Представим себе, что Россия стала мусульманской страной: над Кремлем зеленое знамя пророка, бородатые муллы в ежевечерних выпусках новостей. Однако править фундаменталистам суждено не больше одного-двух поколений. Тоталитарные государства дольше не живут.
В массовом западном сознании, а теперь уже и в российском, определение "исламский" намертво связано с такими понятиями, как "терроризм", "боевик", "нашествие", "фанатизм", "фундаментализм", да и "угроза".
А слова "джихад" и "моджахеддин" известны даже самым политически индифферентным слоям общества. Времена, когда доблестный Рембо вместе с афганскими моджахедами боролся против коммунистических агрессоров, канули в лету. Нынешние отрицательные герои масс-культуры поднимаются в атаку с криком "Аллах акбар!". Да и сюжеты современных "страшилок" и антиутопий связаны преимущественно с миром ислама.
Основания для беспокойства есть, и немалые. Все возможные виды опасностей и угроз сконцентрированы в мусульманском мире. Мусульманские страны — Ирак, Иран, Судан, Ливия — лидируют по неблагонадежности. Первенство за ними и среди охваченных войной, расколотых стран и территорий — Ливан, Босния, Сомали, Афганистан, Палестина. Мусульманские сепаратисты активно действуют в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая, Кашмире, Чечне, на Филиппинах, Кипре. Террористические организации Алжира и Египта чуть ли не каждый день кого-нибудь взрывают или убивают.
Словом, едва ли не весь обширный регион от Атлантики до Тихого океана превратился в сплошное зеленое пятно. Перспектива его превращения в большой Иран действительно способна напугать даже самых хладнокровных. Гигантский халифат с населением почти в миллиард человек, располагающий самым современным оружием (подозрения, что Иран и Пакистан создали атомную бомбу, существуют уже давно) и агрессивно настроенный по отношению к соседям, автоматически превращается в угрозу планетарного масштаба.
Но все эти страхи напрасны. Речь ведь идет об исламских фундаменталистах. А разница между исламом и исламским фундаментализмом примерно такая же, как между советским социализмом и шведским.
Одним из первых исламских фундаменталистов был француз Роже Гароди. Ортодоксальный коммунист и член политбюро французской компартии, рано ощутивший начало кризиса жанра в родной идеологии, он еще в 60-е годы обнаружил созвучие коммунистических идеалов раннехристианским. А затем, уже в 70-е годы, раннеисламским.
Старый коммунист искал не Бога, а подходящую идею и паству. Христиане сытой Европы в революционные массы не сбивались. Зато соседний с Францией исламский мир бурлил и был вполне готов к очередной схватке.
Новый призрак бродил по планете недолго. Но материализовался он так же, как и его предшественник,— через революцию. Двадцать лет тому назад в Иране свергли монарха. На арену мировой политики вышло новое явление — исламский фундаментализм. Через 10 лет рухнула мировая социалистическая система.
Эти два процесса непосредственно связаны друг с другом. Вовсе не случайно уход одной идеологии и появление другой совпали по времени. Коммунистическая идея обанкротилась, но революционные массы остались. Падающее знамя борьбы с мировым империализмом перехватили фундаменталисты. Маргиналы исламского мира, прежде чтившие "Манифест коммунистической партии", Маркса и Че Гевару, Мао и Троцкого, обратились к Корану. У знамени поменялся цвет. Сегодня с опасностью ассоциируется уже не столько красный, сколько зеленый цвет — впору переделывать светофоры.
Новоявленные лидеры исламского мира заговорили на макароническом языке, вплетая в кораническую лексику понятийный аппарат другой системы, призывая во имя Аллаха встать на борьбу с "эксплуататорами" и "мировым империализмом".
Мимикрия удалась. Все путает термин "фундаментализм", предполагающий возвращение к истокам, архаизацию. На самом же деле речь идет о модернизации и трансформации ислама, приспособлении его к узкопартийным целям и превращении в тоталитарную идеологию.
Такое случалось уже не раз. И не только с исламом. Распознать религиозных революционеров сложно. Они внедряются в чужую религиозную или идеологическую оболочку и трансформируют ее изнутри. Но родовые черты их всегда одни и те же — их отличает нетерпимость. К чужому мнению, чужой вере, чужой мысли. К естественным человеческим слабостям. К жизни, наконец.
Тот же самый Иран пережил первую религиозную революцию задолго до появления ислама. Средневековая революция пришла в одеждах манихейства. Манихеи низложили шаха, конфисковали имущество аристократов, разделив его среди бедных, и стали строить общество социальной справедливости. Сопротивляющихся тащили в рай насильно. Манихейское общество в Иране просуществовало чуть меньше одного поколения. У низложенного шаха оказался решительный сын. И, возмужав, он вернул себе трон. Без особого сопротивления.
Уйгурскому каганату повезло меньше. Спустя три столетия манихеи объявились среди уйгуров. Идеи и лозунги были те же. Результаты — гораздо хуже. В Уйгурии манихеи правили почти три поколения. И исчезли вместе со страной.
В средневековой Европе они объявились в XII веке под именем альбигойцев и начали строить царство справедливости. Через некоторое время цветущий Прованс утонул в крови.
В начале нынешнего века манихеи пришли в Россию. В историю они вошли под именем большевиков-коммунистов. Здесь они не продержались трех поколений. На смену первому поколению фанатиков приходят прагматики. Их сменяют циники. Идеология проедает себя полностью. Иногда, правда, вместе с обществом и страной.
Избранный в прошлом году президентом Исламской Республики Иран Мохаммад Хатами и в стране, и за рубежом пользуется славой прагматика. Первый этап исламской революции в Иране, слава Богу, завершен.
ДЖЕБРАИЛ ХАИЗОВ
--------------------------------------------------------
Мусульманский мир стал для Запада средоточием опасностей и угроз
Первым исламским фундаменталистом был коммунист и француз Роже Гароди
--------------------------------------------------------
Из завещания аятоллы Хомейни
Мой божественный политический завет адресован не только великому иранскому народу, а есть рекомендация всем мусульманским народам и угнетенным всего мира всех национальностей и вероисповеданий.
Сатанинские великие державы через отошедшие от исламского учения режимы, которые лгут, причисляя себя к исламу, занялись изданием корана, используя это в своих дьявольских целях и для уничтожения корана. Такие кораны печатают красивым шрифтом и распространяют по всему свету. И такой дьявольской уловкой вытесняют коран из нашей жизни.
Знайте, что даже малейшее отклонение есть начало упадка религии, исламских норм и крушение правления божественной справедливости. И никогда не пренебрегайте пятничными намазами и собраниями, являющимися политическими молитвами.
Нужно, чтобы в обрядовых песнях и причитаниях, оплакиваниях и чествованиях имамов смело упоминались преступления и жестокости, совершенные угнетателями и притеснителями всех времен.
А вы, вставляющие нам палки в колеса, подумайте: не лучше ли будет вам вместо того, чтобы помогать борьбе против нас оружием и другими средствами, поддерживать лицемеров, тиранов, капиталистов и бесчеловечных спекулянтов, забывших о Боге, встать на сторону угнетенных, обиженных и обездоленных?
Сегодня, когда благодаря воле всевышнего и героической борьбе народа, его духовенства, университетской интеллигенции, рабочих и крестьян, торговцев базара и других слоев нашего общества разорваны цепи рабства, разрушена власть сверхдержав над нашей страной, и она освободилась не только от их власти, но и от власти их приспешников, мой совет заключается в том, чтобы нынешнее и будущие поколения были начеку, а университетская интеллигенция и наша молодежь крепила узы дружбы и взаимопонимания с духовенством.
Я даю завет мусульманам и обездоленным всего мира: не сидите и не ждите, пока сами правители ваших стран или иностранных держав даруют вам независимость и свободу.
Восстаньте, народы мусульманских стран, угнетенные и мусульмане всего мира! Боритесь за свои права!.. Защищайтесь от врагов ислама и врагов обездоленных всего мира. Идите к исламскому государству, организуя свободные и независимые республики, ибо с их установлением вы поставите на место всех угнетателей мира.
Чем более высокая и значительная цель поставлена, тем труднее и мучительнее путь к ней и тем больше жертв и лишений на этом пути.