 |
До августовского путча 1991 года Светлана Кузьмина работала инженером-конструктором самарского Центрального специального конструкторского бюро "Прогресс", занималась системами приземления космических аппаратов. Путч она, несмотря на молодость (тогда ей было около 30), приняла близко к сердцу: бросила работу, вступила в компартию и в Комитет советских женщин и занялась общечеловеческими проблемами.
В июне 1999 года Кузьмина вместе с самарским журналистом Виктором Петровым отправилась в Чечню освобождать из плена их земляка Алексея Чигадаева, солдата 81-го пехотного полка, разбитого под Грозным в первую чеченскую войну. Вскоре они оба стали заложниками боевиков. О том, как она прожила эти два года и как ей удалось вернуться домой, мне рассказала сама Светлана Кузьмина. Ее рассказ на условиях анонимности комментировал подполковник (ПОДПОЛКОВНИК) одной из российских спецслужб, занимающейся освобождением заложников в Чечне.
"Мы предупреждали Светлану Ивановну"
 |
| Светлана Кузьмина (справа) получила свободу в обмен на обещание облегчить участь мужа Луизы Исламовой (слева), которого собираются судить как боевика |
ПОДПОЛКОВНИК — Мы предупреждали Светлану Ивановну, что гарантировать ей безопасность в Чечне не сможем. Но запретить ей ехать, конечно же, не могли. Уже когда она прилетела в Назрань, я позвонил ей по телефону и предложил охрану из 10 сотрудников нашего подразделения в Ингушетии. Она отказалась.
— Конечно, на иномарке от "жигулей" мы оторвались,— рассказывает Светлана Кузьмина.— Но мчаться, уходя от погони, нам пришлось со скоростью около ста километров в час по проселочной дороге. В итоге поздно вечером с пробитым днищем и почти пустым бензобаком мы оказались в поселке Шами-Юрт, где нас приютили какие-то знакомые Керима. Узнав, кто мы и откуда, те посовещались и стали звонить какой-то Радимхан в Назрань.
ПОДПОЛКОВНИК — Радимхан Могушкова — хохлушка по национальности. Ее забрали из детского дома и воспитывали ингуши. Сотрудница МЧС Ингушетии, властная, авторитетная в Ингушетии женщина. Орден Мужества от Аушева получила. Она тоже делала бизнес на заложниках. Но не напрямую, а опосредованно: захватывала не заложников, а их матерей. Узнав, что та или иная женщина разыскивает сына или мужа, Радимхан находила ее, приглашала к себе домой, говорила, что знает, где находится пленник, обещала помочь... Затем под разными предлогами вытягивала все деньги из доверчивой освободительницы и в итоге оставляла ее ни с чем.
На следующее утро в Шами-Юрте появился сын Радимхан Могушковой Юнус на своем автомобиле. Он сказал Кузьминой и Петрову, что знает, где находится Алексей Чигадаев. По его словам, вызволить солдата из плена можно было без особого труда, если бы не одно обстоятельство: Алексей, мол, принял ислам, женился на чеченке, они нарожали кучу детей, а поэтому для того, чтобы вернуть его в Россию, потребуются деньги. Узнав о том, что денег у Кузьминой нет, Юнус огорчился, переговорил с кем-то по мобильному, после чего сказал: "Ну, на нет и суда нет. Сойдет и так. Поехали".
ПОДПОЛКОВНИК — Я там, конечно, не был. Но, думаю, что мать Юнуса, узнав о том, что денег со Светланы получить не удастся, приказала Юнусу отвезти ее к боевикам и продать хоть за какую-нибудь сумму. Думаю, что разговор шел о $5-10 тыс.
Дальше все шло по отработанной схеме. Сначала Кузьмина и Петров ехали в автомобиле Юнуса. Затем где-то на лесной дороге их встретили вооруженные боевики в камуфляже, которые, коротко переговорив с ингушем, пересадили его пассажиров в свой автомобиль. "Не бойтесь. Все будет хорошо",— сказал на прощание Юнус и уехал.
— Когда завязали глаза, я все поняла. Привезли в какой-то город. Может, это был Грозный, может — Урус-Мартан. Единственное, что успела рассмотреть,— вокруг равнина, а не горы. Завели в дом, где все окна были занавешены, обыскали. Загремели засовы. "Мы что, захвачены?",— спросила я. "Да, захвачены,— ответил молодой чеченец в маске и камуфляже.— Извините нас, пожалуйста. Нам самим это противно, но другого способа заработать деньги у нас нет. Как только за вас заплатят, поедете домой".
"Вы не Маргарет Тэтчер"
 |
| Журналист Виктор Петров не стал дожидаться, когда за него заплатят выкуп — украл две гранаты и сбежал |
— Первым делом я позвонила руководителю гуманитарной миссии в Пятигорске Юрию Мукомолову. Сообщила ему, что за меня и Виктора похитители хотят $3 млн. "Ну откуда такие деньги? — ответил он.— Максимум, что можем собрать,— это тысяч пятьдесят. Да и вообще объясните своим похитителям, что вы — не Маргарет Тэтчер. Миллионы долларов за вас никто платить не будет". "Конечно, я не Тэтчер,— сказала я.— Но при этом хожу в туалет в сопровождении шести охранников, чего не может позволить себе, наверное, даже британский премьер-министр"...
После бесполезного разговора с Мукомоловым чеченцы предложили Кузьминой позвонить в Госдуму. Помощи она решила просить у лидера КПРФ Геннадия Зюганова.
— Геннадий Андреевич подошел к телефону, но в это время заглох дизель, дающий электроэнергию, и связь отключилась. А больше дозвониться до него я не смогла — то у нас генератор не работал, то телефонный аппарат.
Переговоры с Россией тем не менее велись едва ли не каждый день. Кузьмина звонила родственникам, политикам, бизнесменам, дежурным по силовым ведомствам. Все обещали помочь, но обещания так и оставались обещаниями. Когда началась контртеррористическая операция и на город, где находились заложники, полетели авиабомбы и артиллерийские снаряды, Кузьмину и Петрова перевезли в Шатой.
— Там вообще наступил настоящий ад. Дело в том, что шатойские ваххабиты — самые отмороженные из всех боевиков. Увидев в небе самолет, они, вместо того чтобы прятаться в укрытие, хватали ручные пулеметы, забирались на крыши домов и начинали стрелять по самолету. Услышав выстрелы, летчики разворачивались и ровняли город с землей.
Когда Шатой был практически разрушен, боевики ушли в Аргунское ущелье, забрав с собой и заложников. Там небольшой отряд под руководством Баудина Бакуева (в отряде его называли по радиопозывному — "Джохар") обосновался в блиндаже, вокруг которого расположили боевые позиции.
— Зимой, несмотря на то что холодно, было лучше, чем летом. Дело в том, что "рабочий день" чеченцев начинается с молитвы и заканчивается молитвой, а намазы совершаются с восходом солнца и с его заходом. К утренней молитве рабам нужно было притащить из леса дрова, напилить их, разжечь костер и печку в землянке, вытереть стол, приготовить завтрак. Соответственно летом нас пинали уже в полчетвертого утра, а зимой давали поспать часов до восьми.
Но самое трудное — это вода. Даже в полевых условиях чеченцы расходуют ее очень много: ведь каждый должен обращаться к Аллаху обязательно вымытым и в чистой одежде. Поэтому носить воду, стирать носки и коврики для молитвы нам нужно было практически круглые сутки. Подходит чеченец — постирай, билят! — и бросает мне камуфляжную разгрузку. А я ее поднять не могу, в ней одних гранат и автоматных магазинов килограммов на десять. Они же все ходят, как Рэмбо.
Тяжелая физическая работа, как говорит Кузьмина, отчасти компенсировалась сравнительно неплохим питанием — люди Бакуева кормили заложников со своего стола. А на столе боевиков постоянно были свежее мясо, рыба, картошка, овощи — все это боевики мешками покупали на городских рынках и привозили в блиндаж. Иногда — сгущенка, шоколадные конфеты, сигареты "21-й век", которые привозил в Аргунское ущелье на своем джипе Арби Бараев. Нередко жители соседних сел приводили в лагерь овец, коров боевиков, приносили мед.
"Блок-посты обползали по-пластунски"
 |
| Полевого командира Руслана Гелаева бандиты испугались больше, чем российских спецслужб |
— Шли 17 дней. На дорогах старались не показываться. Блок-посты обползали по-пластунски, реки переходили вброд. Проблемы начались после того, как сдохла наша единственная лошадь и все запасы продовольствия пришлось оставить. После этого озверевшие от голода боевики начали шептаться: мол, заложников пора пристрелить. Нас спас разведчик Хусейн. Все это время он шел впереди отряда — разминировал растяжки, высматривал, нет ли поблизости федералов, фактически прикрывая собой остальных. Поэтому, когда он, выхватив стечкин, сказал, что при нем убийств в отряде не будет, остальным оставалось только подчиниться.
На десятый день отряд вышел в Дуба-Юрт, где не оказалось ни одного жителя. Единственными живыми существами в полуразрушенном селении были раненая корова с теленком.
— Голодные боевики кинулись было пристрелить скотину, но им опять помешал Хусейн. Он сказал: так же, как и мы, волей Аллаха животные остались живы на этой войне. Убивать не дам. Его опять послушались. В итоге поели недозрелые початки кукурузы с поля, маринованные огурцы из банки, найденной в каком-то погребе. От острых, переперченных овощей у нас, не евших почти неделю, скрутило желудки. Блевали прямо на ходу и шли дальше...
ПОДПОЛКОВНИК — Этого Хусейна мы хорошо знали. Корову он пожалел, но при этом лично расстрелял около 20 российских солдат. Он подорвался на мине. Жалко. Поймали бы — поквитались за каждого.
После завершения перехода заложники оказались опять же в блиндаже, но уже не в горах, а в самашкинском лесу. Здесь поменялся и их хозяин. Охранять заложников и вести переговоры о выкупе стал полевой командир Кюри Ирисханов, известный спецслужбам по радиопозывному "Аджабар".
ПОДПОЛКОВНИК — Лес возле Самашек — это даже не лес, а скорее маленький лесок. Но густой, как джунгли: ивняк стоит сплошной стеной и к тому же буквально нашпигован минами и растяжками. Лезть туда — верная смерть. Поэтому в телефонном разговоре с Кузьминой я честно сказал ей — силовой вариант вашего освобождения мы использовать не будем. Потому что за вашу свободу обязательно заплатят своими жизнями десяток оперативников, а это неравноценный обмен. Она со мной согласилась.
"Зачем так смотришь?"
 |
| Лечи Исламов по-прежнему сидит в Лефортово и надеется, что суд учтет его заслуги по освобождению заложницы |
— Они знали, что по национальности я украинка, а не русская. И это было хорошо. Но при этом они знали и то, что по убеждениям я — коммунист. И это было плохо. Повод для того, чтобы оскорбить или избить меня, находили очень быстро: к примеру, один из охранников говорит "стой там", а другой в это же время — "поди сюда". В итоге кто-нибудь из них обязательно даст по голове прикладом. Или того проще: зачем "так" смотришь? Прежде, чем успеешь спросить, как это "так", уже отобьют почки.
Если днем мы могли относительно свободно ходить по лагерю, то спали, будучи прикованными наручниками к дереву и друг к другу. Если вдруг захочешь среди ночи в туалет — это все. Для охранника, которого ты будишь среди ночи, высшая степень удовольствия послать тебя куда подальше и сказать: терпи, милая, до утра. Терпеть часов пять, пока они проснутся, расстегнут наручники и выведут в туалет,— это хуже любых издевательств, оскорблений и мордобоя.
19 июля, ровно за один день до двухлетней годовщины своего рабства, Виктору Петрову удалось сбежать. Он еще и прихватил с собой две гранаты.
— Они бегали по всему лесу. Стреляли. Потом ездили на машине в Самашки, искали его там. Вернувшись ни с чем, клялись, что достанут беглеца из-под земли, вырежут всю его родню, а потом как-то смирились. Так и сказали: мол, крови на нем нет, из наших при побеге никого не убил — пусть живет.
Боевики отыгрались на женщине. "С сегодняшнего дня начнем борьбу с твоими вшами,— сказал один из них, взяв большие ножницы. — Как предпочитаешь, под 'польку' или под 'полубокс'?"
Кузьмина, которой за время плена чудом удалось сохранить красивые длинные волосы, от услуг "парикмахера" отказалась наотрез. В отместку за это провела ночь на улице: мол, вшивым в блиндаже не место. Наутро ее все-же обкорнали, грубо, клочками. Впоследствии многие, увидев Кузьмину в Москве в платке, подумали, что она приняла мусульманство. На самом деле она просто не хотела показывать изуродованные волосы.
"Отдайте женщину, ублюдки"
Надежда на освобождение забрезжила после того, как судьбой Кузьминой озаботилась Луиза Исламова — жена авторитетного чеченского полевого командира Лечи Исламова. Естественно, небескорыстно. Исламова пообещала подключить свои связи и освободить заложницу в обмен на свободу для своего мужа, дожидающегося суда в Лефортовском СИЗО Москвы. К этому она привлекла бывшего представителя Аслана Масхадова при МВД России Саид-Селима Бациева и журналиста "Новой газеты" Вячеслава Измайлова.
Измайлов, являющийся одним из свидетелей по делу Лечи Исламова, пообещал его жене изменить свои показания в суде, если она в свою очередь поможет освободить Светлану Кузьмину.
ПОДПОЛКОВНИК-- Вячеслав Яковлевич прекрасно знает, что Лечи Исламов сухим из воды не выйдет. Ведь он обвиняется не только в участии в незаконных вооруженных формированиях, но и в захвате заложников. Измайлов, конечно, может изменить свои показания, но ведь помимо него есть еще около двадцати свидетелей, которые ни на какие сделки не пойдут. Поэтому единственное, на что он может повлиять реально,— это на смягчение наказания для Исламова. Помощь, оказанную его супругой в освобождении заложницы, суд, безусловно, учтет в качестве смягчающего обстоятельства, но не более того.
Как бы там ни было, но уже на следующий день после переговоров Саид-Селим Бациев полетел в Грузию с запиской, в которой Лечи Исламов просил своего земляка и тейпового родственника Руслана Гелаева "оказать содействие". Добравшись до Панкисского ущелья, где расположена конспиративная база известнейшего чеченского полевого командира, Бациев передал Гелаеву послание земляка.
Итогом разговора, по словам Бациева, стало обращение Гелаева ко всем чеченским полевым командирам, в котором тот назвал работорговлю позором нации и попросил без всяких предварительных условий отпустить всех имеющихся в наличии заложников.
ПОДПОЛКОВНИК — Да не так все было! Гелаев, кстати, действительно правильный мужик, просто написал записку известным в Чечне братьям, которые, собственно, и были все это время хозяевами Светланы. Фамилию их не пиши — у них есть еще около десятка заложников, которых надо освобождать. Поднимется шум в прессе — братья затаятся и лягут на дно. А в записке была одна только строчка: "Отдайте женщину, ублюдки".
C такими людьми, как Руслан Гелаев, в Чечне предпочитают не спорить. Его отряд, как говорят оперативники, сейчас небольшой — человек триста. Но это опытные бойцы. Братья решили не портить отношения с Гелаевым.
Ранним утром 8 августа Светлану Кузьмину вывели на окраину самашкинского леса, где ее встречали Бациев и Исламова. Провожать заложницу отряд Аджабара вышел в полном составе — все сорок человек, с автоматами и ручными пулеметами. Сам Аджабар пришел на встречу с гранатометом. Но все обошлось: Бациев и Исламова пришли не одни, их безопасность обеспечивали охранники главы Чечни Ахмада Кадырова и сотрудники УФСБ республики, приглашенные Бациевым.
— Перед тем как расстаться, я сказала своим похитителям, что, мол, я-то прощаю их, но Аллах, наверное, не простит. Они молча опустили головы — понимают, что Всевышний действительно не простит.
СЕРГЕЙ ДЮПИН
 |
|
