В Большом зале Филармонии Академический симфонический оркестр и Оперный хор Михайловского театра исполнили сочинения двух современных английских композиторов — Роуланда Лии и Майкла Поэла. Концерт прошел на таком уровне, который не позволяет ВЛАДИМИРУ РАННЕВУ оставаться деликатным в оценках.
С первых же звуков "Реквиема N 2" для меццо-сопрано, тенора, хора и оркестра Роуланда Лии стало ясно, что мы имеем дело не с концертной, а с киномузыкой. Судя по биографии, он и есть кинокомпозитор, ничем себя не проявивший в неприкладных жанрах. В этом не было бы ничего обидного, учитывая, что яркая киномузыка вполне уместна на концертных площадках, включая и филармонические. Но вскоре после первых тактов "Реквиема N 2" стало ясно, что эта музыка настолько посредственна и шаблонна, что напоминает собрание сэмплов компьютерных аудиопрограмм, в которых пользователю предлагается набор аккордов и обрывков для разных инструментов мелодий, идеально компонуемых друг с другом, как детали детского Lego. Причем в любых стилях — от классики до попсы. В данном случае Роуланд Лии склеил из таких шаблонов звуковую аппликацию в духе голливудского саундтрека, тоскливую и бессмысленную в отсутствии предполагаемого в этом стиле видеоряда. Если же таковой вообразить, то эта музыка предназначалась бы для умеренно слезливой мелодрамы с хеппи-эндом.
Майкл Поэл, профессиональный скрипач, закончивший Московскую консерваторию, свою оркестровую сюиту "Карнавал иллюзий" писал как балет, собираясь преподнести его в дар принцессе Диане. Ее смерть не позволила завершить проект, но автор составил из балетных номеров сюиту для концертного исполнения с солирующей скрипкой. И как композитор, и как скрипач, Майкл Поэл оставил зрителей в недоумении: дилетантская композиция в стиле детского мюзикла, без намека на выразительный мелодизм, невнятная скрипичная игра с неидеальным интонированием, примитивная оркестровка. Это тот уровень продукта, когда речь может идти не столько об оценке его достоинств, а лишь о том, продукт ли это вообще.
Дирижировал Роуланд Лии вяло, приумножив скуку своей партитуры еще и исполнительской скукой. А "Карнавал иллюзий" своего коллеги он отмахал так невнятно, что оркестранты, умеющие в таких случаях спасать положение, ориентировались на тактовую сетку в партиях и друг на друга, игнорируя путаные дирижерские жесты.
Концерт прошел в рамках абонемента "Сам себе дирижер", смысл которого сайт Филармонии объясняет тем, что композиторы и солисты "все больше становятся за дирижерский пульт" и "в одном лице" представляют несколько музыкантских профессий. Идею нельзя назвать оригинальной, но она хорошо работает в качестве привлекательного для некоторой части публики хода, и до этого концерта была воплощена силами достойных музыкантов. В данном же случае Филармония превзошла себя и сумела объединить в одном абонементе сразу три — "сам себе дирижер", "сам себе композитор" и "сам себе солист". Это тот случай, когда деликатность неуместна, и работа композиторов, дирижера и солиста не оставляет никаких шансов для снисходительного к себе отношения. Приходится признать, что такой концерт совершенно неуместен для этой сцены, но и сообщить в оправдание филармонического руководства, что не оно придумало эту программу. Концерт, по словам особенно саркастично настроенных в этот вечер оркестрантов, был "спущен сверху" и профинансирован какими-то столь могущественными институциями, что отказать им в этом празднике души было невозможно. И действительно, в зале бросалось в глаза обилие представителей московского делового и чиновничьего бомонда в окружении постоянно оглядывающихся по сторонам охранников. То, что этот концерт предназначался именно для московских гостей, свидетельствует и тот факт, что начало было задержано на полчаса в связи с задержкой их рейса.
Но не обошлось и без хорошего. Хоть петь британским меццо-сопрано Саре Коннолли и тенору Эндрю Бэйну довелось в этот вечер не много, их стильный вокал и артистическое обаяние оставляют надежду, что это не последнее их выступление в Петербурге.