Начавшаяся неделя уже с сегодняшнего дня будет эффективным тестом на прочность для экономической конструкции РФ. Обвал на мировых финансовых рынках 9 марта был на четверть российским. Резкое ухудшение настроений из-за распространения коронавируса в ЕС наложилось на объявленное после распада соглашения ОПЕК+ намерение РФ и Саудовской Аравии агрессивно конкурировать на экспортных рынках нефти. Все это уже вчера снизило капитализацию компаний РФ в Лондоне и Нью-Йорке на 7–22%, цены нефти на 30%, рубль на зарубежных площадках — до 74 руб./$. Реальный сценарий для РФ станет яснее сегодня при открытии внутренних рынков и в ближайшие дни. И бюджет, и ЦБ, и компании имеют все возможности почти не почувствовать резкого ухудшения условий внешней торговли — но к вероятному обвалу настроений и ожидаемому антикризисному хаосу систему никто не готовил.
Фото: Kamran Jebreili, AP
Фото: Kamran Jebreili, AP
9 марта — в России, в отличие от большей части мира, нерабочий день — для правительства РФ стал сорванным выходным. В Белом доме прошло внеплановое совещание — премьер-министр Михаил Мишустин собрал на нем экономическое руководство, включая профильных вице-премьеров и министров, главу ЦБ и представителей АП. Обсуждали новую экономическую реальность: обвал цен нефти на мировых площадках на 30% и стабилизацию ее на уровне $34 за баррель, девальвацию рубля к доллару на внебиржевых рынках до 74 руб./$, обвал капитализации крупнейших эмитентов РФ в Лондоне и Нью-Йорке, от Сбербанка и «Яндекса» до «Роснефти» и «Норникеля», на 7–22%.
В происходившем с российскими эмитентами почти невозможно отделить специфически «русские» факторы от мировой паники на рынках из-за быстрого распространения коронавируса в ЕС — русские нефтяные и металлургические акции, например, падали практически так же, как бумаги BP, Shell, Glencore, Rio Tinto, технологические и банковские — сильнее.
Распродажи активов в мире начались еще в пятницу (основные мировые индексы потеряли 3–5%), о фактическом распаде соглашения ОПЕК+ стало известно тогда же. Триггером же для предельно взбудораженных игроков послужила информация о намерении Саудовской Аравии и России открыть ценовую войну на экспортных нефтяных рынках — и обвал цен Brent и WTI до уровней 2008 года.
Хотя накануне, 5 марта, правительство обновило руководство комиссии по экономическому развитию (в 2009 году была центром «ручных» решений антикризисного плана) и утвердило состав новой оперативной (собирается раз в две недели) комиссии Белого дома по повышению устойчивости развития экономики (обе комиссии возглавляет первый вице-премьер Андрей Белоусов), пока неизвестно, что предполагается делать в новой ситуации.
Единственное принятое вчера решение изложил Банк России: с 10 марта в течение 30 дней ЦБ не будет покупать валюту в рамках «бюджетного правила».
Минфин, в свою очередь, разъяснил: «правило» действует, при текущей цене нефти бюджет в месяц недополучит около $2 млрд, они могут быть в любой момент взяты из ФНБ, где чуть больше $150 млрд.
Исходя из приводившихся ранее расчетов Минфина, в случае, если нефть в результате нефтяной ценовой войны останется на уровне $35 за баррель и все будет идти по правительственному плану, бюджет в 2020 году недополучит порядка 800–900 млрд руб. Учитывая, что остатки средств в казначействе составляют сейчас 4,2 трлн руб., Минфин вполне может позволить себе и очень долго не выходить на рынок ОФЗ (он, очевидно, станет сегодня наряду с валютным главным пострадавшим) и вообще не вносить поправки в трехлетний бюджет. Пока сложно вычисляемы потери от margin calls и от реализации валютных хеджей, но катастрофическими они по опыту 2009 и 2014 годов не выглядят. В целом происходящее сравнимо с событиями конца 2014 года — сейчас и власти, и экономика на порядок лучше готовы к резкому ухудшению условий внешней торговли (а речь в экономических терминах идет пока только об этом). Даже ожидаемый инфляционный всплеск из-за так называемого эффекта переноса на руку ЦБ, с конца 2019 года «недобирающему» 1–1,5 процентного пункта к цели по инфляции: на мартовском заседании совета директоров Банка России пока у него есть все основания или сохранить ключевую ставку, или ограничиться символическим ее повышением на 0,25 п. п.
Однако все соображения о том, что Белый дом может вообще не беспокоиться о будущих месяцах и реагировать на происходящее, используя весь впечатляющий набор защитных мер «крепости Россия», разбиваются о несколько чисто конъюнктурных моментов. В первую очередь уже сегодня по масштабу неизбежной биржевой паники станет понятно, насколько «медийна» экономика РФ в сравнении с 2014 годом и c остальным миром. Глубина обвала западных рынков на новостях о коронавирусе в значительной степени связана с гиперреакцией и сверхэффективностью финрынков в мире, управляемых почти полностью чисто новостными триггерами. Особенно важно, насколько «медиазависим», управляем и склонен к панике в РФ госсектор — это выяснится скоро, результат же непредсказуем и критически важен для любых прогнозов сроком дольше трех дней.
Второе обстоятельство — «бюджетное правило» и связанная с ним конструкция «ФНБ—нацпроекты—институты развития—госбанки—госкомпании» ориентированы исключительно на защиту от внешнего давления и от экзогенных кризисов. Главной же проблемой экономики РФ в 2018–2019 годах был фактический отказ и госкомпаний, и частных структур от новых крупных инвестиций из-за неопределенности. В 2020 году она многократно умножена коронавирусом, средств же от эндогенного кризиса, связанного с обвалом ожиданий (а не внешнего спроса), ни ЦБ, ни Белый дом пока не демонстрировали. Третий момент: хотя об этом нет оснований что-то даже предполагать, представление об антикризисных мерах нового правительства могут заметно отличаться от практики 2014–2015 годов. Да и в целом хаос антикризисного инновационного нормотворчества — одна из основных угроз: не так страшна нефть по $20 за баррель, как непредсказуемость того, чем именно на это решат ответить.
Что происходит со спросом
Спрос на нефть в этом году впервые с 2009 года может не вырасти, а упасть — в первую очередь из-за сокращения потребления в Китае, а также ограничений на передвижение и торговлю, спрогнозировали в Международном энергетическом агентстве, вчера представившем свой ежемесячный отчет по рынку нефти. В прошлом году Китай обеспечил 80% прироста спроса на энергоресурс, тогда как в первом квартале потребление нефти, вероятно, упало на 2,5 млн баррелей в сутки (б/с) по сравнению с первым кварталом 2019-го, в том числе в феврале спад составил 4,2 млн б/с, из них на КНР пришлось 3,6 млн б/с. Это привело к возникновению избытка нефти на рынке в первом квартале в 3,5 млн б/с.
«Коронавирус оказывает значительное влияние на рынок нефти из-за его непропорционального воздействия на транспорт, особенно авиацию»,— пояснил глава организации Фатих Бироль. В агентстве отмечают, что в своем прогнозе исходили из последней оценки ОЭСР, что рост глобальной экономики в этом году составит 2,4% (на 0,5% ниже, чем в базовом варианте).
В отличие от обычной практики составления одного базового прогноза, в этот раз в МЭА представили также оптимистичный и пессимистичный сценарии. В базовом варианте вспышка в Китае будет остановлена к концу марта, в других же странах она продолжится, но эффект на потребление нефти будет менее выраженным, за исключением спроса на авиамоторное топливо. В таком случае спрос на нефть во втором квартале будет лишь немногим ниже прошлогоднего показателя, во втором же полугодии он может вырасти на 1,1 млн б/с, в среднем же по году спад составит 90 тыс. б/с, до 99,9 млн б/с (заметим, еще в январе в МЭА ждали роста на 1,2 млн б/с к уровню 2019 года, до 101,5 млн б/с). В пессимистическом сценарии, когда на борьбу с вирусом потребуется больше времени, а сдержать вспышки в странах, где он уже появился, не удастся, спад может составить 730 тыс. б/с. В позитивном сценарии, когда массового распространения вируса на другие страны Европы и США удастся избежать, спрос может вырасти на 480 тыс. б/с.
В МЭА оценили и влияние на рынок нефти провала переговоров по продлению сделки ОПЕК+. На пресс-конференции после публикации доклада Фатих Бироль предупредил, что «игра в русскую рулетку во время такой неопределенности и уязвимости мировой экономики может иметь крайне негативные последствия», и призвал производителей «к ответственному поведению». Разработка месторождений сланцевой нефти в США, по его словам, прекратится при падении цен ниже $25 за баррель, однако пока ожидается их колебание в коридоре «30+», но и это будет означать ухудшение финансовой ситуации в таких странах, как Ирак, Ангола и Нигерия.
Напомним, в текущем варианте сделка предполагала суммарное ограничение добычи на 1,7 млн б/с по сравнению с уровнем октября 2018 года до конца марта. Саудовская Аравия в прошлом декабре также пообещала добровольно снизить поставки еще на 400 тыс. б/с, что довело суммарное сокращение до 2,1 млн б/с. В феврале, по данным МЭА, десятью странами ОПЕК, участвовавшими в ОПЕК+, условия соглашения были выполнены на 131% (они добыли 24,79 млн б/с), в том числе Саудовской Аравией перевыполнена на 201% — страна добывала 9,65 млн б/с по сравнению с 10,633 млн б/с в октябре 2018-го). При этом дополнительные мощности страны по наращиванию добычи в течение ближайших трех месяцев агентство оценило в 2,35 млн б/с. Для сравнения, следующей страной картеля по свободным мощностям является Ливия с 1,04 млн б/с, за ней следуют Ирак и ОАЭ с 310 тыс. и 320 тыс. б/с соответственно. Поставки же из Ирана и Венесуэлы ограничены санкциями.
Остальные участники сделки (это Азербайджан, Казахстан, Мексика, Оман, Бахрейн, Бруней, Малайзия, Судан, Южный Судан и Россия) в феврале выполнили ее на 70%, в том числе РФ — на 81% — добыча составила 10,38 млн б/с по сравнению с 10,623 млн б/с в октябре 2018-го (обещанное же сокращение должно было составить 300 тыс. б/с). Суммарно же сделка в феврале была выполнена на 112% без учета допсокращения Саудовской Аравией на 400 тыс. б/с и на 91% с ним.
Заметим, в прошлом году увеличение поставок в США было компенсировано в первую очередь снижением добычи в Иране и Венесуэле — суммарно две страны сократили ее на 1,75 млн б/с. По расчетам МЭА, все страны картеля сократили поставки на 1,86 млн б/с, в том числе в Венесуэле добыча упала на 38% (с 1,4 млн до 870 тыс. б/с), в Иране — на 34% (с 3,58 млн до 2,36 млн б/с). Саудовская Аравия, в свою очередь, снизила выпуск нефти на 5% (с 10,33 млн до 9,8 млн б/с в среднем за 2019-й). По странам, не входящим в картель, МЭА дает данные с учетом газового конденсата (в ОПЕК его производство за год почти не изменилось) — суммарно такие поставки выросли за год на 3,2%, или 2,05 млн б/с. В том числе в США — на 11% (с 15,54 млн до 17,21 млн б/с, в РФ — на 0,7% (с 11,49 млн до 11,58 млн б/с).