колесо обозрения
Сегодня на старт выйдут саночники, и среди них — легендарный Альберт Демченко, уже серебряный призер этой Олимпиады. Накануне с ним встретился специальный корреспондент "Коммерсантъ-BoscoSport" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ, которому Альберт Демченко рассказал о том, о чем спортсмены обычно молчат: о конфликте не только со своей дочерью Викой (вызванном на самом деле благородством Демченко), но и с Международной федерацией санного спорта (вызванном другими причинами). И о том, кто, кого и как контролирует.
Альберт Демченко перед вторым стартом на сочинской Олимпиаде ненадолго спустился с гор, и мы встретились в Розе Хутор, в кафе, где его, конечно, атаковали изголодавшиеся люди. Он не сопротивлялся.
— Мы ненадолго, ладно? — сказал Демченко.— У девушек заезд сегодня. Надо же с ними стратегию пробить...
— А в Корее мы с вами встретимся? — в лоб спросил я его.
— Как спортсмены? — переспросил он.
— Вы как спортсмен. Вы же понимаете, о чем я вас спрашиваю. Вы рекорд установили: участвуете в шестой Олимпиаде подряд. А будете участвовать с седьмой подряд. Ведь нет причин, по-моему, не участвовать. Все почему-то уверены, что уж эта Олимпиада для вас последняя. А вы уверены?
Он, по-моему, удивился вопросу. Такое впечатление, что он об этом еще не думал.
— Все реально, конечно,— ответил, наконец, Демченко.— Основное у спортсмена всегда — стремление соревноваться, жажда такая. Если она пропадает, лучше не надо.
— Тогда что? Будете продолжать? Или жажду утолили?
— Нет,— сказал он.— Не в этом дело. Травмы не дают. Мозг, может, и хочет, а тело иногда не позволяет. Хочется выигрывать, а травмы мешают.
— По вашему результату не скажешь, что вам что-то мешает. Серебро уже взяли, уступили только немцу Лоху, а в Ванкувере, когда моложе и здоровее на четыре года были, без медалей остались.
— Специалисты-то видят,— поморщился Демченко.— Я с нейропсихологом работаю, с Василисой Корнеевой...
— Да, вы еще в Ванкувере мне об этом говорили. И до сих пор?
— Да, конечно. И она мне сказала сразу после второго заезда, что я, видимо, ошибся, когда на старте выложился, а потом произошло спазмирование спины. Тебя, говорит, начало вести влево.
— И правда начало вести?
— На самом деле. У меня же проблема со спиной, слева... То есть она, например, увидела. А если бы не травма, не повело бы.
— Давайте все-таки решим,— предложил я.— Едете в Корею? Не обязательно побеждать. По крайней мере еще один рекорд установите. Все будут в шоке.
Он отнесся к тому, что я говорил, максимально серьезно:
— Многое же и от федерации зависит. Сейчас президент нашей федерации Наталья Сергеевна Гарт... Вернее, Наталья Гарт — она не любит, когда ее по отчеству зовут... А скоро выборы в федерации. А вдруг ее не выберут? Тогда, мне кажется, сразу многое может измениться.
— А сейчас как?
— Сейчас все прекрасно. Она в том числе привела деньги в наш спорт, очень активно работает с Международной федерацией... Сейчас-то Международная федерация полностью под немцами находится. Немецкие компании в основном ее финансируют, ну и контролируют.
К нему подошел человек из-за соседнего столика, попросил дать автограф и протянул сторублевку.
— На деньгах нельзя расписываться,— сказал ему Демченко.
— Нельзя? А жалко...— расстроено сказал этот человек.
— Немцы вообще...— продолжил Демченко.— У них же очень хороший механик Джордж Хакл. Делает оченьсуперсани.
— А у вас Васин есть.
— Да, Васин есть,— согласился он,— но и технологии имеют значение.— Правда, у нас "Маруся Моторс" сейчас появилась, помогают очень хорошо.
— Я помню, как вы мне в Турине рассказывали, что был момент, когда с санями совсем беда стала, но вы вовремя, как вы сказали, "под Хруничева затусовались".
— Да,— рассмеялся он.— Но у них все-таки военное предприятие, очень серьезные правила по безопасности, сложно все было... Сейчас многое изменилось, финансирование другое, GRM Group пришла, они такую живую волну принесли...
— Деньги то есть?
— Ну да. Конечно,— кивнул он.
— Мы их на дополнительные исследования в плане изучения металлов полозьев пускаем, раньше такой возможности не было.
— У вас же хорошие сани. Не хуже, наверное, чем у немцев.
— Они у меня на одном уровне,— подтвердил Альберт Демченко.
— Почему же вы не можете Лоха обойти?
— Он моложе меня на 18 лет. Физически я не могу на старте его обойти. А в плане прохождения трассы я, может, и получше. У нас просто технологии разные.
— То есть?
— У него немецкая, а у меня российская. Вернее, своя.
— И в чем разница?
— Вернее, советская у меня,— окончательно сформулировал он.
— Я больше свободы саням даю. Чтоб они сами ехали. А у него постоянный контроль.
— Ваша техника, видимо, более рискованная? Потому что русская... Вернее, да, советская.
— Она более свободная. Едешь так правильно, что сани сами выходят из виражей... Но повторяю, если бы не травмы, было бы о чем говорить. А так у меня только в июне серьезное обострение межпозвоночной грыжи было, до сих пор чувствуется. Там грыжа 10 мм в диаметре, в длину — 13 мм.
— Некоторые так и живут с ней,— сказал я.
— Можно,— согласился Демченко,— если не подвергать себя экстремальным нагрузкам.
— Ну да, это не для вас.
— И Армин Цоггелер тоже немолодой (на этой Олимпиаде у него бронза.— А. К.), с травмами и не может ехать, как обычно. Плюс фактор Хакла, конечно. В принципе Хакл мог взять любого спортсмена, положить в свои санки, и тот стал бы олимпийским чемпионом. Да еще при поддержке Международной федерации.
— Но он положил Лоха. А вообще, я вижу, история с федерацией вас задевает.
— Смотрите,— сказал Демченко.— Немцы взяли и увеличили здесь для себя количество тренировочных заездов вдвое. Вдвое! Такого никогда ни у кого не было. А они затребовали и получили разрешение федерации. Международная федерация — это гегемония немцев. Я на себя сейчас повод для приличного наезда с их стороны даю, ну и ладно.
Ему ведь и правда терять нечего. 42 года человеку. Слишком давно в этом бизнесе. Может в любой момент уйти из него. Если, конечно, и правда в Корею не соберется.
— В свое время американцы так бобслей под контроль взяли. Финансировали тоже. Правила под себя меняли, техрегламенты... Потом у них деньги кончились, и теперь немцы возвратили все в свои руки. Президентом сделали своего человека, хоть и итальянца. Пусть он обижается или нет, но так и есть.
Очень спокойно Альберт Демченко говорил вещи, о которых мало кто говорит. Вернее, никто.
Я вспомнил про его дочь Вику, тоже саночницу, которой четыре года назад было 14 лет и насчет которой отец был уверен, что она обязательно выступит на следующей Олимпиаде. Но она не прошла отбор.
— Там с санями был вопрос,— решил рассказать Демченко. — Ей 18 лет, она очень быстро растет, и ей каждый год нужны новые сани. Мы сделали для Олимпиады очень хорошие сани, и они поехали быстро. А я отдал эти сани Татьяне Ивановой, потому что считал ее фавориткой. Поэтому с Викой у нас конфликт.
— Она не может этого понять?
— Нет. Тем более что Таня Иванова эти сани потом забраковала. Они с ее отцом сказали, что сани не подошли.
— Жалеете, что отдали сани, которые для родной дочери делали? Она из-за этого, может, Олимпиады лишилась.
— Очень жалею,— признался Альберт Демченко.— И не знаю, почему Ивановой не понравились. И сказали бы они сразу: да не напрягайся, Альберт... А они не сразу сказали. Не знаю, может, у нее с отцом какие-то интересы есть...
Я уж не стал расспрашивать какие. А то бы он рассказал.
— Я и со своими санями долго возился. Все что-то не то было,— продолжил он.— А надо-то было понять маленький нюанс. В начале сентября пробовал — не едут. В настройках искал — ничего не мог понять. А потом вдруг понял. Надо было на несколько градусов наклон полозьев изменить. Сделали — и они поехали. Но все равно трудно. Что бы ты ни делал, все равно все во власти Международной федерации. У Викиных саней щуп пролез под полоз, и ее дисквалифицировали тут, в Сочи, на этапе Кубка мира. А у немца Лангенхана во втором заезде уже здесь, на Олимпиаде, точно такое же нарушение судьи нашли — и не сняли. А потому что техделегат у немцев под контролем.
Все-таки эта тема у него была самая больная.
— У их саней резиновые прокладки под головками болтов находят — и ничего! А как-то падает швейцарец на санях Хакла — он им "банчит", говорят, по €15 тыс. Нам-то никогда не продаст... Падает и ломает сани. И из деревяшки выглядывают резиновые прокладки. Судья, швед Содеберг, даже глазам не поверил. Парень, говорит, резина-то запрещена! А тот говорит: не знаю, сани-то Хакл делал... В штифты они гидравлические амортизаторы вставили... Сани на гидравлике! Совсем с ума сошли!
В общем, прорвало Альберта Демченко. Не смог не выговориться.
— И чем закончилась история со швейцарцем? — спросил я.
— А чем? Содеберг сказал что-то вроде того, что добьется своего и что немцы пострадают, типа как в 1945 году... что-то вроде того...Они в суд на него подали и сказали, что или ты уходишь, или мы тебя засудим. Он ушел.
— А здесь, в Сочи, все еще, наверное, жестче?
— А им тут выигрывать особо больше негде. В биатлоне не идет... Это Олимпиада, и санный спорт они не отдадут. Не видели, с каким видом Хакл ходит? С таким видом, что мучайтесь, страдайте, любые сани делайте, а все равно мы победим.
— Но всегда же вероятность чуда есть,— сказал я.
— Да,— согласился Альберт Демченко.— Но не в этом случае.
— А может, вам какого-нибудь еще психолога попробовать. Был же у шахматиста Виктора Корчного такой Загайнов, который занимался деморализацией противника. У того в голове начинало шуметь, руки опускались...
— А у нас есть! — оживился Демченко.— У нас же недавно появился Владимир Леонидович Латышев! Наталья его за свой счет притащила... Он настройками на соревнования занимается. Психолог. Немцы про него узнали, зовут его теперь "вудумен". А он просто очень хороший психолог. Против них, конечно, не работает. Он за нас работает.
— И о чем вы с ним говорите? — поинтересовался я.
— Это секрет,— потупился Альберт Демченко.
Я удивился. Сегодня вроде ведь был день раскрытия всех секретов.
— О снах, о книжках,— предположил я.
— И о снах, о книжках, о жизни... Обо всем. А немцы против нас, кстати, может, и работают. У них же Штази! За мной перед стартом долго один их человек ходил, в немецкой форме... Тоже, видимо, из психологов...
— А все равно,— сказал я,— есть у вас шанс.
— Да есть, есть...— согласился Альберт Демченко.— Все звезды сойдутся в точку, и все. И с этим ничего не поделаешь.
— И Хакл с другим видом ходить будет.
— Да, бывает. Надо только, чтоб сошлись.