Официальная история скрывает правду: на самом деле прошлое человечества выглядело совершенно не так, как принято думать. Этот тезис стал в русскоязычном интернете поразительно популярным — у форумов и пабликов, посвященных альтернативной истории, огромная совокупная аудитория, соответствующие видеооткровения на YouTube собирают подчас миллионные просмотры. Сергей Ходнев изучил главные направления исторически альтернативной мысли и рассказывает о ее главных открытиях.
Питер Брейгель Старший. «Вавилонская башня», 1563
Фото: KHM-Museumsverband
Питер Брейгель Старший. «Вавилонская башня», 1563
Фото: KHM-Museumsverband
Профессор Владимир Сергеевич Шульгин, ныне покойный, который вел у нас семинар по отечественной истории на первом курсе, как-то раз объяснял, что в исследовательских буднях историка много чего может случиться — например, такое. Зимний вечер, полутемное хранилище Центрального государственного архива древних актов (теперешнего РГАДА) — ученых иногда пускают заниматься прямо там, а не в читальном зале. Тишина. Вдруг из-за бескрайних стеллажей, где «наших бед и нашей славы хранится повесть», раздается отчаянный женский крик. Через пару минут к столу профессора подбегает коллега с лицом белей бумаги. Она изучала дела о крестьянских волнениях, кажется, второй половины XVIII века, и вот из очередной папки ей в руки выпало иссушенное человеческое ухо. Кому-то его тогда отчекрыжили, потом предъявили в качестве вещдока при разбирательстве, потом, что было делать, приложили к материалам дела — и так оно, мумифицированное в архиве, двести лет ждало вдумчивого исследователя.
Обычно, конечно, все скучнее. Найди источник или группу источников, продерись через латинские варваризмы или через каракули допетровской секретарской скорописи, разберись, что там с состоянием вопроса, да сравни, да изучи, да вычлени, да подтверди. В помощь тебе то, что зовется «вспомогательными историческими дисциплинами», а на самом деле представляет собой отдельные науки с мощным и, я бы сказал, позитивистским сверх всякой меры инструментарием — от палеографии и старинных геральдики со сфрагистикой до новейших цифровых методов. И вот тогда, глядишь, получится нечто доказательное, ясное, складное и верифицируемое. Не сушеное ухо, конечно, но тоже кусочек объективного знания.
Но так все устроено в «официальной истории» — а у ее разоблачителей все по-другому.
Немолодой гуру, бывший военный, астрономическое количество просмотров на YouTube, объясняет: «В 1980-е — мне рассказывали — в новосибирском Академгородке поместили в суперкомпьютер все тексты Библии на всех языках. Ну и вот, компьютер им выдал, что это все на самом деле переводы с русского. Только распечатки об этом были утрачены, к сожалению. Но это правда».
Молодая женщина, в материалах канала — в основном милые зверушки, кулинарные рецепты и позитивное мышление. Посреди всего этого — видео, точнее, слайд-шоу c винегретом из нетитрованной старинной живописи: интерьеры готических храмов кисти кого-то из голландцев XVII века вроде Эманюэла де Витта, ведуты римских древностей и — внимание! — фантазийные колоссальные руины на манер Юбера Робера. И вывод: «Как могли в такие древние времена строить такую архитектуру... Сейчас с современными кранами такого не построишь. Я думаю, нам рассказывают неправду о том, что было раньше...»
Плодовитый блогер соответствующей тематики, множество разоблачающих видео с уклоном в уфологию; после очередного рассказа о немыслимых древних чудесах технического прогресса следует, так сказать, point: «Почему это правда, которую скрывают? Потому что корпорациям невыгодно, чтобы мы это знали — иначе этими технологиями все могли бы пользоваться совершенно бесплатно».
Огромный, многоязыкий, прочный, фундаментальный для культуры и для человечности, необозримый сегмент всего земного знания — это обманка, «нам рассказывают» и «они скрывают»; мы-то лучше знаем, даже если распечатки не сохранились. А противостоят нам, обладателям подлинного знания, корыстные радетели «официальной науки», которые просто трясутся за теплые места и за гранты.
Такие полемические приемы возникли уже довольно давно — с тех самых пор, как над горизонтом взошла звезда «новой хронологии» Анатолия Фоменко и Глеба Носовского. Новейшие адепты альтернативной истории действительно почерпнули у них многое. Но, как выясняется, они не просто популяризируют новохронологическую теорию, а в меру сил развивают ее — и дополняют уже не новыми, а новейшими химерами.
Евразийскую цивилизацию уничтожила атомная война в XIX веке
В XIX столетии случилась ядерная война — текстами и видео на сей счет блогосфера упорно полнится уже примерно лет десять. Списать эту теорию на тлетворное влияние «новой хронологии» целиком и полностью вроде бы сложно — ни Фоменко, ни Носовский ни о чем подобном не учили. Их основной вероучительный пункт, если вкратце, состоит в том, что письменная история человечества до XVII века сфальсифицирована и искусственно удлинена — и сделано это по воле западной закулисы и стакнувшихся с ней Романовых. А все для того, чтобы замести следы существования Руси-Орды, Великой Тартарии, которой некогда была-де подвластна изрядная часть населяемых человечеством земель.
Есть, однако, нюанс: умозрения Фоменко по-настоящему завораживают, как правило, людей малосведущих. Люди вовсе не сведущие — те, конечно, считывают и подхватывают сам порыв разоблачителей «официальной истории», на то он и был придуман. Прикладные лингвистические игры тоже пошли в широчайшие массы. У Фоменко и Носовского, правда, это больше про топонимику, про то, что в географических названиях «Гарда» и «Кордова» спряталась «орда», а в случае Брюсселя и Ла-Рошели не обошлось без россов-русских. На низовом уровне это безраздельно скатывается в экзерциции в духе покойного Задорнова или в пламенные обличения — и вот очередная пользовательница пишет сочувственный комментарий к посту энного разоблачителя (орфография сохранена): «Вот даже прочтите Английский эпос об странствующим рыцаре АЙВЕНГО (имеется в виду роман Вальтера Скотта.— „Ъ"), на английском языке, и получите ИВАН-го. Ну очень английский эпос!!!!»
Но заветное ядро «новохронологической» теории — представление о том, что какой-то Скалигер и какой-то Петавий когда-то там намудрили с историческим временем,— человеку вовсе не образованному не то чтобы внятно. Игра в «династические параллелизмы» и в отождествление разновременных исторических деятелей тоже имеет вовсе не такую уж бескрайнюю аудиторию. Когда тебе говорят, что Андроник Комнин и Андрей Боголюбский — одно лицо, и Эней с царем-пресвитером Иоанном тоже одно лицо, то хорошо бы хоть приблизительно знать, кто такой император Андроник, а кто Эней, чтобы сполна ощутить, так сказать, остроту этого открытия. Если же это для читателя просто набор мутных имен, то мутности получается все-таки слишком много.
К тому же «Новохронологи» ведь так и не отвечают на вопросы, которые рано или поздно возникают, надо думать, у всех, кто с этой теорией знакомится: как, какими силами можно было подделать такое количество исторических свидетельств? Включая и археологические находки XIX–XX веков, и, на минуточку, ровно все античные и средневековые латинские тексты (латынь, по Фоменко и Носовскому, была тоже тотально сфабрикована в эпоху Возрождения). И почему, собственно, от планетарного могущества великой ордынской империи не осталось никаких убедительных материальных памятников?
Вот для того, чтобы ответить на второй вопрос, и появилась идея атомной войны в стародавние времена. Враги, мол, просто зачистили ядерными бомбами евразийское пространство, окончательно уничтожив процветавшую когда-то цивилизацию. Это по-своему очень удобно: сказав уж такое «а», можно сказать затем любое, самое невероятное «б» — перейти хоть к атлантам, хоть к инопланетному разуму, да хоть к плоской Земле («новая хронология» все-таки до таких геркулесовых столпов не доходит и для приличия держится за естественно-научные аргументы). Адепты «новейшей хронологии» в поисках доказательств обыскивают гугл-карты на предмет подозрительных круглых водоемов: не важно, старые они или нет, заведомо естественные или заведомо рукотворные,— все сгодится на роль воронки от атомного взрыва. А также с торжеством указывают на то, что в России практически нет деревьев старше двухсот лет (а что делать? ни секвойи, ни хотя бы маслины в средней полосе, увы, не водятся).
Тут даже есть разные, с позволения сказать, школы — у каждой своя версия датировки. Кто-то помещает атомную катастрофу в середину XIX столетия — это, дескать, Крымская война так неудачно кончилась, а после нее пришли новые элиты и новый царь: неспроста же Александр II поменял герб и флаг Российской Империи, это великий признак. Кто-то в 1870-е или 1880-е (тут сложно с мотивировочной частью — вероятно, это так аукнулись в сознании теоретиков франко-прусская война или бомбисты-народовольцы, кто знает). Кто-то волюнтаристски выбирает совсем раннюю пору — 1770-е: это творческое развитие идеи Фоменко и Носовского о том, что пугачевский бунт был финальной битвой Тартарии против Романовых вместе с западными подсвинками.
Пожар Москвы 1812 года — не пожар, а ядерный взрыв
Но популярнее всего идея о ядерной войне в наполеоновскую эпоху, точнее, в 1812 году. Это понятно: ни один военный конфликт XIX века с участием России не вписан в массовое сознание так же четко, как «гроза двенадцатого года». Ну, Лермонтов, Толстой, галерея в Зимнем дворце, Бородино, пожар Москвы — про это даже последний двоечник слышал. Или кино смотрел.
И вот именно пожар-то, как выясняется, был не просто пожар, а результат атомной бомбардировки. Не могло, мол, от обычного пожара случиться таким разрушениям. Официальные историки врут, что Москва была деревянная, а на самом деле нет, вот указы XVIII века, прямо запрещавшие новое деревянное строительство в старой столице как раз таки из противопожарных соображений. А раз центр Москвы был каменный, то как ему было сгореть?
Кирпичное здание с деревянными перекрытиями и деревянными конструкциями кровли, да еще набитое добром,— не то чтобы саламандра, которой огонь нипочем. Чтобы не слишком удаляться от темы 1812 года и притом взять все-таки недавний пример, напомню хотя бы об эффектно полыхавшем в 2004-м московском Манеже. Одной предполагаемой огнеупорностью доказать факт ядерных ударов сложно, и потому доказывающие обращаются к документам.
Вот Филипп-Поль де Сегюр, бригадный генерал, побывавший в Москве с Наполеоном, пишет: «В первую же ночь, с 14-го на 15-е огненный шар спустился над дворцом князя Трубецкого и поджег это строение». Чем же еще может быть «огненный шар», как не ядерным взрывом? Для надежности предъявляется еще дневник наполеоновского лейтенанта Шарля Артуа — а там говорится, что над Москвой «зажглось второе солнце, яркое, белое, ослепительное», что затем люди и лошади стали тяжко болеть, а у военных стали выпадать волосы. Чем это может быть, как не лучевой болезнью?
Что до генерала де Сегюра — тут ничего не поделаешь: у него действительно написано про огненный шар (globe enflamme), и поди пойми, что он имел в виду. Но уж точно не взрыв ядерной бомбы — шар, локально запаливший один-единственный дворец, просто «послужил сигналом», пишет он. А дальше уж перечисляет вполне олдскульные технологии вроде гранат в печах и «смоляных копьев», которыми настоящий пожар и был устроен.
С лейтенантом Артуа все куда занятнее. Он фигура выдуманная целиком и полностью, его приключения взяты в книге «Певчие ада» современного писателя-фантаста из Воронежа Василия Щепетнева — она состоит из новелл, обыгрывающих сенсационные прочтения исторических сюжетов. Рептилоиды, инопланетный разум, то, се, ну вот еще и атомная война в 1812 году.
Это даже не смешно, а почти величественно, что ли. Кампания 1812 года и московские события в частности прекрасно документированы, много чего доступно и в интернете (а гоняющиеся за тайным знанием ищут его обычно под фонарем). Среди этого доступного даже есть сведения, насчет которых при очень большой охоте теоретически можно попробовать наскрести хоть какие-то сомнения. Но нет. Из поста в пост зловещую правду о 1812 годе так и отстаивают при помощи двух аргументов — несчастный «огненный шар» де Сегюра и современная фантастика.
И отчего-то остается не вполне раскрытым вопрос о том, кто именно и как бомбил Россию ядерными зарядами — ну, супостаты. Англосаксы, наверно. Точно так же не прояснен вопрос о материальных и культурных последствиях такой бомбардировки (которая, как мы помним, не одной Москвы коснулась), а они ведь тоже должны были бы каким-то образом быть обнаружимы. Тут обыкновенно начинаются разговоры о том, что после тогдашней атомной войны и возник обычай (в видах борьбы с радиацией) нормативным образом хоронить покойников в земле, а раньше кладбищ якобы и не было. Но это смешно уже безо всякого величия. Лично мне пока попались только две идеи, которые можно назвать в известном роде даже элегантными. Первая такова: вы слышали насчет эпидемий холеры в XIX веке? Так вот то были не эпидемии, а тяжелая диарея из-за массового лучевого поражения. И вторая: как это нет никаких культурных свидетельств ядерной катастрофы? Вот вам Пушкин: «И навестим поля пустые, / Леса, недавно столь густые». Пустые, понимаете? И недавно столь густые.
Исаакиевский собор технически не мог быть построен в XIX веке
Есть в околоисторической конспирологии манера давняя и, я бы сказал, традиционная. Берется древнее сооружение или изваяние, явно колоссальное. Ставится вопрос: как эти древние с их примитивными возможностями могли такое осилить, нет ли тут какой тайны? И дальше, как результат, следует волна гипотез. Одни рационалистического толка — мол, можно предположить, что вот такие-то и такие-то нехитрые технологические приемы, которые у древних заведомо были, вполне правдоподобно могут решить проблему (иногда даже проводятся соответствующие эксперименты). Другие нигилистического: это все пришельцы, атланты или неведомая нам энергетика.
Еще в глубоком ХХ веке это все муссировалось прежде всего на примерах Стоунхенджа, пирамид и идолов острова Пасхи. У сегодняшних криптоисториков остров Пасхи, кажется, менее востребован, пирамиды по-прежнему скорее в ходу, отдельные эстеты даже рассматривают циклопическую кладку храма Юпитера в Баальбеке. Но, пожалуй, главная сокровищница архитектурно-технологических загадок обнаружилась куда ближе — в Петербурге.
Гранитные колонны Исаакиевского собора весят по 114 тонн. И что, в XIX веке их добыли, вытесали, привезли и установили без всяких современных кранов? Да не может такого быть. «Гром-камень», основание Медного всадника,— глыба в полторы тысячи тонн весу. Как ее с ручной и гужевой тягой можно было доставить на Сенатскую площадь? Даже думать смешно об этом. Александровская колонна весит вдвое меньше, но это и не просто скала — нужно было из гранитного монолита вытесать правильный столп (как?) и каким-то чудом его поднять в воздух и поставить на постамент. Чудес еще много, и все в основном гранитные. Петербургские набережные, например,— облицевать их вроде бы не великая технологическая сложность, но объем работ, дескать, таков, что непонятно, как с ними уложились в «официальные», общепринятые сроки истории города. Или любимая конспирологами Баболовская чаша («Царь-ванна», как они ее ласково называют) — круглая цельнокаменная ванна диаметром более 5 метров, вытесанная по повелению Александра I для царскосельского Баболовского дворца.
В том, что самодержавный заказчик повелевает сделать нечто грандиозное, трудное, поражающее воображение, нет ничего оригинального, но дело даже не в этом. Циклопические изделия из гранита как-то освоили еще древние египтяне, обелиски не дадут соврать. Об их инженерной методике у нас прямых сведений, правда, нет, но много веков спустя и древние римляне с этим как-то справлялись — те же обелиски доставляли морем в Рим и там их устанавливали. Наконец, в XVI–XVII веках те обелиски, повалившиеся за давностью лет, заново устанавливали на площадях уже папского Рима. Ничего, осилили, и тут уж у нас есть даже чертежи, дотошные технологические описания процесса и гравюры с его «хроникальным» изображением (как в случае обелиска на площади Сан-Пьетро, установленного под руководством Доменико Фонтаны в 1585-м).
Что уж говорить о временах более поздних, особенно николаевских, когда вдобавок и новые технологии действительно были — колонны Исаакиевского собора везли по воде в том числе с применением паровой тяги. Великие инженерно-строительные события вроде возведения Исаакия или установки Александрийского столпа документально и тщательно описаны вплоть до смет (все-таки большое бюрократическое дело). Да, дико сложно, долго, с огромными логистическими усилиями и финансовыми затратами, да и с человеческими жертвами, увы, тоже. Но никакого места для сверхъестественных объяснений просто не остается.
Все это не мешает «альтернативщикам» упорно повторять два постулата. Иногда они конкурируют, иногда объединяются в рамках одной теории. Первый: Петербург куда старше Петра, это таинственный древний город, который Романовы заново заселили и сфабриковали официальный рассказ о его новизне. Второй: вся эта каменная феерия — свидетельство применения совершенно не тех технологий, о которых нам рассказывают историки и экскурсоводы.
Некоторые энтузиасты пытаются даже проводить натурные исследования. Один блогер на «Дзене» не обинуясь рассказывает, как он «исследовал» руину на острове в петергофском Озерковом парке, элегическое творение Штакеншнейдера. Понимаете, какая незадача, обычным молотком и зубилом расколоть исторический мрамор колонн у него не получилось, поэтому «я взял мощное полуметровое зубило и 6-килограммовую кувалду» — и вот кувалде-то камень поддался, и в осколках вандал усмотрел вовсе не мрамор, а, уж конечно, композитный материал. «С этой якобы искусственной руиной далеко не все так просто. И вся эта официальная билеберда не более чем билеберда. Проще говоря — чушь» (орфография подлинника). Довольно пленительное самой своей прямотой свидетельство о том, до чего эти граждане готовы дойти в видах борьбы за подлинную историю.
Все здания с колоннами построены одновременно
Искусственные руины «в античном вкусе», построенные в XVIII–XIX веках,— это вообще одна из центральных мишеней «новейших хронологов». Винкельман, сентименталистские вздохи, Юбер Робер, Пиранези, Гиббон с его «упадком и разрушением» — это все для них, конечно, темный лес, как и огромная исследовательская литература о новоевропейском увлечении развалинами. Ведь куда проще предположить, что все это, так сказать, развалины натуральные, что стояли на этих местах прямо-таки настоящие храмы и павильоны, а потом их накрыло великой и фатальной катастрофой, о которой молчат историки. Ядерным взрывом, например. Или потопом: массированные и глобальные наводнения XVIII–XIX веков — еще одна ходкая идея, это из-за них в Новгороде образовался культурный слой, а в Москве, Петербурге и др. старые дома вросли в землю.
Доказать этим стараются вот что. Как мы помним, до великой беды, случившейся с планетарной Русью-Ордой, цивилизация была не просто могущественной и процветающей, а всемирной. И поэтому-то во всем мире строились так похожие друг на друга «дома с колоннами» — жилые здания, общественные, храмовые. Многие из них прекрасно уцелели, несмотря ни на какие мегатонны. И вот для того, чтобы спрятать концы в воду, «официальная наука» придумала, что, во-первых, была какая-то античность с ее храмами и городами. Во-вторых, что был Ренессанс, когда эту «античность» якобы открыли и полюбили. В-третьих, что на основании этой любви возникла европейская неоклассика, которая жила долго и даже перешагнула границы Старого Света.
Один проповедник в своем посте вывешивает десятки старинных фотографий с на тот или иной лад классицистическими постройками XVIII — начала ХХ веков. Действительно, страны и континенты разные: провинциальная и столичная Россия, европейские мегаполисы, посольства и колониальные постройки в Азии, ну и в Америке много чего. Показывая монументально-парадный городской ансамбль в Чикаго, блогер восклицает: «Вы можете поверить, что такой комплекс могли спроектировать и сваять в мраморе потомки конкистадоров, которые, страдая цингой, плыли на деревянных посудинах 6 месяцев в Америку?» Все, как обычно: и потомки конкистадоров в штате Иллинойс, и презрение к инженерным способностям общества, которое, помимо ваяния, бойко делало железные дороги с тоннелями и мостами.
Другой возмущается утверждениями «официальной науки» о том, что классические архитектурные формы были «якобы модными» на протяжении стольких лет, даже веков. И показывает фотографии женских купальных костюмов 1900-х годов (наглухо закрытое сооружение с длинной юбкой), 1950-х (умеренно-пристойное неглиже) и 1970-х (задорный мини-бикини). Вот как мода на самом деле меняется, а вы говорите, что это они по соображениям моды пять веков строили все совершенно одинаково. Тоже прискорбный, но характерный момент: такие люди часто упирают на свое «технарство», посюстороннее здравомыслие, отвергая всякие выспренние бредни гуманитариев. Но именно они при этом не видят того, до какой отчаянной степени вся эта «одинаковая» архитектура на самом деле разная. Разная не в отвлеченных, а именно что в объективных и математически измеримых категориях — пропорций, силуэта, соотношения объемов, пространственной трактовки фасадов.
В общем, греко-римской античности не было, а все постройки с намеками на античные формы — детища все той же евразийской имперской цивилизации. Просто после рокового поворота последыши, захватившие обломки этой самой цивилизации, объявили все это своими достижениями и стилизацией под несуществовавшую древность. И для маскировки придумали «исходник» — античные города (на самом деле города почти современные, но погибшие в катастрофе) и античные постройки Средиземноморья. Последние, конечно, сфабрикованы. Мрамор-де не может сохраняться на протяжении двух тысячелетий (скульптуры тоже поддельные). Археология, Помпеи — все гиль. Еще один красноречивый способ аргументации: в Помпеях нам показывают кирпичные дома, «а я вам советую: вот в Москве найдите старый кирпичный дом и по углу его ударьте как следует. Увидите, что с кирпичом будет. Это Москва, то есть, ну, сто, сто пятьдесят лет этому кирпичу. А нам тут говорят, что это древняя римская постройка, которой тысячи лет».
При этом оказывается, что различить в строительстве прошлого эстетическое и прагматическое разоблачители тоже неспособны. Они уверяют, что в исчезнувшей империи не только возводили по всем городам как бы однотипные «дома с колоннами», но и сами города строили в форме красивых одинаковых звезд. И фортификационные звезды эти, несмотря на все усилия супостатов, сохранились полностью или частично примерно везде — от Петропавловской крепости до западноевропейской глубинки. Наверняка ведь у этого настолько непрактичного и настолько затратного обыкновения были какие-то непонятные официальной науке цели. Что-то энергетическое, например (раз уж кучерявые кресты на старинных храмах трактуются как средства приема атмосферного электричества — тоже поразительно распространенная идея).
Звездчатые фортификационные сооружения действительно сохранились во множестве и действительно страшно красивы с птичьего полета. При этом мы точно знаем, когда эта схема была придумана — в XVI веке (а в XVII, когда ее в усовершенствованном виде взял на вооружение маркиз Вобан, превратилась в общее место). И почему была разработана — из-за массового применения артиллерии при осаде и при обороне, которое отправило в утиль средневековые крепостные ноу-хау. Тут чистая, чистейшая математика, мириады раз предъявленная со схемами и диаграммами в книгах о фортификации и осадном искусстве: подсчет слепых и простреливаемых зон, геометрические выкладки — и на выходе, так уж получилось, красивые «звезды» с бастионами, равелинами и брустверами. Военно-оборонное дело — такая нужда, которая, как в поговорке, пляшет, скачет и песенки поет, только бы эффективность была. Это в самом деле утраченная технология — но утраченная за ненадобностью: дальнейший прогресс артиллерии и повышение ее дальнобойности сделали старинные звездчатые ухищрения просто неактуальными.
Вся старая скульптура сделана из искусственного мрамора
Показать зрителю/читателю эффектную картинку и с торжеством сказать «такое они сделать не могли» — это употребляется не только по отношению к большим монументам. Очень распространены случаи, когда это «не могли» оказывается аргументом и в связи со скульптурой.
Особенно везет при этом одному-единственному скульптору. Его звали Антонио Коррадини, жил он в первой половине XVIII века, заказы на пике карьеры получал от многих европейских дворов, но сейчас знают в основном те его работы, которые сделаны для неаполитанской капеллы Сан-Северо. Теперь эта капелла — частный музей, который за последние годы крепко и дельно вложился в собственную раскрутку, так что туристических фотографий именно из Сан-Северо не сосчитать. Снимать там есть что — в двух тамошних статуях, «Христос под плащаницей» и «Аллегория целомудрия», Коррадини довел до максимума свой козырной иллюзионистический прием. Ты смотришь на резной мрамор — но кажется, что видишь, как на теле драпируется легкая прозрачная ткань, как через нее просвечивают формы тела и черты лица. Как шедевр ваяния эти статуи появляются в блогах бесконечно чаще, чем какой-нибудь Аполлон Бельведерский. Часто к ним прибавляется еще одна скульптура из той же капеллы — «Аллегория прозрения» Франческо Квироло: мраморный человек там стаскивает с себя при помощи ангела крупноячеистую сеть, и эта сеть — драпированная, натянутая, свисающая — тоже мраморная, вырезана из того же самого камня.
И всегда демонстрация этих картинок (даже у тех, кто теоремами альтернативной истории не то чтобы озабочен) сопровождается восклицаниями: как же можно было такое сделать из мрамора без лазера и ЧПУ? В принципе на это Коррадини и Квироло и рассчитывали. Не гениальные, но в ремесленном смысле искуснейшие мастера, они сознательно играли на поверхностной удивительности. Барочное искусство вообще обожало обманки, в темпераментном бурбонском Неаполе, любившем утрированность, пышность и необычайность, такой гипертрофированный скульптурный аттракцион был тем более впору.
Но не рассчитывали они на то, что вот эта их гордая демонстрация собственных возможностей будет вызывать сомнение: а были ли у них такие возможности? Ведь это же немыслимый труд — как при помощи резцов, молотка и сверел сделать такое из мрамора, ничего не сломав и не раскрошив? Да и времени на все это должно уходить неправдоподобно много.
А значит, они ничего не вырезали. Это просто отливки из искусственного материала, который, затвердевая, становится похожим на мрамор. В качестве доказательства приводятся ссылки на руководства для ремесленников-кустарей начала ХХ века, где действительно упоминается искусственный мрамор. Здесь очередной секрет Полишинеля: искусственный мрамор — почтенная вещь, им широко пользовались, однако это в своем классическом виде отделочный материал, который для круглой скульптуры совершенно не годится. И отличить его от натурального камня можно невооруженным глазом — по цвету и текстуре.
Тем не менее от работ скульпторов-неаполитанцев обличители спокойно переходят и к античному ваянию. До XIX века многие греко-римские статуи, выкопанные безрукими и безногими, в видах пущей красоты реконструировали, приделывая им новые конечности, это тоже вещь известная и хорошо документированная. Теперь в музеях все эти доделки, как правило, убраны, но следы от металлического крепежа, на которых они держались, остались. Достаточно одной соответствующей фотографии из музея, где полемисты, может, и в жизни не были,— и возникает решительный вердикт: да они все на металлическом каркасе, да они все литые, их массово делали для того, чтобы сфальсифицировать ложную античность.
Как ни странно, при этом не замечается одно. Ну хорошо, допустим, что барочные чудеса отлиты из мраморной крошки, перемешанной со связующим веществом. Мы можем даже допустить на минуту, что неаполитанцы XVIII века владели сверхъестественными технологиями, позволяющими временно придать мрамору мягкость глины (и такие предположения можно найти). Но кто-то же в любом случае должен был сделать модель, вылепить все эти мнимо-прозрачные складки. Чудо-то — оно именно в этом, и никакими кознями официальной науки его не объяснишь.
Все спрятано в Ватикане
Видимо, чувствуя сердцем, что наличных свидетельств все-таки недостаточно, поборники исторической конспирологии предлагают аудитории другую перспективу. Наверняка ведь где-то да есть настоящие свидетельства, против которых не попрешь,— не может не быть. Если мы их не видали, так это только потому, что хранят их в особом месте, в которое никого никогда не пускают.
А тут уж масскультура — от Эжена Сю до Дэна Брауна — подсуетилась, и в качестве предполагаемого хранилища тайн человеческой цивилизации с легкостью вырисовывается зловещий Ватикан. Любой имярек скажет, что государство это диковинное, богатое, претендует на главенство во всем христианском мире, оберегает какие-то странные древние традиции, славится грязными секретами — то папесса, то педофилы. Значит, наверняка все в его библиотеке и хранится.
Вопрос в том, что же именно в этих сбережениях самое интересное. Тайная правда об Иисусе Христе и настоящие, не подделанные Евангелия — это уже старо, этим читателя и зрителя не враз проймешь. Сведения о контактах с пришельцами? Тоже вроде бы отдает 1970-ми, но ценители этой идеи есть и сейчас. Очень симпатична по-своему вера в то, что можно найти там все исчезнувшие великие библиотеки древности, включая Александрийскую. Ах, если бы. Как бы плясали от счастья, надо думать, ученые папы эпохи Возрождения, будь оно так! Они ведь всерьез полагали, наивные, что их престиж состоит не в том, чтобы хранить великую древнюю словесность и никого к ней не подпускать. А, наоборот, в том, что именно в Рим ради нее и должны прибывать интеллектуалы со всего света, чтобы эти сокровища завистливо читать и изучать.
Добрых лет пятнадцать тому назад один подросток, одержимый готическими фантазиями, написал у себя в блоге, что в Ватикане есть целый секретный музей Люцифера, где хранятся всякие инфернальные артефакты вроде договора Гитлера с Сатаной. Утка была придумана исключительно для собственного удовольствия — но теперь, погуглив, вы найдете в русскоязычном интернете тысячи случаев, когда взрослые люди на полном серьезе пересказывают эту информацию. Сопровождая ее для убедительности картинками — но это узнаваемые фотографии из других музеев, которые к Ватикану не имеют ровно никакого отношения.
Иноязычный интернет пополнил каталог версий байкой о бенедиктинце-шарлатане Марчелло Эрнетти: тот в начале 1970-х утверждал, что изобрел хроновизор, прибор, позволяющий видеть события других эпох. Он даже предъявил лицо «живого» Христа и текст утраченной трагедии Квинта Энния «Фиест» — правда, Христос оказался фотографией статуи, а «Фиест» изобиловал смехотворными ошибками в латыни. Эрнетти в конце концов честно признался в подлоге — но идея хроновизора продолжает волновать умы конспирологов, которые, естественно, полагают, что на ватиканских полках прибору самое место.
Конечно, при этом постоянно путают Апостолическую библиотеку Ватикана и ватиканский архив. Конечно, никому дела нет до того, что в эти заведения пускают в действительности кого угодно — принеси только диплом и письмо от исследовательской организации. Что библиотека прекрасно изучена и каталогизирована, а весь архив (по большей части гомерически нудный, как любой ведомственный архив) в наполеоновские времена вообще вывезли в Париж, да еще и порядком растащили на обратной дороге — и ровно ничего сенсационного при этом на свет так и не выплыло. Разноязычные научные книги, написанные с применением материалов этого архива, уже могут составить огромную библиотеку, и это книги вовсе не только во славу Ватикана, а в том числе и на не самые удобные для него темы типа разводного процесса Генриха VIII, например. Но что с того, это ведь доказывает, что главные тайны просто очень надежно спрятаны. И остается о них только гадать.
Причем не обязательно в переносном смысле — в соответствующих каналах можно найти немало примеров того, как специалисты по Таро пытаются выведать у карт, что же скрывает Ватикан. Карты, как это с ними бывает, отвечают не совсем определенно.
*****
Для объяснения массового интереса к псевдоистории часто ссылаются на то, что история как наука, мол, была дискредитирована в советское время. Действительно, бывало всякое. Легендарный ленинградский музейщик Лев Раков в 1933-м, будучи еще аспирантом, написал статью о некоторых аспектах древнеримского рабовладения и восстаниях рабов. В конце он приписал необходимую — как казалось — и совершенно проходную мантру о том, что в соответствии с единственно верным учением эти восстания не могли иметь прогрессивного значения и, уж конечно, не были революцией. В тот момент, когда статью уже напечатали, Сталин выступил на съезде колхозников-передовиков, где неожиданно сообщил, что «революция рабов сокрушила рабовладельческий строй». И пришлось во всем тираже срочно вырезать последнюю страницу статьи и заменять ее совершенно другими выводами.
Но что советская идеология при всей ее отвратительности фальсифицировала само историческое знание — этого же не скажешь: хотела, безусловно, но не смогла, конъюнктуру в суммарном «выхлопе» фундаментальной науки всегда легко вычленить и отбросить. И потом, прошло тридцать лет. Мир хотя бы на некоторое время открылся, доступная информация в изобилии — вот оно, противоядие. Уж можно было, кажется, накрепко выучить, что в тенденциозности нет ничего приятного и лучше обходиться без нее — но вместо этого пришли к худшей тенденциозности: к отрицанию исторической науки как таковой, не обременяя себя знакомством с тем, а как она по своему существу устроена.
Есть другое объяснение: обычная обывательская тяга ко всему небывалому, здесь уж как с любой конспирологией. И чем больше информационных возможностей есть эту сенсационность распространять, тем охотнее это как бы исключительное, из ряда вон выходящее знание потребляется. Феномен этот бесконечно старее, чем сегодняшние прения вокруг концепта постправды. На заре новоевропейских медиа, уж поверьте, лубочные листки в жанре «чудо лесное, поймано весною» и газетные заметки о том, что там-то в реке поймали рыбу с человечьей головой, пользовались не меньшим спросом, чем сегодняшние вакцины-яды и рептилоиды с планеты Нибиру. Коммерческая составляющая тут тоже есть, а как же. На идейного поборника ядерной войны 1812 года найдется немало товарищей, которые те же идеи повторяют с менее возвышенными целями, зарабатывая на просмотрах и донатах. Рынок, ничего не попишешь.
Невинной альтернативно-историческую ахинею современного российского образца все это, однако, не делает. Андрей Зализняк в свое время вполне справедливо писал о трудах Фоменко и Носовского: «Психологическая выгодность здесь не только для пишущего, но в не меньшей степени для значительной части читающих: сенсационное опровержение того, что еще вчера считалось общепринятой истиной, освобождает их от ощущения собственной недостаточной образованности, в один ход ставит их выше тех, кто корпел над изучением соответствующей традиционной премудрости, которая, как они теперь узнали, ничего не стоит». И еще: «Это — тяжкий грех развращения неподготовленного читателя, апелляция к самым примитивным реакциям. Читателя учат не уважать и даже просто не признавать никакие гуманитарные науки, а вслед за ними и принцип научного профессионализма вообще».
Но есть и еще одна вещь, которая в социальном плане выглядит даже более тревожно, чем галопирующее невежество как таковое. Гуманитарные науки не просто не уважаются, ладно бы,— они изображаются как нечто враждебное, как орудие злых сил, которые скрывают, оболванивают, фальсифицируют. Без этого образа коварного и всесильного врага экзерциции «новейшей хронологии» попросту невозможны. Враг иногда называется (то англосаксы, то сионские мудрецы, то международные корпорации, выбор-то невелик), чаще выступает как нечто расплывчатое и генерализованное, но тем хуже. Привычка к мысли о том, что поиск правды о прошлом есть акт борьбы с очередным внешним врагом и его внутренними наемниками,— всегда поганая вещь и всегда извращение. Но во времена, когда любительская трактовка исторических сведений подается как аргумент внешней политики, она впрямую чудовищна.
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram