Фестиваль Martini Art Love в этом году привозит очень серьезных хедлайнеров. И лос-анджелесский певец с новоорлеанскими корнями Фрэнк Оушен, и нью-йоркский рэпер Азилия Бэнкс — проповедники новейшей версии американского поп-мейнстрима: черного, крайне молодого (Оушену — 25, Бэнкс — 22), задиристого (в короткой трудовой биографии Бэнкс — уже более десятка громких ссор с коллегами), не боящегося быть собой (Оушен в прошлом году стал первым действительно популярным афроамериканским поп-артистом, признавшимся в бисексуальности) и, что самое важное, делающего музыку, с одной стороны, направленную на массы, с другой — куда умней и удивительней, чем практически все остальное массовое искусство.
Фото: Reuters / REUTERS/Leonhard Foeger
Фото: Redferns via Getty Images / Fotobank.com
Для того чтобы подтвердить последний тезис, достаточно всего один раз послушать прошлогодний альбом Оушена "Channel Orange". На первый взгляд это совершенно стандартный по своей форме медленный балладный R'n'B — мастерски написанный, с большим чувством спетый и взращенный на лучших представителях жанра 1990-х годов вроде певцов Максвелла или Д'Энждело. Однако стоит прислушаться к некой скрытой абразивности песен Оушена, присмотреться к больным и зачастую совсем не стандартным для такого стиля музыки текстам — наподобие того, что таится в "Super Rich Kids", расплывчатой и кульминирующей сценой суицида городской сказке про золотую лос-анджелесскую молодежь,— и размаху композиций ("Pyramids", главная вещь Оушена, идет 10 минут — на радио не сыграть), чтобы понять, что певец стремится к совсем другим величинам. Его путь — наследовать всему лучшему и грандиозному, что было в афроамериканской поп-музыке последних 50 лет, от концептуальных двойных альбомов Стиви Уандера и Айзека Хейса через "Sign O' The Times" Принса до экзерсисов Канье Уэста последних лет. Оушен, очевидно, хочет стать следующей главной фигурой эстетской американской черной музыки — и у него для этого есть все шансы.
Азилия Бэнкс же, хотя вроде бы и делает акцент на скоростном, языкастом женском рэпе — вещи не сказать чтобы очень необычной,— читает по большей части не под привычные хип-хоповые биты, а под кропотливо сделанные звуковые полотна, в которых можно расслышать и чикагский хаус 1980-х, и современную английскую басовую электронику, и даже белый независимый дэнс-панк десятилетней давности. В ее динамичных, сверхскоростных по большей части треках свойственные жанру речевые клише вдруг обнаруживают себя среди кавалькады ритмов, для жанра вроде бы чуждых, и эта эклектика придает музыке Бэнкс несвойственную разжиревшему и богатому ныне хип-хопу чувство остервенелой дикости. Сама Азилия, конечно, артист калибром поменьше, чем Оушен — он уже все-таки самостоятельный певец с собственным голосом, ей хорошо бы для начала выпустить свой дебютный альбом,— но и она уж точно здесь всерьез и надолго. Именно Оушен и Бэнкс будут — каждый по-своему — вести за собой афроамериканскую поп-музыку следующих десяти лет. Надо брать, пока горячие.
Сад "Эрмитаж", 30 июня, 15.00