концерт классика
На сцене Концертного зала имени Чайковского выступил Российско-американский молодежный оркестр (РАМО) под управлением Леона Ботстайна. В столицу юные оркестранты привезли отнюдь не детскую программу — скрипичный концерт Хачатуряна и Пятую симфонию Малера. Специально для Ъ — МИХАИЛ Ъ-ФИХТЕНГОЛЬЦ.Несмотря на то что мать-основательница оркестра Эдит Холбрук (Edythe Holbrook) старательно акцентирует протокольную значимость гастролей РАМО (в сопровождающем буклете даже даны факсимиле приветственных писем Лоры Буш (Laura Bush) и Людмилы Путиной), для приверженцев симфонического жанра главный резон посетить концерт был все-таки музыкальный. Во-первых, в столицу прибыл не последний человек в американском симфоническом сообществе Леон Ботстайн (Leon Botstein), во-вторых, вместе с оркестром гастролирует чудо-тинейджер — армянский скрипач Михаил Симонян, которому прочат славу Вадима Репина и Максима Венгерова.
Слухи о сногсшибательном маэстро Симоняне оказались несколько преувеличенными: на сцену для исполнения концерта Хачатуряна выплыл импозантный юноша семнадцати годов, с одинаковым успехом овладевший всеми премудростями скрипичной техники и мимикой заматеревших звезд-гастролеров. Скромная оркестровая братия от такого выхода слегка заробела и все первое отделение держалась в тени, давая своему премьеру лишь необходимые ориентиры в музыкальном пространстве. Любовно демонстрировавший себя залу с разных сторон и не забывавший попутно изображать жаркую южную страсть, скрипач и запечатлелся в сознании как иллюстрация к самому себе — все очень качественно, глянцево, нарядно, но в то же время совсем ненатурально. По аналогии вспоминался этот же концерт Хачатуряна с конкурса Чайковского в исполнении другого армянского скрипача, Гайка Казазяна,— у того все было менее совершенно в техническом плане, зато просто и естественно, а потому и гораздо интереснее.
Во втором отделении избавившийся от солиста оркестр должен был, по-видимому, воспрянуть духом и потешить публику недюжинным малеровским трагизмом. Первоначальный расклад, наверное, и был примерно такой — интеллектуал Ботстайн, питает большой интерес к знаковым опусам венского декаданса, а его юная паства обеспечивает дирижера энергетикой и вообще демонстрирует всяческое рвение. По ходу действия выяснилось, что 87 участников РАМО страдают от определенного дефицита жизненных сил — они едва осилили масштабное скерцо, растеклись мыслью по древу в хрестоматийном Adagietto и с трудом выдюжили финал. Бросался в глаза разнобой оркестровых групп: отличная группа виолончелей — и почему-то жидкие нестройные скрипки, сомнительные медники и пристойные деревяшки, порадовавшие слух в финальной части. В целом Пятая симфония показалась набором пестрых эпизодов, связанных между собой ровно постольку, поскольку они звучат в предписанной автором последовательности. Тут, конечно, попенять бы на акселерацию, неопытность и несоответствие исполняемого произведения опыту исполнителей. Но, памятуя о том, что "не бывает плохих оркестров — бывают плохие дирижеры", возложим ответственность за случившееся на одного-единственного человека, который держал в руках палочку, делал ею однообразные движения вверх и вниз и был отнюдь не молод.