В субботу и воскресенье на ипподроме подмосковного города Раменское прошел музыкальный фестиваль "Нашествие". Выступало почти 40 групп из разных стран бывшего Союза. Собралось почти 70 тысяч зрителей и специальный корреспондент Ъ ВАЛЕРИЙ Ъ-ПАНЮШКИН. Был хороший звук, приличная организация, весело и без поножовщины. Но, утверждает Панюшкин, не Вудсток, не Вудсток...
Начиналось многообещающе. Начальнику "Нашего радио" Козыреву и продюсеру фестиваля Гройсману позвонил директор "Михея и Джуманджи" и сказал, что ребята пошли купаться.
— Как купаться?! Они же фестиваль открывают!
— Ну так, мы ехали в Раменское, а музыканты увидели речку из окна автомобиля и теперь там купаются.
Странным образом рок-н-ролльное раздолбайство певца Михея передалось зрителям, каковые, затарившись пивом, расселись на траве, красивые и молодые, в вызывающих лифчиках. С другой стороны, действительно недюжинные способности организаторов не позволили фестивалю превратиться в пикник, и концерт начался всего с получасовым опозданием.
Правда, перед началом концерта голос Михаила Козырева читал зачем-то в микрофон Библию про то, что вначале сотворил Бог небо и землю, и неуклюжим логическим финтом приводил как-то семь дней творения к неизбежности появления фестиваля "Нашествие", но это не очень резало ухо. Говорят еще, что в сценарии фестиваля было написано: "Голос Бога (М. Козырев)". Ну и Бог с ним.
М. Козырев, будучи вполне взрослым человеком, вышел к публике в ярко-зеленых молодежно-кислотных очках, но и их ему простили ради того, что создал "Наше радио", нашел кучу новых музыкантов, организовал фестиваль, устроил вращающуюся сцену, благодаря которой перерывов между выступающими почти не было, и пока играла одна группа, готовилась следующая.
Становилось все веселее. К тому времени как на сцене появились киевские "Вопли Видоплясова", отдельные герои из публики успели дойти до высших степеней алкогольного опьянения, а некий человек даже мочился на толпу с такой благостной улыбкой, что люди считали мочу фейерверком и ласково улыбались хулигану.
Музыка нравилась. Народ танцевал и увеличивался числом. Казалось, еще немного — и толпу захлестнет то самое волшебное чувство единения, которое превращает фестивали из музыкального события в общественное. Но нет, не захлестнуло.
Я поднялся на сцену, встретил там Козырева, и он сказал:
— Что? Вудсток нервно курит? Здесь,— Козырев махнул рукою в толпу,— тысяч, наверное, сорок!
— А сколько было в Вудстоке? — спросил я.
— Сволочь ты, Панюшкин.
Это действительно был не очень добрый вопрос. Я прекрасно знал, что на легендарном фестивале в Вудстоке, с которого пошли золотые годы рок-н-ролла, студенческая революция и свободная любовь, собралось пятьсот тысяч.
Но дело ведь было не только в количестве народа. Дело было в том, что жизнь в России времен "Нашествия" и в Америке времен Вудстока — очень похожа. Бесконечная война, спецслужбы лютуют, благонамеренные буржуа законопослушны до рвоты. В этой ситуации в Америке молодежь 60-х наплевала на благосостояние и провозгласила лозунг "Занимайся любовью, а не войной". В России молодежь 00-х буржуазно пила пиво и веселилась.
Разве что только маленькая сибирская девочка Чичерина посвятила одну грустную песню утонувшей подводной лодке, да панк-группа "Наив" прокричала со сцены: "В отставку Путина!" А фаны группы "Наив" устраивали тем временем перед сценой свалку и размахивали черным анархическим флагом. Да группа "Чайф" спела "Поплачь о нем, пока он живой", но никто не поплакал. Публика танцевала, публика пила пиво, и даже со свободной любовью не очень клеилось.
Во время выступления "Чайфа" я стоял довольно близко к сцене, а рядом со мной самозабвенно целовалась очаровательная пара. Девушка была в расстегнутом лифчике с явственным отпечатком чьей-то подошвы над левой грудью. У нее было восемь серег в ушах и две серьги в пупке. Она была восхитительно пьяна. Юноша, голый по пояс, ласкал ее так нежно, словно вокруг не было сорокатысячной прыгающей толпы. Они занимались чем угодно, кроме войны. Они ни на кого не обращали внимания.
Вдруг милиционеры, оцеплявшие сцену, ни с того ни с сего ринулись в толпу. Я все видел, я стоял рядом. Никакой причины для яростной атаки у стражей порядка не было, они просто любят, чтобы их боялись. Десяток молодцов в форме стали гневно махать дубинками, щуплый лейтенант, трусливо приседая, поливал толпу слезоточивым газом.
Ну же! В Вудстоке бы молодежь взялась за руки, улыбающиеся девушки вставляли бы цветы в стволы полицейских автоматов. Но на "Нашествии" ничего подобного не произошло. Девушка в расстегнутом лифчике только поплакала немножко, потому что в лицо ей попал газ. Но, говорят, на пьяных газ плохо действует. Юноша успокоил подругу, поцеловал в ухо и предложил единственный известный ему способ борьбы с полицейским произволом:
— Пойдем водки выпьем.
За два дня фестиваля два раза шел сильный дождь. К воскресенью любители музыки, особенно те, что остались ночевать в палаточном городке, приобрели характерный запах бомжей, а на ипподромном поле газон уступил место раздавленным пластиковым стаканам и растоптанным продуктам питания.
Ночью на огромных экранах показывали фильм "Брат-2". Выяснилось, что молодежь знает этот фильм наизусть, и куча народу повторяла за главным героем слова "русские на войне своих не бросают" в те самые дни, когда именно что бросили.
Потом был второй день, и опять веселье. И за ночь, видимо, все же что-то произошло, потому что молодые люди разных полов просто подходили друг к другу и сразу начинали обниматься, пропустив формальную процедуру знакомства. И раменские гаишники заработали на год вперед, останавливая подряд все машины и безжалостно собирая дань за пьяное вождение. И местные жители с чадами и домочадцами пробрались на ипподром через тайные дыры в заборе и собрали бутылок на сумму, равную пятистам МРОТ. И все было хорошо. Только Вудсток не получился. Видимо, есть на свете вещи посильнее пива, музыки и любви.
О музыкальных достижениях "Нашествия" стр. 10