В прокат вышел фильм Мабрука Эль Мекри «Развод в стиле кунг-фу» (Kung-Fu Zohra), мультикультурно-социальная комедия боевых искусств. Михаил Трофименков уверен, что фильм обречен стать хитом для своей целевой аудитории — арабских женщин непростой судьбы, живущих в парижских пригородах.
Компактная кухня становится главной ареной битвы главной героини за свою человеческую полноценность
Фото: Les Films du Kiosque
Компактная кухня становится главной ареной битвы главной героини за свою человеческую полноценность
Фото: Les Films du Kiosque
В Голливуде 1940-х годов славился литературный агент, способный уместить содержание любого текста в одну фразу, доступную продюсерскому разуму. Как-то на пари он свел содержание романа Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол» к формуле: «Парню приказали взорвать мост, и он его взорвал». Резюмировать смысл «Развода в стиле кунг-фу» гораздо проще: «Зохра давно хотела отдубасить Омара, и она его отдубасила».
Зохра (Сабрина Уазани) и Омар (Рамзи Бедиа), жертвы скоропалительного, но, судя по всему, вполне добровольного брака, перебрались из родного Туниса в парижский пригород. Обычно такие кварталы пользуются славой «проблемных», но конкретно на этом районе все бедненько, но чистенько. Никаких тебе шприцев в подъездах, за криминал отвечает нелепое и безобидное стадо подростков.
Религиозный фактор, головная боль иммигрантских пригородов, отсутствует начисто. Омар если и полагает, что женская вселенная сводится к кухне и «киндерам» — обожаемой и балуемой дочери Зине, то о «кирхе», то бишь мечети, и не вспоминает. Да и бутылку водки способен в минуту душевного раздрая засадить винтом из горла почище любого гяура. Ну а торговый центр, в котором Зохра работает кассиршей,— истинный храм потребления — повергает ее в священный трепет. За защиту собственности сетевых монополий — как явствует из задорного побоища, идущего на финальных титрах,— она живот свой положить готова. Тем более что добытчица в семье она одна, с тех пор как Омара уволили со стройки.
Короче говоря, никакой социальной проблематики, за исключением гендерной. Омар — и это связано не столько с патриархальными традициями Магриба, сколько с нравами любой условной городской окраины — в какой-то момент начинает распускать руки. Зохра молча страдает, объясняя привычку ходить в темных очках то конъюнктивитом, то отслоением сетчатки. Эмансипированная малийка Бинта (отменная Эй Айдара), водитель автобуса и своего рода добрый дух предместья, скептически ухмыляется — дескать, знаем мы имя и фамилию этого «конъюнктивита» — и советует воспользоваться услугами своих скорых на расправу кузенов. Но Зохра хочет сделать все сама, ради чего устраивается на полставки уборщицей в спортзал, где может бесплатно качаться в неурочное время. Развод с Омаром чреват потерей возможности общения с Зиной.
Как и положено в сказке, на сцену выходит старичок-боровичок — хрупкий волшебник-китаец Чонг Сью (Тянь Шу), подменивший госпитализированного с нервным срывом охранника спортзала и почти ни слова не маракующий по-французски. Вот, собственно говоря, и все. Большая часть фильма состоит из чередующихся между собой разборок супружеской пары и парных тренировок Чонга и Зохры, которая, по замыслу магистра боевых искусств, должна готовиться к битве в привычном для нее кухонном пространстве. Стратегически-то Чонг все рассчитал верно. Вот только что кухоньки, что гостиные в домах стандарта HLM, как во Франции именуют местные «хрущобы», столь малы, что любой рукопашный бой в них неизбежно приведет к полному разрушению среды обитания. Наплевать, главное, что муж после взбучки станет как шелковый.
Смешно ли это? Местами да, немножко. Забавно, например, когда Зохра отрабатывает удар пальцами на крупе, которую дробит для кускуса. Лихо ли это снято? Да, немножко, местами: собственно говоря, две боевые сцены приходятся на самый финал фильма, до которого зрителю еще дожить надо. Актуально ли это, как это соотносится с реальностью? Если соотносится, то, значит, Франция решила все пригородные проблемы, кроме частных случаев домашнего насилия. Трогательно ли? Решительно нет, сюсюканье вокруг Зины смотрится фальшиво. А единственная мораль, извлекаемая из фильма,— старая максима «Добро должно быть с кулаками».