Объявляя об итогах своих женевских переговоров и госсекретарь США Джон Керри, и глава МИД РФ Сергей Лавров выбирали максимально осторожные формулировки. И оба несколько раз оговорились: соблюдение перемирия в Сирии зависит не только от Москвы и Вашингтона. Сдержанность министров легко понять, если вспомнить, сколько игроков вовлечены в конфликт и как сильно различаются их интересы.
Обозреватель отдела внешней политики “Ъ” Максим Юсин
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Главная проблема в том, что ни Россия, ни США не могут в полной мере доверять своим ситуативным союзникам в сирийском кризисе. Для Москвы это — само правительство в Дамаске и его главный спонсор — Иран. Для Вашингтона — силы так называемой умеренной оппозиции, которые до последнего времени отказывались отмежеваться от исламских радикалов, а также ведущие суннитские державы региона — Саудовская Аравия и Турция, поддерживающие антиправительственные формирования.
Цель Башара Асада и Тегерана — не просто остановить войну, а выиграть. Если для России сирийский конфликт по большому счету остается побочным, не затрагивающим ее жизненных интересов, то для Ирана это — один из главных фронтов в глобальном и бесконечном противостоянии между суннитскими и шиитскими ветвями ислама. И когда благодаря ВКС России баланс сил в войне стал меняться в пользу правительства, у Дамаска и Тегерана возникло искушение максимально развить успех. Например, полностью установить контроль над Алеппо, ключевым городом на севере Сирии.
Сторонников продолжения войны до победного конца едва ли радует то обстоятельство, что перемирие фактически прекратит блокаду контролируемых оппозицией кварталов Алеппо, которую правительственные войска с таким трудом установили. В открытую оппонировать России, учитывая решающий вклад ее авиации, «ястребы» в Дамаске и Тегеране едва ли станут. Но попытки саботировать мирное соглашение, сорвать перемирие вполне могут предпринять.
Попытки эти могут оказаться тем более успешными, что по другую сторону линии фронта противников перемирия тоже немало. В первую очередь это радикальные исламистские группировки, цель которых — вовсе не гуманитарная пауза, недоставка продовольствия в осажденные города, а свержение «алавитского режима» Асада и установление по всей Сирии суннитского правления. Как признал Джон Керри, с такими непримиримыми группами связаны в том числе и многие отряды «умеренной оппозиции», на которые делают ставку США. Госсекретарь потребовал от «умеренных» определиться, с кем они — с «воинами джихада» или с антитеррористической коалицией. Но нет уверенности, что этот призыв будет услышан.
Настороженно относятся к возможному политическому урегулированию в Сирии и страны Персидского залива, откуда оппозиционным отрядам поступает наибольшая помощь. Саудовская Аравия, Катар, ОАЭ и другие суннитские монархии опасаются, что в нынешних условиях долгосрочное перемирие станет частичной легализацией режима Асада в глазах международного сообщества — как минимум на переходный период, который может продлиться сколь угодно долго.
А значит, будет перечеркнута вся предыдущая стратегия Эр-Рияда и его союзников. Суть этой стратегии сводится к постепенному удушению Дамаска, пользуясь тем, что президент Асад опирается на ограниченные ресурсы — как людские (главным образом, на своих единоверцев-алавитов), так и финансовые. Теперь же получается, что Башар Асад устоял. Более того, за последние месяцы заметно укрепил свои позиции на фронте, что и зафиксирует перемирие, если его удастся установить.
Таким образом, Россия и США остаются чуть ли не единственными силами, стремящимися как можно быстрее прекратить огонь в Сирии и перейти к политическому урегулированию. У многих региональных игроков — свой взгляд на этот вопрос. К тому же у них нет необходимости ускорять события, чтобы, как Джон Керри, успеть рапортовать о миротворческих достижениях в Сирии к ноябрьским президентским выборам в США.