Профессия — иностранец

Иностранцы высоко котировались в Москве в начале 1990-х. Тогда в стране почти не было собственных менеджеров, умеющих вести бизнес по-западному, да и взяться им было неоткуда. Сейчас наши люди многому научились, да и многие компании предпочитают нанимать российских высококлассных, но более дешевых управленцев. Впрочем, сегодня многие иностранцы находят себе работу у нас не потому, что имеют за плечами западный управленческий опыт, а просто потому, что являются иностранцами.

Подавляющее большинство иностранцев в России — это, конечно, гастарбайтеры из бывшего СССР, Китая, Турции и других небогатых стран. Но о них мы в этой статье говорить не будем. С торговлей на рынках, строительством и прочим неквалифицированным трудом и так все понятно: главная национальная особенность этих работников, за которую их любят наши работодатели,— это очень низкая стоимость труда. Но есть совсем другие истории.

Нашествие гувернанток

В октябре прошлого года Шарлин приехала в Москву из Парижа к своему другу. Никакой определенной цели в России не было, но к поездке она подготовилась тщательно — нашла по интернету жилье и агентство, которое должно было найти ей работу. Шарлин решила поработать гувернанткой. В Париже у нее уже был небольшой опыт работы с детьми. Правда, в России все оказалось не так, как во Франции.

"Дети, с которыми я работаю здесь, совсем не говорят по-французски,— жалуется Шарлин,— а я — по-русски. Находить общий язык довольно сложно, тем более что у меня нет педагогического образования".

Впрочем, для отечественных работодателей главное преимущество Шарлин как раз и заключается в том, что она не говорит по-русски: заграничной няньке ничего не остается, кроме как общаться с детьми по-французски. Трудности в общении вполне компенсируются размером гонорара.

"Я нашла работу с девятилетней девочкой в семье, которая жила в большом загородном доме. Туда я приезжала на такси, которое мне оплачивали, обратно меня отвозил водитель хозяйки. За час я получала $30 и думаю, такая сумма не была проблемой для этой семьи. Например, мама девочки, с которой я занималась, имела личный самолет, на котором она могла навещать каждое воскресенье свою мать, живущую в Санкт-Петербурге".

Шарлин, которая в Париже получала €8 за час аналогичной работы (правда, с французскими детьми), эта работа понравилась. Однако русские работодатели оказались капризнее французских. Сначала Шарлин сообщили, что девочка слишком устает в школе, чтобы еще и дома заниматься. Взамен ей предложили заниматься с матерью девочки, которая тоже учила французский. После трех уроков занятия прекратились: вся семья уехала отдыхать. Отношения не возобновились. Шарлин решила искать другую работу.

Новая семья жила в Москве, была, видимо, победнее, и гонорар упал до $15 в час. Однако и на новом месте Шарлин проработала недолго.

"Они, наверное, хотели, чтобы после десяти занятий четырехлетний ребенок заговорил по-французски. Мне отказали, сказав, что занятия неэффективны и что лучше ребенка отдать в языковой детсад. Хотя к тому времени мы хорошо общались с мальчиком, он уже мог повторять некоторые французские слова".

Сейчас Шарлин работает в одной из московских французских школ и получает €800 в месяц. В свободное время она успевает еще давать пару занятий в неделю в одной русской семье. Здесь ей платят гораздо больше, чем в школе, — $35 в час, однако Шарлин все равно не соглашается перейти в эту семью на полную занятость: не хочется снова столкнуться с капризами богатых русских родителей.

История Шарлин довольно типична — многие иностранки устраиваются в России гувернантками.

Рассказывает Марина Хабибова, менеджер по работе с персоналом кадрового агентства Ms. Poppins: "В месяц я обычно трудоустраиваю человек пять иностранцев на должность языковых гувернанток. Большинство из них — американцы, есть люди из Британии, Канады, Франции. Я их для себя делю на две категории: одни любят путешествовать, а другие приехали с целью заработать. И у них в общем получается. За частные уроки у нас платят нередко $40-50 в час. Берут даже людей без педагогического образования. Недавно был один американец, у него не было ни образования, ни особого опыта. Но все равно у него получалось учить детей".

Доходная внешность

В московском баре Booze Bub гостей встречают чернокожие гардеробщики. Зарплата у них такая же, как у белых, но темнокожих все же берут на работу охотнее, чем россиян. Однако не все чернокожие жители Москвы работают в гардеробах.

Камерунец Стив приехал в Россию, чтобы стать футболистом. Сюда его позвал знакомый, пообещав устроить в профессиональный футбольный клуб "Спартак". До этого Стив играл в любительский футбол, но ему хотелось попасть в настоящую команду. Чтобы попасть в "Спартак", чернокожий отдал знакомому $2 тыс., а тот через два дня пропал, оставив камерунца одного в Москве в дорогом отеле без денег.

Стив, однако, не потерял желания играть среди профессионалов и остался в Москве, несмотря на возражения родственников. Первое время они слали ему деньги, а потом он нашел работу по специальности "чернокожий".

Студия загара Sun Lounge наняла его для рекламной кампании. Стив стал разгуливать по Москве с надписью на груди: "Я загорел здесь". Со временем он пошел на повышение. Со сдельной зарплаты его перевели на твердый оклад. Эффективность подобной рекламы высокая, рынок соляриев на подъеме, и сегодня Стив организует работу еще десяти чернокожих, участвующих в рекламе студии, а также работает на самых сложных участках — его посылают к магазинам косметики.

Внешность своих сотрудников эксплуатируют и в многочисленных московских кафе в японском духе. Правда, большинство сотрудников этих кафе японцами не являются, да и работают нелегально. Не каждый москвич отличит японца от выходца из Средней Азии.

Например, Лаврентий Лигай работает заведующим производством сети ресторанов "Суши-house". Кореец рассказывает, что с детства знает о рыбе все, а вся его семья умеет готовить традиционные восточные блюда из морепродуктов. Лаврентий считает, что он на своем месте: "Разве можно научить москвича готовить так, как это делает житель побережья?"

По семейной необходимости

Итальянская кухня у нас не менее популярна, чем японская. Питер Шпикерт хоть и не итальянец, но родился все же в итальянской части Швейцарии. Сейчас он работает шеф-поваром московского ресторана "Прадо". В Россию он приехал четыре года назад в качестве специалиста по приготовлению итальянской пищи. Наши люди, побывавшие в тех краях, пригласили его в один из итальянских ресторанов Екатеринбурга. Питер рассказывает, что российским бизнесменам, позвавшим его в Россию, понравилось его ризотто. Самому же Питеру в Екатеринбурге пришлась по душе "шумная жизнь": "Мне нравилось, что в любое время суток на улице полно людей, а на дни рождения русские приглашают всех, кого знают. В Европе жизнь гораздо медленнее".

В Екатеринбурге ему предложили $8 тыс. в месяц, хотя в Швейцарии он зарабатывал больше. Питер, по его словам, ехал в Сибирь не за деньгами, а за ощущениями. Потом работал в Красноярске. Платили тоже немного, но Питер согласился: "Жить в Европе все равно скучно".

Сейчас в московском ресторане, где работает Питер, его по-прежнему ценят за его итальянскую кухню. Особенным успехом у москвичей пользуется его ризотто с гречкой.

На вопрос о своих теперешних заработках в России Питер отвечает уклончиво: "Конечно, в Москве у меня есть и экономический интерес. У меня большая команда, мне интересно их обучать". Впрочем, Питера держат здесь интересы не только экономические: "В России я нашел большую любовь, сейчас моя девушка ждет ребенка, а это залог того, что мы долгое время будем жить здесь".

Колумбийский цветочник

Хуан оказался в России случайно. Университет в Колумбии предлагал отправиться в вузы нескольких государств. Хуан "подписался" на Францию, США, Канаду, Румынию и другие страны. Но когда ему предложили Россию, он согласился: "Неизвестно, когда еще что-нибудь подвернется".

В 2000 году он приехал в Россию осваивать специальность инженера-геолога по нефти и газу в РУДН. На билет до России и визу Хуан потратил $1 тыс., а когда прибыл в Москву, на руках у него было всего $200. Поскольку брать деньги у родителей было неудобно, Хуан стал искать работу сразу, как только научился немного говорить по-русски. То есть через год после приезда.

Сначала он пошел работать курьером, однако скоро ему попалась более прибыльная вакансия. Случайно Хуан познакомился с кубинцем, который пригласил его "помогать всем желающим эмигрировать в США". Интернациональный кооператив, в который помимо кубинца входил еще грузин, был не вполне легальным, однако выгодным бизнесом. В стоимость услуг агентства ($5 тыс.) входили билет до Штатов, подготовка нужных документов, а также поддержка кубинского "туроператора", располагавшего связями за границей.

Должностные обязанности Хуана включали встречу в аэропорту прибывших клиентов и подготовку их к путешествию. Бизнес был налажен довольно профессионально. "Люди прибывали в Москву из стран СНГ, а также из Латинской Америки, с Кубы. Такое долгое путешествие они делали потому, что человека, который летит в США из Москвы, обычно не подозревают в том, что он останется в Штатах нелегальным эмигрантом".

В этом деле больше всего помогало Хуану именно происхождение: он разговаривал с клиентами на общем языке.

"Я должен был объяснить им, как вести себя в аэропорту,— рассказывает Хуан.— Мы заучивали наизусть все ответы на вопросы, которые задают таможенники, тренировали уверенную походку, подбирали одежду. Однажды пришлось даже переодеть человека в священника".

Новая профессия приносила Хуану неплохие деньги, но через несколько месяцев он от нее отказался: "Были моменты очень тяжелые. Если, например, люди не могли уехать, их разворачивали в аэропорту. Очень часто они отдавали за это свои последние деньги, так что, потеряв их, они начинали угрожать мне".

После этого Хуан отправился к соотечественникам. Колумбийцев в Москве много. По словам Хуана, многие из них, небогатые студенты в советские времена, сейчас очень хорошо зарабатывают в Москве: "Самый богатый колумбиец здесь владеет сетью автозаправок. Рассказывают, что один из наших очень хорошо заработал на том, что привозил в Россию из-за границы дешевые картины и продавал их здесь". Но больше всего колумбийцев в цветочном бизнесе — несколько компаний, торгующих цветами в Москве, принадлежат именно колумбийцам.

Сегодня Хуан работает менеджером на цветочном складе, получая $1 тыс. в месяц. Для россиянина-москвича вроде бы не самая большая зарплата, но Хуан доволен — в Колумбии он получал бы значительно меньше.

Этнический шоу-бизнес

Сальсы, румбы, ча-ча-ча — основной товар кубинца Рафаэля Гонсалеса Новоа, который выступает на закрытых вечеринках в Москве. Профессия доходная: в Москве устойчивый спрос на этническую музыку. Сеньор Рафаэль (это сценическое имя) на доходы не жалуется, хотя о размерах гонораров и не рассказывает.

Рафаэль приехал в Россию в 1993 году, когда ему было 23 года. В России жил брат, который окончил здесь институт.

Поначалу, впрочем, Рафаэлю пришлось несладко. Два года он прожил у брата в Ульяновске, работая сторожем. Когда выучил немного русский, отправился в Москву. Здесь он устроился помощником повара в латиноамериканский ресторан, где и познакомился с музыкантами.

"Первая серьезная группа у меня была, когда я еще служил в армии на Кубе,— вспоминает Рафаэль.— Я сказал ребятам в ресторане: я пою, послушайте. Они послушали и пригласили в группу".

С тех пор Рафаэль сменил несколько музыкальных коллективов, потом стал работать один. "Я продаю себя, а не группу,— делится он секретами маркетинга.— И это пользуется спросом. Во-первых, потому, что это латиноамериканская музыка. Во-вторых, я давно на рынке. И в-третьих, у меня хорошее шоу, людям я нравлюсь".

От профессии ресторанного певца Сеньор Рафаэль сейчас уже устал. Он выступает на вечеринках, свадьбах, корпоративных мероприятиях.

Рафаэль говорит, что спрос на латиноамериканскую музыку в Москве сейчас чуть меньше, чем пару лет назад. Тем не менее сборы достаточные, и домой он возвращаться не собирается: там заработать гораздо труднее.

Ароматы больших денег

Профессия у Кима Ненри типично французская — он работает парфюмером. По образованию он дерматолог, так что может определить, какая продукция подойдет для того или иного типа кожи.

Обычный график работы Ненри (он работает на косметологическую компанию Interprestige) таков: три недели он трудится в России, а потом уезжает на две недели в Монте-Карло, периодически заезжает в Париж.

От России Ненри не в восторге, многое ему здесь не нравится: "Парадокс — я снимаю однокомнатную квартиру на Новом Арбате, и она обходится мне дороже, чем 'двушка' в центре Парижа. У нас можно снять за €2 тыс. прекрасные апартаменты, а у вас тяжело найти приличные за €4 тыс.".

Ким не говорит, сколько получает за свою работу в Москве, оговариваясь впрочем, что во Франции хороший парфюмер зарабатывает €20 тыс. Но похоже, бедствовать ему здесь не приходится. "Меня привлекает российский парфюмерный рынок, французы заняли на нем хорошие позиции,— делится Ненри.— Других иностранцев в Москве привлекает в основном недвижимость".

Отдых по-свойски

Бояна Боровинич зарабатывает на международных связях. Она связывает Югославию с российскими туристами.

Ее московская фирма обеспечивает туристов "жесткими блоками мест в гостиницах и виллах, а также предоставляет на месте прием, трансферы, размещение, экскурсии, корректировку качества услуг в гостиницах, аренду машин".

В Россию Бояна попала еще в советские времена: здесь работал ее отец. Тогда ей СССР не понравился. Бояна поступила в институт, проучилась год и вернулась домой. В Белграде она стала давать частные уроки русского языка. Больших денег не заработала и решила отправиться на заработки в Москву. "У нас очень дешево жить — практически у каждой семьи есть свое хозяйство. Но средняя зарплата у нас €300. В Черногории я не могла бы заработать таких денег, как здесь, хотя бы просто потому, что все наше население составляет в лучшем случае один округ Москвы".

Свое место на московском рынке туроператоров Бояна нашла именно благодаря своему происхождению: "В Черногории все друг друга знают, и я там своя. Когда, например, я бронирую гостиницу, мне никогда не отказывают, потому что знают меня, моих родственников и всех моих друзей. А вот московским операторам могут сказать, что мест нет".

Жертва автомобилизации

Есть среди отечественных иностранцев и такие, которые могли и дома найти вполне приличную работу. Например, программист Джон Росмэн, живущий в России с 1991 года, в зарплате у нас потерял. Впрочем, ехал он из США сюда не за деньгами. Он уехал в Россию, спасаясь от тотальной американской автомобилизации.

"Даже в маленьких американских городах автомобили есть практически у всех людей",— жалуется Джон. Решение о переезде он принял, будучи уже зрелым мужчиной 36 лет и имея два высших образования.

Жизнь без автомобилей обошлась американцу недешево. Чтобы открыть свое дело в России в начале 1990-х, ему пришлось потратить около $40 тыс. Это были все его сбережения, привезенные из Штатов. И в течение первого года жизни в России ему то и дело приходилось возвращаться на родину, чтобы заработать деньги для развития российского бизнеса. Джон признается, что в течение двух первых лет его фирма была неприбыльной.

"Человеку моей специальности, программисту, в Нью-Йорке очень легко заработать деньги,— делится Джон.— Но мне деньги особенно не нужны. Я хотел найти хорошее место, чтобы жить, а не разбогатеть".

Впрочем, со временем он сумел здесь заработать. Сейчас он является акционером двух ИТ-фирм — питерской "Линукс Инк" и московской РДТЕХ, в создании которых он участвовал. За 15 лет его доля в одной из них увеличилась вдвое, в другой — в 15 раз. Это дает Джону стабильный доход, к тому же в одной из этих компаний он работает консультантом.

"В начале 1990-х у меня был опыт, которого в России ни у кого не было: работа с Unix. К тому же зарплаты программистов здесь были гораздо меньше американских — один американский специалист стоил тогда как пять русских того же уровня. Еще в создании фирмы помогло то, что я мог привозить из Штатов компьютеры. Все это дало возможность развивать дело".

Но однажды Джон вдруг понял: российская столица по уровню автомобилизации догоняет Нью-Йорк. Тогда он организовал общественное движение "Экотранспорт", которое пропагандирует велосипеды, метро и "трамвайное наследие", выступает против перекосов автомобилизации.

Что русскому рай, австралийцу скучно

Австралиец Фрэнсис Мерсон работает для иностранцев, живущих в Москве.

"В Москве есть два типа иностранцев,— говорит Фрэнсис.— Одни приехали зарабатывать деньги, и им абсолютно все равно, Россия это или любая другая страна. Они зарабатывают от $5 тыс., их компании снимают для них дорогие квартиры. После работы их отвозят на машине до дома, и, собственно, Москвы они не видят. Такие же, как я, приехали из интереса. Для нас и $2 тыс.— это уже хорошая зарплата".

Фрэнсис работает редактором в выходящей на английском языке газете "Элемент". Русская издательница ценит его прежде всего как носителя языка. Австралиец правит тексты, написанные русскими по-английски. Кроме того, Фрэнсис пишет статьи о кино и музыке.

"Хотя у меня и небольшая зарплата, я доволен работой. Это интересно. Как журналист, я хожу в разные места, смотрю новые фильмы, слушаю музыку. Сейчас это для меня важнее денег. Мне предлагали работу в одном из русских банков — просматривать на предмет ошибок различные договоры, составленные на английском. Сулили $5 тыс., но я отказался, потому что это неимоверно скучно".

Фрэнсиса можно понять, ведь в Россию он приехал потому, что на родине ему было невесело. "Сидней отличный город, просто рай — тепло, приветливые люди. Но когда все время хорошо, становится плохо. А в Москве иностранцы живут веселее, чем даже сами русские. Нам не надо делать карьеру, просто у нас есть время, чтобы пожить в свое удовольствие".

С точки зрения работодателей

Поговорить с иностранцем, работающим в России, не всегда бывает легко. Иногда они просто не желают рассказывать о своей работе: некоторые работают нелегально, другим не позволяют общаться с прессой условия контракта. Зато отечественные работодатели охотно рассказывают о своих подчиненных-иностранцах.

Рассказывает Игорь Милаш, директор клуба для женщин "Каприз": "Мы периодически приглашаем в наш клуб группы стриптизеров из Европы. Для нас это хороший пиар — посмотреть на иностранцев хочется многим, они дополнительный бонус, стимул для гостей. Европейцы освежают жизнь клуба. За полтора года существования 'Каприза' у нас побывало уже около десятка разных иностранных групп".

Стоит выступление зарубежной труппы раза в два дороже, чем отечественной, причем в основном из-за стоимости перелета и размещения; гонорар иностранцев всего процентов на 30 больше, чем у наших. Но за эти деньги они выкладываются, что называется, по полной.

Самим стриптизерам это тоже выгодно, ведь в Европе стриптиз-бум закончился года три назад.

Но из иностранцев получаются не только хорошие стриптизеры.

Александр Варшавский, директор Московской школы таэквон-до, пользуется услугами инструкторов из Северной Кореи с 1996 года: "Само это боевое искусство зародилось в Корее, там особая школа, поэтому они и ценятся высоко. У нас они тренируют продвинутые группы. А корейские мастера высокого уровня тренируют наших русских инструкторов для повышения их квалификации".

Без настоящего корейца некоторыми навыками единоборств овладеть просто невозможно. Например, показательные бои как вид спорта есть только в КНДР, причем схватки выглядят гораздо круче, чем в голливудских боевиках. Сейчас в Москве, впрочем, работают всего три корейских инструктора.

При этом стоят услуги корейца не дороже, чем услуги отечественного инструктора из Москвы. Это связано с особенностями социалистической Кореи: тренеры увозят домой валюту, часть которой сдают государству.

Александр Варшавский: "Мы просто оплачиваем тренеру работу, а перелет, проживание обычно оплачивает корейская сторона. Бывает, что тренеры даже живут на территории посольства. Обычно за час занятий мы платим корейцу $30".

Тренеры остаются здесь на три года. За это время они не успевают выучить русский (во время занятий общение происходит на корейском, точнее, при помощи стандартных команд), зато успевают неплохо заработать и после этого могут жить дома как очень обеспеченные люди.

ИВАН ЖДАКАЕВ, ОКСАНА ЗОТИКОВА