Выгодные ограничения

В 2008 году указом президента перед российской экономикой была поставлена амбициозная цель — до 2020 года снизить энергоемкость на 40%. Исходя из низкого уровня энергоэффективности производства в России, когда на производство единицы ВВП расходуется в 2,5 раза больше энергии, чем в среднем в мире, и до 3,5 раза больше, чем в развитых странах, достижение поставленной цели сулило многочисленные прямые и косвенные выгоды. Мешают их реализовать невнятная госполитика, небольшая заинтересованность менеджмента компаний, субсидирование производства и наличие больших запасов ископаемого топлива.

Доход на экономии

Сделанные в 2008 году оценки Всемирного банка и его инвестиционного подразделения Международной финансовой корпорации (IFC) свидетельствовали: общие вложения в повышение энергоэффективности со стороны государства, компаний и домохозяйств в $320 млрд позволят России сэкономить 45% первичного потребления энергии. В абсолютных показателях это сопоставимо с годовым потреблением энергии Францией. На уровне национальной экономики такие вложения могут окупиться за два-три года, произведя рывок в конкурентоспособности и принося до $150 млрд в год за счет экономии на энергетических издержках, получении дополнительных доходов от экспорта энергоресурсов и снижении платежей граждан за энергию. В дополнение к этому полная реализация потенциала энергосбережения позволит ежегодно сокращать эмиссию парниковых газов в объеме 793 млн тонн (с 2008 по 2012 год эти сокращения Россия не смогла капитализировать в рамках Киотского протокола) и улучшить качество воздуха в городах, загрязняемого главным образом транспортом. Согласно госпрограмме "Охрана окружающей среды на 2012-2020 годы", количество городов с высоким и очень высоким загрязнением воздуха должно сократиться до 128 (в 2012 году их было 138).

Решающим условием для реализации обозначенного потенциала должна была стать государственная политика, призванная произвести "тонкую настройку" рыночных инструментов стимулирования долгосрочных инвестиций в частном и госсекторах и сформировать бережное отношение граждан к потреблению энергии. В 2009 году последовало принятие базового закона об энергосбережении и энергоэффективности, а в 2010 году соответствующей федеральной целевой программы (ФЦП) до 2020 года — ее стоимость измерялась теми же $317 млрд, 90% из которых планировалось привлечь из частного сектора. Помимо постепенного отказа от ламп накаливания, введения маркировки электрооборудования и разработки отраслевых стандартов энергоэффективности предполагалось развитие энергоаудита и энергосервисных контрактов и предоставление компаниям госгарантий по кредитам на закупку оборудования. Законом же предоставляется льгота по налогу на имущество и ускоренная амортизация оборудования. Регионы, в свою очередь, должны были разработать собственные отраслевые программы, чтобы обеспечить себе софинансирование из федерального бюджета. К концу 2012 года было готово 90% региональных программ, лишь в 20% которых определен потенциал энергосбережения, с которым увязаны программные мероприятия.

Уже в 2011 году, проанализировав эффективность принятых мер, в Международном энергетическом агентстве (МЭА) сделали вывод: целей по энергоэффективности удастся достичь не раньше 2028 года. А отечественные эксперты указывали на многочисленные прорехи и несвязность принятого законодательства и низкий спрос компаний на государственные инструменты поддержки.

Отсутствие заметного успеха в привлечении частного финансирования на рынок и прогресса в реализации ФЦП энергосбережения и энергоэффективности не помешало российскому правительству в апреле 2013 года утвердить новую госпрограмму Минэнерго "Энергоэффективность и развитие энергетики до 2020 года" с еще более многообещающими планами привлечения частных денег. Планируемый объем ее финансирования из госбюджета до 2020 года составит 105 млрд руб., из региональных бюджетов — 562 млрд руб., из внебюджетных источников — 28 трлн руб., что больше капитализации всего российского ТЭКа. "Нынешние программы формируются с учетом требований программно-целевого метода планирования,— объяснял тогда заместитель директора департамента энергоэффективности и модернизации ТЭКа Минэнерго Алексей Кулапин.— Принципы, заложенные в предыдущей программе, сохранились, изменилась методология, были уточнены целевые мероприятия". Долгосрочная цель программы — снизить энергоемкость ВВП на 40% — не изменилась. По сути, в Минэнерго решили сместить акценты сбережения энергии с повышения эффективности конечного потребителя на ее увеличение у поставщиков энергии и энергоресурсов, сделав главными стимулами для домохозяйств растущие тарифы и социальную норму потребления. Профессиональным участникам рынка такое решение показалось странным. Общепризнано, что львиная доля потенциала энергосбережения скрывается именно в конечном потреблении (например, в США это соотношение 10% на 90%). От государства потребуется систематизация или хотя бы формализация работы по повышению энергоэффективности, комментировал программу гендиректор VOLTA Engineering Group Олег Сундуков. "Механизм обеспечения окупаемости вложений до сих пор не определен. Не выработаны система и методики оценки эффективности мероприятий по модернизации — у компаний есть задание сверху по снижению потерь и повышению инвестпривлекательности отрасли, выраженное в процентах",— перечислял он.

Госкорпорация сбережения

В это же время о недееспособности государственной политики энергоэффективности говорил и заместитель главы профильного департамента Минэкономики Олег Плужников. 22 ноября 2013 года проблема эффективности государственной политики в области сбережения энергии была вынесена на заседание президиума совета по модернизации экономики и инновационному развитию, где председательствовал премьер-министр Дмитрий Медведев. По итогам заседания поручено проанализировать исполнение соответствующих программ крупнейших потребителей энергоресурсов с госучастием, предложить критерии и целевые индикаторы энергоэффективности для тарифного регулирования госмонополий, усовершенствовать госрегулирование энергосервисных услуг, ужесточить законодательство о госзакупках энергетически неэффективных технологий, объектов и товаров. Помимо этого поручения предписывают поправить закон об энергосбережении и повышении энергетической эффективности с целью дифференцирования требований к ежегодному росту энергоэффективности бюджетных организаций с учетом фактического потенциала их экономии (последние до 2020 года должны были ее увеличивать на 3% в год независимо от текущего уровня). Но самым заметным результатом совещания у господина Медведева стало признание главы Минэнерго Александра Новака в том, что цель — снижение энергоемкости на 40% в 2020 году — не будет достигнута. "Если к 2020 году рост будет инерционным, то есть с опережением роста ВВП над темпами роста энергопотребления, мы достигнем к 2020 году снижения энергопотребления к сегодняшнему уровню на 22%,— пояснил он на международном форуме ENES-2013.— Задача, которая, как вы знаете, поставлена указом президента,— к 2020 году снизить на 40% энергоемкость. Инерционный способ не даст нам возможности его достигнуть".

Наиболее энергорасточительными остаются промышленность и ЖКХ, указал господин Новак, а Минэнерго предложило создать госкорпорацию "Здания", которой было бы отдано управление энергоэффективностью всей недвижимости, находящейся в госсобственности. Появление вместе с этим общих нормативов Госстроя к удельному годовому расходу энергоресурсов "в здании или сооружении на квадратный метр" не смогло побудить строителей к массовому переходу на новые стандарты: политика не определена, а отраслевые эксперты ссылаются на дороговизну материалов и технологий. Неплохая ситуация в секторе услуг и на транспорте, отметил министр. Однако по оценкам аналитиков из CCGS, в 2011 году по сравнению с 2010 годом выбросы CO2 от транспорта выросли на 36,8%, по сравнению с 2008 годом — на 55%, сделав основной вклад в увеличение углеродной эмиссии экономики РФ в последние годы. А решать проблему его эффективности в Минприроды и Минтрансе предложено не столько за счет улучшения технологических нормативов и стандартов качества, сколько переводом автопарка на газомоторное топливо. В российском WWF считают, что проблему высокого уровня выбросов углекислого газа это не решит. Наиболее же действенной практикой стимулирования топливной эффективности транспортного сектора в Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) признаны постепенное ужесточение технологических стандартов и введение "углеродных сборов" для конечных потребителей.

Российские чиновники упорно продолжают генерировать регуляторные предложения. "По нашим данным, влияние мер госпрограммы на снижение энергоемкости ВВП за последние годы составило 8%",— отмечает Александр Новак. Между тем аналитики Центра по эффективному использованию энергии (ЦЭНЭФ), которые выступали основными авторами госпрограммы, принятой в 2008 году, отмечают, что из-за отсутствия достоверных данных энергоаудитов и отчетности вести мониторинг поставленной цели на основе госстатистики невозможно. Без прогресса в снижении энергоемкости потребление энергии в России в 2008 году на 73% превышало бы фактический уровень, а чистый экспорт энергоносителей снизился бы на 90%, подсчитали в ЦЭНЭФе. Впрочем, заслуг госполитики в стимулировании энергоэффективности в исследованиях центра не замечается. Согласно их экспертной оценке, из всех факторов, сработавших в 2000-2012 годах на экономию энергии, на долю сдвигов в отраслевой структуре пришелся 61%, а сдвигов в структуре на уровне подсекторов — 2%. Среди них основные: изменение загрузки производственных мощностей (13%), рост цен (3%), совершенствование оборудования и технологий (21%). В 2011 и 2012 годах это соотношение фактически не изменилось, к нему лишь прибавилось постоянное увеличение среднегодовой температуры. В декабре 2013 года руководитель центра Игорь Башмаков заявил, что, по предварительным оценкам, снижение энергоемкости в 2013 году по сравнению с 2007 годом составит 7,2% против необходимых 17% и без дополнительных мер к указанному сроку поставленной цели не достичь.

Необходимость дополнительных мер признают и в Минэкономики, где видят их в создании в среднесрочной перспективе внутреннего рынка торговли сокращенными выбросами углерода. Это должно послужить рыночным инструментом перераспределения капитала в более эффективные отрасли и компании. Впрочем, согласно одному из последних исследований IFC, обращенному к бизнесу, консервативный потенциал коммерчески привлекательных и "мудрых по отношению к климату" инвестиций до 2020 года составляет $134 млрд. Даже несмотря на относительно низкие, как отмечают в IFC, внутренние цены на энергию и высокий уровень субсидирования производства и потребления ископаемого топлива ($116 млрд в 2011 году, по оценка МВФ), возврат на инвестиции в энергоэффективность во всех секторах может составлять $80 млрд в год при сроке окупаемости всего четыре года, что объясняется изношенностью оборудования и инфраструктуры. В $60 млрд оценен потенциал ЖКХ , $48 млрд приходится на производство энергии, из них на возобновляемую энергетику — лишь $14 млрд (в том числе $9,4 млрд на производство энергии из лесной и сельскохозяйственной биомассы), а промышленность обладает одним из наибольших в мире потенциалов в $19 млрд. При этом на обновление процессов в тяжелой промышленности, модернизацию оборудования и промышленного освещения приходятся примерно равные доли возможных инвестиций. Мешают его реализовать традиционно низкое качество госполитики и небольшая заинтересованность менеджмента компаний. "Проблема в том, что энергоэффективность не внедряется в систему ежедневной деятельности больших компаний. Поэтому для ее повышения нужен системный подход. Высшее руководство должно быть заинтересовано во внедрении энергоменеджмента",— отмечает руководитель департамента энергоэффективности промышленности ЮНИДО Марко Маттейни.

Лишь отмена субсидий и формирование рыночных цен на энергоносители, как неоднократно подчеркивалось в исследованиях международных организаций и на что указывал Александр Новак, смогут обеспечить заметный рост энергоэффективности — не только в РФ, но и в мире.

"Цены на энергию играют ключевую роль в стимулировании массового использования эффективных технологий",— отмечается в последнем World Energy Outlook МЭА и ОЭСР. Например, по периоду окупаемости гибридных автомобилей (более девяти лет), LED-освещения (около четырех лет) и промышленных электрических моторов с частотно регулируемым приводом (полтора года) Россия уступает лишь странам Ближнего Востока, тогда как в Индии, Китае, ЕС, Японии и США период окупаемости значительно короче. Впрочем, несмотря на заявления правительства о приверженности выполнению обязательств по сокращению неэффективных энергосубсидий в рамках G20 и ставку на "модернизацию", как ни странно, в Белом доме рассматривают низкие внутренние цены на энергию как основной фактор обеспечения международной конкурентоспособности. Об этом свидетельствует и заявление Дмитрия Медведева об отказе от равнодоходности поставок энергоносителей на внутренний и внешний рынки и заморозке энергетических тарифов промышленности на 2014 год, несмотря на признание Минэкономики в том, что это не будет стимулировать повышение компаниями своей энергоэффективности.

Алексей Шаповалов

Подпись

Долгосрочная цель государственной программы энергоэффективности — снизить энергоемкость ВВП на 40%