 |
ФОТО: REUTERS  Вангари Маатаи уже 30 лет прививает на африканской почве идеи феминизма и защиты окружающей среды |
Рассказывая о причинах, побудивших его организацию предпочесть гражданку Кении Вангари Маатаи 193 прочим кандидатам на получение Нобелевской премии мира 2004 года, председатель норвежского Нобелевского комитета Оле Данбольт Мьес заявил: "Мы придали миру новое измерение. Мир на земле зависит от нашей способности сохранить окружающую среду, в которой мы можем жить". Критики, разумеется, повозмущались ("Скоро комитет дойдет до того, что любое хорошее или доброе начинание будет рассматриваться как вклад в дело мира",— сказал бывший замминистра иностранных дел Норвегии Эспен Барт Эйде), но быстро успокоились. Решения комитета, особенно в последние годы, вызывают массу вопросов, и, похоже, все уже смирились с тем, что влияние и престиж премии постоянно падает. Почему бы не сделать госпожу Маатаи первым лауреатом премии мира, получившим ее за участие в экологическом движении, и первой африканкой, удостоившейся такой чести? Тем более что Вангари Маатаи давно привыкла быть первой.
Первый доктор наук и профессор
Вангари Маатаи 64 года. Она родилась в городе Ньери, у подножия горы Кения, второй по высоте горы страны. Местность вокруг была настолько зеленой, что в местном наречии даже не было слова, обозначающего пустыню. Все ее детство прошло в городе, известном миру лишь тем, что там похоронен основатель скаутского движения лорд Баден-Пауэлл, да своими прекрасными видами зеленых предгорий и кофейных плантаций.
Она росла в обеспеченной и прогрессивной семье. Настолько обеспеченной и прогрессивной, что у ее родителей не возникало вопроса о том, должна ли их дочь окончить среднюю школу (для Кении это и сейчас редкость), а потом продолжить образование за рубежом. В последнем, впрочем, Вангари Маатаи помог американский президент Джон Ф. Кеннеди, который как раз тогда задумал программу помощи африканским странам, готовившимся к получению независимости. Помощь эта помимо прочего предполагала обучение африканских студентов в американских колледжах и университетах. Вангари отправилась в США изучать биологию сначала в Канзас, в Маунт-Сент-Сколастика-колледж, затем в Пенсильванию, в Питсбургский университет. По возвращении в Кению она поступила в университет Найроби, выбрав в качестве специальности ветеринарию и, закончив курс, стала первой во всей Восточной Африке женщиной — доктором наук.
Вернувшись в родной город, Вангари Маатаи, по ее собственным словам, не узнала его. "То, что я увидела, было настоящей трагедией",— вспоминает она. Множество деревьев было вырублено, чтобы освободить место для чайных плантаций. Следствием этого стало ранее неизвестное здесь явление — эрозия почвы. "Я смотрела вокруг и видела овраги, рассказывавшие жуткую историю о трагедии земли. То же говорили и лица людей. Эти лица говорили мне о голоде".
Маатаи вернулась в Найроби и устроилась на работу на факультет ветеринарии университета. Вскоре она стала первой женщиной-профессором университета Найроби, чуть позже — первой женщиной--заместителем декана университета в стране.
 |
ФОТО: AP Организация Маатаи "Зеленый пояс" уже посадила в Африке 30 млн деревьев |
В 1974 году Вангари Маатаи вышла замуж за начинающего кенийского политика, который как раз собирался выставлять свою кандидатуру на парламентских выборах. Вспомнив о том, что она видела в родном городе, она настояла, чтобы жених включил в предвыборную кампанию пункт об озеленении территории избирательного округа. После победы на выборах муж выполнил обещание. Деревья в городском районе сажала сама Вангари Маатаи.
Правда, семейная жизнь у Маатаи не заладилась. Уже через полтора года она стала ответчицей по одному из самых громких бракоразводных процессов в истории Кении. Ее, мать троих детей, муж обвинял в измене. В качестве соответчика выступал еще более перспективный и удачливый член парламента. Процесс Маатаи проиграла, и он произвел на нее неизгладимое впечатление. Из вполне лояльной властям преподавательницы она превратилась в активного критика властей и мужчин вообще. "Меня тошнит от мужиков, настолько некомпетентных, что всякий раз, когда женщина бросает им вызов, они так теряются, что им приходится проверять, какого вида у них гениталии и мужики ли они вообще!" — однажды заявила она.
Уже через год о ней снова начала говорить вся страна. Маатаи занялась общественной деятельностью, став первой в стране, а возможно, и во всей Африке женщиной--организатором экологического движения. Движения, разумеется, женского. Она назвала его Green Belt ("Зеленый пояс").
Первой ее акцией стало создание небольшого питомника саженцев, которые она раздавала всем, кто хотел посадить дерево на своем участке. Поначалу дело не шло. Большого желания у кенийцев сажать что-то на своих участках не было. И тогда Маатаи придумала программу, с помощью которой она быстро приобрела множество сторонниц. Она объявила, что каждая женщина, посадившая саженец, или, к примеру, передавшая саженец человеку, который его посадит, получит от нее 1 кенийский шиллинг. Сумма для нее не очень большая, но внушительная для большинства жителей страны. После этого программа, разумеется, была обречена на успех. Правда, вскоре пришлось срочно искать дополнительные средства, но для выпускницы американского университета это не стало большой проблемой. Мир как раз переживал очередной всплеск моды на политкорректную благотворительность, так что кампания, которая одновременно была и экологической, и феминистской, а заодно помогала бороться с бедностью и голодом, быстро нашла спонсоров в Европе и Америке.
Первая диссидентка
Вангари Маатаи рукоплескали в европейских столицах и США, но в своей стране она чувствовала себя не очень уютно. Сама она считает, что все дело в зависти: "Мне везло на рекорды. Я была 'первой женщиной, сделавшей то-то', 'первой в Африке'. Думаю все это породило массу зависти, а я даже и не подозревала об этом".
Врагов у нее действительно было достаточно. Ее ненавидел авторитарный президент страны Даниэль Арап Мои, который не любил самодеятельности и в любом несанкционированном властями общественном движении видел угрозу для своего режима. Ее не любили парламентарии, о которых она после процесса отзывалась не очень лестно. Наконец, у нее было полно врагов и среди простых жителей. Шумная и успешная кампания Маатаи против вырубки лесов лишала надежды получить работу на чайной плантации, на лесозаготовках, просто на земле. Так было, к примеру, когда "Зеленый пояс" начал кампанию по борьбе с вырубкой леса у подножия горы Кения. Правительство, говорившее о том, что эта мера необходима для борьбы с бедностью (землю предполагалось передать безземельным жителям провинции), никто не слушал. В поддержку акции выступила ООН. Проект по раздаче земли закрыли.
Первая политзаключенная
В конце 1980-х случились два события, которые переполнили чашу терпения авторитарного режима. Маатаи образовала первую в Африке партию "зеленых". В стране, которой с самого ее образования управляла одна партия, власти восприняли это как покушение на государственные устои. А вскоре Вангари Маатаи начала громкую кампанию против строительства в центре столицы небоскреба. Проект одобрил президент (в здании помимо прочего должен был размещаться офис правящей партии), который воспринял протесты Маатаи как личное оскорбление. Он назвал ее "сумасшедшей", заявил, что она "представляет угрозу порядку и безопасности страны", и призвал полицию и общество "искоренить" эту угрозу.
Маатаи оказалась в больнице: разъяренная толпа сторонников президента избила ее до полусмерти. А затем она очутилась в тюрьме по обвинению в нарушении порядка. Впрочем, пробыла она там недолго: зарубежные друзья сумели организовать мощную кампанию протеста, Amnesty International начала сбор подписей с требованием освободить Маатаи. Но даже после освобождения давление на нее не прекращалось. В конце концов, не выдержав постоянных телефонных звонков с угрозами и нападений на свой дом, Маатаи бежала с детьми в Танзанию, где пробыла почти год.
В Кению она вернулась победительницей, лауреатом нескольких десятков престижных международных премий, которую никто уже не смел трогать. Она сразу же включилась в общественную и политическую жизнь и даже выставилась на президентских выборах. Правда, участия в них не приняла: ее кандидатуру сняли.
Первая женщина Африки
В 2002 году Вангари Маатаи уже праздновала победу. Она прошла в кенийский парламент (в родном городе Ньери получила 98% голосов). Ненавистный Даниэль Арап Мои ушел в отставку, новый президент Мваи Кибаки сделал ее замминистра окружающей среды. Она начала уже как официальное лицо продвигать программу "Зеленый пояс" в других странах Африки и знакомить с нею коллег из западных правительств. Для организации начался золотой век. К 2004 году, согласно данным "Зеленого пояса", в Кении и некоторых других африканских странах было посажено 30 млн деревьев. По всей Африке существует уже несколько сотен центров, где выращиваются саженцы, которые затем раздаются добровольцам для посадки.
Нобелевская премия мира стала лишь одной из наград Маатаи. В этом же году она уже получила три престижных международных премии. Впрочем, главная награда профессора Маатаи за ее вклад в защиту африканской экологии — право на поддержку любых, даже самых противоречивых теорий. В свое время южноафриканского президента Мбеки чуть было до отставки не довели, когда он посмел выразить сомнение в справедливости официальных взглядов на проблему СПИДа. Казалось, фраза о том, что СПИД — биологическое оружие, предназначенное для контроля над черными, должна была навсегда перечеркнуть карьеру того, кто ее сказал. Но не в случае с профессором ветеринарии университета Найроби Вангари Маатаи. "Не будьте наивными! — заявила она на встрече со своими сторонниками.— СПИД — не кара, которую Бог наслал на африканцев и всех чернокожих. Это инструмент контроля, придуманный злыми учеными". Не многие из западных газет решились процитировать такую неполиткорректную фразу одной из самых знаменитых женщин Африки. Те, которые ее все-таки напечатали, воздержались от собственных комментариев.
ВЯЧЕСЛАВ БЕЛАШ
|
Премия мира — единственная из нобелевских премий, которую вручают не в Швеции. В соответствии с волей Альфреда Нобеля, ее лауреатов выбирает Нобелевский комитет норвежского парламента. Это знак уважения Нобеля парламенту, который первым в мире принял резолюцию в поддержку пацифистского движения. Нобелевскую премию мира присуждают человеку, который в год вручения "принес наибольшее благо человечеству, сделал больше всего во имя братства между народами, для роспуска или сокращения существующих армий или проведения и пропаганды конгрессов в защиту мира". Четкость формулировки, однако, не спасает. Решения норвежского Нобелевского комитета все чаще становятся поводом для скандалов и споров. В 1951 году лауреатом премии стал француз Леон Жуо, которого Нобелевский комитет решил отметить за вклад в улучшение уровня жизни рабочих. К проблемам мира это не имело никакого отношения, что и вызвало настоящий скандал.
Скандалом ознаменовалось и вручение премии в 1992 году гватемальской правозащитнице Ригоберте Менчу. Выяснилось, что Менчу не ограничивалась мирной правозащитной деятельностью, а активно поддерживала гватемальских повстанцев. Присуждение премии мира человеку, который считал насилие приемлемой формой борьбы за права человека, понравилось немногим. Тем не менее Нобелевский комитет не стал менять своего решения. Когда в 1996 году лауреатом стал Жозе Рамос-Хорта, лидер движения за независимость Восточного Тимора, оккупированного Индонезией, разразился еще более громкий скандал. В конце концов, Ригоберта Менчу не участвовала лично в операциях повстанцев, а вот новый лауреат был лидером движения, которое называли не только сепаратистским, но и террористическим. Движение за независимость Восточного Тимора было ответственно за многочисленные теракты, совершенные против индонезийских военных и гражданских лиц. В 2000 году норвежский Нобелевский комитет вновь стал объектом критики. Он решил отметить важный факт — первую в истории личную встречу лидеров Северной и Южной Кореи, которая прошла в Пхеньяне. Замирение, иногда только временное, между противоборствующими сторонами, отмечали премией и раньше. Однако в подобных случаях премию делили между обеими сторонами. Так, лауреатами стали Менахем Бегин и Анвар Садат, южноафриканский президент Виллем де Клерк и Нельсон Мандела, Ицхак Рабин и Ясир Арафат. На этот раз, однако, премии удостоился только южнокорейский президент Ким Дэ Чжун. Его северокорейский коллега Ким Чен Ир премии не получил, хотя заслуживал ее, быть может, больше: в конце концов, он пошел на большие уступки и поступился большим количеством принципов, чем его южнокорейский коллега. Комментировать свое решение Нобелевский комитет, однако, не стал. |
||||||||||||||||
