|
Принцип амбразуры |
В Белом доме популярен следующий анекдот. Сидит крупный чиновник в своем кабинете. Работает с документами. Вдруг из приемной раздается сильный шум. "В чем дело, Николай Иванович?!" — резко спрашивает он у своего помощника.— "Бюджетники волнуются".— "Какие бюджетники?" --"Ну, там врачи, учителя",— поясняет помощник. "А... И чем же они недовольны?" — продолжает удивляться чиновник.— "Денег нет".— "Ну ладно,— делает рукой разрешающий жест хозяин кабинета,— пусть заходят без денег".
Самокритичность и отменное чувство юмора у правительственных чиновников достойны уважения. К тому же в России взятка стала настолько обыденным явлением, что зачастую особого протеста не вызывает. Привыкли и приспособились. Но у коррупции есть один очень опасный аспект, причем совершенно не относящийся к области морали. Она препятствует экономическому росту, так как просто удорожает производство и извращает конкуренцию. К тому же даже без явной коррупции излишнее вмешательство госаппарата в экономическое регулирование приводит к экономическому застою.
Накануне роспуска налоговой полиции один из олигархов задавался риторическим вопросом: "Почему самый высокий конкурс при поступлении именно в Налоговую академию? Ведь налоговым полицейским платят значительно меньше, чем специалистам в частном секторе". Не менее популярна служба в ГТК. А один средней руки предприниматель, нервно посмеиваясь, иногда вспоминает, что открытие бензоколонки в Москве ему обошлось в 192 подписи. Причем особенно зверствовал отдел подземных сооружений. Чтобы его пройти, пришлось заполучить 24 визы. Так что, когда один из членов РСПП уверял Владимира Путина в том, что для открытия дела в Москве нужно собрать более 140 подписей, он не сгущал краски, а даже щадил президента.
И дело здесь опять же не столько в возможности чиновников брать взятки (не все же, в конце концов, это делают: не всем дают), сколько в существовании такого феномена, как бюрократический капитализм. Известно, что в России, несмотря на более чем десятилетние рыночные реформы, около половины промышленности до сих пор находится в нерыночном секторе, где реальные экономические показатели искажены. Речь идет прежде всего о естественных монополиях, а также федеральных государственных унитарных предприятиях и АО и банках, где значительна доля государства. Эта нерыночная половина паразитирует на рыночной. Так что еще удивительно, что экономический рост в России пока сохраняется на уровне 4% в год. Но здесь еще возможны подвижки. Во всяком случае, РАО ЕЭС хотя бы стали реформировать.
Опаснее другое. Рыночная половина опутана всевозможными бюрократическими запретами и контролем. Попытки правительства за последнее время снять часть чиновничьих барьеров (резко сокращено число лицензируемых видов деятельности и проверок, предприятия стали регистрировать по "принципу одного окна") пока не дали ожидаемых результатов. Это с беспокойством отмечают как в РСПП, так и в правительстве. Премьер недавно попросил Германа Грефа перепроверить, не стало ли труднее бизнесменам регистрировать свое дело в "одном окне". А руководитель рабочей группы РСПП по административной реформе Александр Шохин грустно пошутил, что "вместо одного окна мы получили амбразуру, которую можно взять только деньгами".
В общем и Кремль, и Белый дом уже не нужно убеждать в том, что нынешний госаппарат не просто неэффективен и коррупционен, а еще и является главным тормозом экономического роста. Неслучайно февральская встреча президента с олигархами закончилась его обещанием учесть их предложения в окончательном варианте административной реформы. Такие предложения 16 апреля были утверждены на заседании бюро РСПП.
В отличие от правительства, пытающегося объять необъятное и сразу определить все избыточные госфункции, РСПП настаивает на немедленном отказе от отраслевого принципа управления в пользу функционального. В этом случае исчезает сама основа коррупции — возможность выдачи чиновником в той или иной форме разрешений на доступ предпринимателей к тому или иному объекту. Все должно решаться на основе прозрачных аукционов и конкурсов. Чиновники будут в результате управлять не производственными объектами, а экономическими процессами. Тогда и количество ведомств можно будет резко сократить. Правда, для этого еще нужно будет жестко отделить нормативные госфункции от контрольных, сосредоточив первые в руках немногочисленных, но сильных с политической точки зрения министерств.
Однако сможет ли правительство провести такую реформу? В нем нет единства. Идет жесткая борьба между премьером и его замом Алексеем Кудриным. Жертвой этого противостояния уже стала налоговая реформа. На очереди — административная.
КОНСТАНТИН СМИРНОВ