— попользовался своим языком Генрих Григорян, руководитель учреждения с интригующим названием "Центр армяно-российских инициатив".— Язык — это еще что-то... Язык — это, как говорится, дом бытия...
Я не уверен, что он не хотел сказать "дом быта", потому что дальше он говорил о том, что язык — это такая прачечная, которая отмывает его носителей от всего наносного.
— Если представить наше Содружество в виде футбольной команды, то функцию Марадоны в нем исполняет русский язык! — воскликнул Генрих Григорян под аплодисменты развеселившегося зала.— Но главное, только наш армянский язык, который по своим возможностям необычайно богат... Наш армянский язык не должен страдать оттого, что у нас нет общего пространства! А он страдает...
Генрих Григорян, наверное, хотел продолжить, что армянский язык сидит на скамейке запасных, хотя находится при этом в блестящей форме, и, возможно, он дошел бы до личности тренера, который не выпускает его на поле (на это самое общее пространство), но зал уже плакал навзрыд от каждого слова Генриха Григоряна и не давал ему продолжать. Такой уж магической силой обладало каждое слово, произнесенное этим армянином.
— Глобалисты,— упрямо говорил он, и было такое впечатление, что ему, где бы он ни выступал, очень скоро не дают продолжать и пытаются отогнать от микрофона и он давно привык к этому и так просто не сдастся,— это на самом деле жертвы ловушки, которую расставил им язык... И здесь два смысла. Первый...
Тут к нему подошел Виктор Садовничий и дернул его за рукав. Генрих Григорян благодарно посмотрел на него и продолжил:
— Слава богу, что Господь Бог вразумил авторов этой идеи собрать нас здесь. Я это говорю для атеистов...
Тут Владимир Путин поднял голову и посмотрел на него. До сих пор он что-то писал на бумажках, которые оставил ему человек из Дома Ханжонкова.
— Способность лектора отойти от кафедры и микрофона,— сказал президент,— и студенты это знают,— верный признак его таланта.
В это время Генрих Григорян, слава богу, уже как раз нашел в себе силы отойти от микрофона.
Новый посол Азербайджана в России (накануне днем он вручал верительную грамоту Владимиру Путину) знаменитый певец Полад Бюль-Бюль-оглы тоже с большим и светлым чувством вспоминал о великом Советском Союзе. Поладу Бюль-Бюль-оглы есть за что его благодарить.
— Как-то Билл Клинтон заметил, что холодную войну выиграли не дипломаты, а Элвис Пресли. А с советской стороны ее выиграли, хочу обратить внимание, артисты Большого театра и ансамбля Моисеева! — воскликнул Полад Бюль-Бюль-оглы.
То есть, по его мнению, в холодной войне было как минимум два победителя.
Казахский поэт Олжас Сулейменов весь был устремлен в будущее (как и профессор филологии из Белоруссии), хотя ритуальный плач по СССР прозвучал и из его уст.
— Мы, писатели,— говорил он,— потеряли великого читателя...
Но потом он напомнил, что 12 лет назад "то ли в этом зале, то ли в каком-нибудь другом (вряд ли в этом: Фундаментальная библиотека была построена меньше года назад.— А. К.) президентом Казахстана Назарбаевым была изложена идея Евразийского союза. И Владимир Путин неоднократно после этого заявлял, что Россия — евразийская страна. Если мы когда-то распались, с этим можно согласиться, только если это будет началом новой интеграции — в рамках Евразийского союза".
Про Евразийский союз в последнее время все чаще говорят некоторые лидеры СНГ, и прежде всего господа Назарбаев и Путин. Что-то они все-таки задумали. И правда, ЦОС растворился в ЕврАзЭС. В нем же предстоит раствориться ОДКБ. ЕврАзЭС растворится в Евразийском союзе... Тренд понятен.
— Независимость,— говорил Олжас Сулейменов,— не может быть конечной точкой развития государства. Начинается эпоха осознанной взаимозависимости. Самым прочным будет Союз взаимозависимых государств (так и следует назвать — СВГ.— А. К.).
Президент Академии наук Украины легендарный Борис Патон сказал, что рад приветствовать участников форума в Москве (как будто это он всех сюда позвал), и заверил, что с наукой все будет хорошо.
— Главное — не отвлекать нас перманентным реформированием науки, проводимым по сомнительным рецептам западных экспертов,— заявил он под аплодисменты и осудил "всеобщую болонизацию, которая может обернуться для нас крупными потерями".
Господин Путин, который является яростным сторонником Болонского процесса и на каждой встрече с западными лидерами маниакально пытается подключить к нему Россию, внимательно слушал 88-летнего академика.
Господин Путин потом все-таки высказался:
— Есть такая поговорка в России: снявши голову, по волосам не плачут. Казалось бы, давно нет СССР. Ну что нам переживать по этому поводу? Но мы тянемся друг к другу. Что происходит? А то, что наши народы, проживая на огромном евразийском пространстве, в независимых государствах, представляют социокультурную общность (новейшую историческую.— А. К.), и в ней кроются наши огромные конкурентные преимущества...
Он говорил, студенты и преподаватели, аплодируя, уже стояли на ногах, а я увидел, как из второго ряда один многозначительный мужчина протягивает президенту свои бумажки. По-моему, он готовился уже что-то крикнуть.
То есть началось.