Отечественные записки
Михаил КАЛАШНИКОВ, конструктор:
Полвека назад в острой конкуренции с прославленным конструктором-оружейником Дегтяревым победил никому еще не известный сержант Калашников с перевязанной после ранения рукой. Теперь мое оружие знает весь мир. Но, конечно, самые лучшие пулеметы и автоматы делаются у меня на родине, в Ижевске. Кстати, сейчас там полным ходом идет строительство музея имени Калашникова, с современным тиром в подвале, где можно будет пострелять по мишеням из оружия моей конструкции.
Я изобретал боевое оружие для защиты Родины от врага. Оно отличалось от других конструкций простотой и надежностью. Помню, как-то раз пограничники чуть дар речи не потеряли, когда я раскрыл затвор автомата, сыпанул туда горсть песка, а затем показал им прицельную стрельбу: оружие не сделало ни одной осечки и стреляло точно в цель.
Очень переживаю, когда вижу оружие моей конструкции в руках тех, кто вовлечен в кровавые межнациональные конфликты. Кровь закипает у меня в жилах, когда показывают по телевидению, что у бандитов на вооружении находятся мои пулеметы и автоматы. Не для того я их изобретал... Даже больно становится в такие минуты, что у оружия моя фамилия.
А вот когда нашего знаменитого теннисиста Евгения Кафельникова называют «Калашниковым» или наших хоккейных и футбольных бомбардиров так именуют, то, конечно, я радуюсь и всегда желаю им быть такими меткими и надежными, как мои пулеметы и автоматы.
Святослав ФЕДОРОВ, академик,
руководитель МНТК «Микрохирургия глаза»:
В феврале прошлого года был введен запрет на обслуживание наших больных московской страховой компанией «Макс». Дескать, нельзя финансировать федеральное медицинское предприятие из местного бюджета, можно только из федерального (где денег нет). Так решил Минфин РФ.
Мы оказались на грани банкротства, так как собственных денег без страховки большинству наших пациентов на лечение не хватало. Поток больных к нам иссяк.
Тогда мы решили: разбегаемся по всей Москве и Подмосковью и делаем всех врачей, которые занимаются офтальмологией, своими агентами. За каждого направленного к нам больного, который в состоянии заплатить 150 — 180 долларов, местный врач будет получать 10 процентов. И уже через две недели мы стали оперировать сначала 250 больных в день, потом 300, затем 400 и т.д. А в марте, как говорится, опять встали на ноги. А в столице и Подмосковье у нас появились 600 врачей-единомышленников, заинтересованных в конечном положительном результате лечения. Ведь они не только направляют пациентов к нам на операцию, но и долечивают их у себя на местах.
Мораль. Если ты простой наемник и сверху на тебя сильно давят, то ты, как правило, обречен. Однако даже если тебя прижимает государство, а ты хозяин своего труда и средств производства, выход из положения всегда найдется.
Григорий ГУРВИЧ,
художественный руководитель
театра-кабаре «Летучая мышь»:
Первый (и очень мною любимый) наш спектакль начинался с пролога — моего рассказа о далеком предшественнике «Летучей мыши» — театре-кабаре начала ХХ века, который находился в первом русском небоскребе. Я с удовольствием выдавал на-гора уйму подробностей об этом уникальном здании, в котором были шикарный ресторан внизу и летний кинотеатр на крыше. Говорил, что это была не гостиница, а корабль, на котором плыла российская богема — художники, артисты, музыканты... И каждое мое выступление было немного импровизацией, чуть-чуть фантазией на тему. Такое несколько вольное обращение с отечественной историей однажды сыграло со мной неприятную шутку.
Как-то, находясь в процессе творческой импровизации, я вдруг решил выдать за чистую монету легенду о том, что Григорий Распутин хотел купить это здание и даже соблазнял его хозяина не только деньгами, а сулил ему должность министра путей сообщения. И было, дескать, это в самом конце жизни Распутина, в январе 1917 года. И тут раздался недоверчивый голос из публики: «Когда-когда? Повторите-ка дату!» Ошарашенный, я посмотрел в зрительный зал, увидел там застывший вопрос на лице Элема Климова, автора фильма о Распутине, и с ужасом понял, что напортачил. В январе 1917 года Распутина уже не было в живых.
С тех пор ни этой даты, ни самой легенды о Распутине в прологе спектакля я не произношу.
Светлана НЕМОЛЯЕВА, актриса:
Многие мои персонажи произносят одну и ту же фразу, интерпретируя, конечно, но смысл ее такой: «Жизнь — это сложная и печальная штука». И хотя я по натуре оптимист, согласна с этим высказыванием. Жизнь к тому же и странная штука, причудливо складывается ее узор. А смысл жизни? Каждый сам для себя его определяет. Самое главное, на мой взгляд, — это уметь любить и не лениться познавать.