Чем питали юношество кроме надежд

В последнее время жалобы на школьные завтраки и обеды стали обыденностью. Однако недовольство пищей учащихся имеет в нашей стране очень давнюю историю. Ведь порой скверно кормили даже воспитанников самых элитных учебных заведений Российской Империи. Причем количество и качество еды для них неизменно зависело только от одного единственного фактора.

«При таких скудных средствах»

Первые жалобы на плохое школьное питание, сохранившиеся в российских архивах, относятся к 1730-м годам. В это время Санкт-Петербургская Инженерная школа была переведена из двух светлиц, нанятых на одном из постоялых дворов, в казенный дом. И с 1734 года в Инженерный дом переселили с частных квартир и учеников.

Следуя этому примеру, Канцелярия Главной Артиллерии стала разрешать ученикам Артиллерийской школы размещаться в своих свободных комнатах, правда, с обязательством платить за отопление.

Генерал от артиллерии, педагог и историк М. С. Лалаев так описывал быт юных артиллеристов:

«Казенная одежда отпускалась ученикам на сроки от 3-х до 4-х лет; белье и обувь пополнялись ежегодно. Для постелей выдавались коровьи войлоки, обшитые грубым холстом, и одеяла из серого сукна с холщевою подкладкою. На продовольствие учеников отпускалась от казны только указная дача провианта и соли, с приварочными деньгами; при таких скудных средствах пища учеников едва ли могла быть достаточною. И действительно, в делах Артиллерийской школы сохранились копии с донесений ее в Канцелярию Главной Артиллерии о том, что "от худого содержания и голода ученики лишаются сил и не могут прилежно учиться"».

«Худое содержание» длилось четверть века, пока граф П. И. Шувалов, назначенный главноначальствующим над Инженерным корпусом, не объединил в 1758 году Артиллерийскую школу с Инженерной и не принял это новое заведение под свою личную «особенную дирекцию». Канцелярия Главной Артиллерии и Фортификации была освобождена от управления школой. Для ведения хозяйства там учредили особую контору и завели приходо-расходные книги.

С 1759 года в Артиллерийской и Инженерной дворянской школе на содержание 135 казеннокоштных воспитанников из дворян к штатной сумме в 5132 рубля стали добавлять 4000 рублей ежегодно. Именно ее в 1761 году окончил будущий знаменитый полководец князь М. И. Кутузов-Смоленский.

К концу XVIII века это заведение превратилось в один из Кадетских корпусов. И жалобы на недостаточное питание появились вновь.

«Каша со шпорами»

Путь к образованию и карьере для многих дворянских недорослей тогда лежал через Морской, 1-й и 2-й Кадетские корпуса, что означало жизнь вдали от дома на казенном коште в течение многих лет. В 1817 году в 1-м корпусе было 1000 воспитанников, во 2-м — 700. И, судя по мемуарам бывших кадет, казенная пища мало радовала как качеством, так и количеством. Дети, получавшие из дома деньги, часто тратили их на покупку съестных припасов, так как в корпусе «хоть голодом не морили, да и до сыта не кормили».

Дурное питание, теснота и сырость помещений в некоторых заведениях, скученность были причиной того, что кадеты часто болели чесоткой. В 1817 году на это обратил внимание сам Александр I. По высочайшему повелению для осмотра лазарета 2-го Кадетского корпуса и Дворянского полка был отправлен лейб-медик государя баронет Виллие. Он обнаружил более 600 больных, что составляло 27% всех учащихся. Чесоткой страдали 442 человека, из них 114 — в ее тяжелой форме, осложнившейся слепотой. 35 кадетов болели цингой, 15 — костоедой, водянкой и чахоткой.

Между тем суммы, выделявшиеся на военно-учебные заведения, трудно было назвать скудными. Средняя годовая стоимость содержания одного кадета достигала 600 рублей ассигнациями. Но главной своей задачей директора заведений видели в сколачивании так называемых «экономических сумм», из которых выделялись средства на ремонт зданий, на выдачу пособий выпускникам-кадетам, вдовам и семействам умерших чинов заведения…

Эти суммы доходили до нескольких сотен тысяч рублей, а накоплялись они благодаря сбережению столового довольствия воспитанников.

Утром во всех заведениях, кроме привилегированного Пажеского корпуса, где разрешалось пить чай (но на собственные средства), воспитанникам подавались «габер-суп» (овсянка) или кусок черного хлеба с солью, или булка из пшеничной муки. В 12 часов был обед: суп, щи или горох, кусочек жесткой говядины и пирог с кашей (пшенной или гречневой), а по праздникам — пирожное «хворост». В 4 часа дня давали булку и стакан воды. Ужин состоял из супа и тарелки гречневой каши с маслом.

Самыми ненавистными кушаньями были пироги с «душистыми гусаками» (потрохами) и «похлебки», т. к. невозможно было определить, от каких не очень свежих продуктов они произошли. Из-за этих блюд часто случались массовые беспорядки. Но их зачинщиков секли прямо в столовой. Всех лишали пищи на целый день, а на ужин на столах благоухали те же яства.

В 1819 году была учреждена должность главного директора Пажеского и Кадетских корпусов и Дворянского полка (куда принимали дворян с 16 лет для подготовки к службе офицером), на которую был назначен просвещенный генерал-адъютант граф П. П. Коновницын — «для высшего надзора собственно за хозяйством и дисциплиной». По его поручению было произведено тщательное исследование состава и количества кадетской пищи. Оказалось, что главными продуктами были картофель и горох, мяса же, считая кости и жир, приходилось на одного человека по 200–300 г в день.

При Коновницыне довольствие кадет было улучшено. По его настоянию им по утрам стали давать сбитень. Поразительно, что после смерти П. П. Коновницына это распоряжение было отменено, и с 1823 года кадеты опять стали получать по утрам только булки. И лишь в 1832 году великий князь Михаил Павлович, в ведении которого была строевая часть Кадетских корпусов, обратил на это внимание, и кадеты снова стали запивать булки сбитнем.

Когда не стало заботливого П. П. Коновницына, петербургские кадеты опять почувствовали «злоупотребления по хозяйственной части». В архиве Главного управления военно-учебных заведений сохранилась жалоба воспитанников Дворянского полка на то, что «щи подавались пополам с землею, говядина тухлая, пирожки наподобие подошвы и на сале, каша со шпорами (с неочищенным зерном.— "История")».

«Давалось по апельсину»

К концу царствования Александра I количество военно-учебных заведений значительно выросло — их стало 15, плюс Царскосельский лицей (по его окончании юноши тоже могли служить офицерами в армии). При нем с 1814 по 1829 год существовал благородный пансион, в котором обучение было платным в отличие от лицея. Но программы обучения в обоих заведениях почти совпадали.

Кормили в пансионе по-домашнему. Генерал от инфантерии князь Н. С. Голицын, окончивший его в 1825 году, подробно описал, как там «шло питание тела»:

«Утром в 7 часов — чаем или молоком, по желанию, с белым или черным домашнего печения хлебом,— в полдень, по мудрому обычаю старины, обедом из трех блюд в будни, четырех в воскресные и праздничные дни,— по полудни в 5 часов — снова чаем или молоком с тем же хлебом и, наконец, в 8 часов вечера ужином из двух блюд. Чай давался, разумеется, черненький, из дешевеньких,— варился на плите в больших медных чайниках, с сахарным песком, и подавался в фаянсовых белых кружках, мерой с добрый стакан. Молоко давалось снятое, но свежее, хлеб белый и черный домашнего печения — также свежий и недурной.

Обед в скоромные дни состоял из первого блюда — мясного супа или щей с овощной приправой, 2-го блюда — мясного, разного рода, как то: битых котлет, вареной или жареной говядины и т. п., а в праздники — и телятины, и птиц, с приправами из овощей: картофеля, гороху, чечевицы и т. п.,— и наконец, 3-го блюда — пирожного с сахаром или паточным вареньем, как то: оладий, левашников, розанов и т. п. В воскресные и праздничные дни 4-м блюдом был большею частью, по русскому обычаю, пирог, а в некоторые высокоторжественные дни, подчас, в заключение, весною и летом давалось по апельсину.

За ужином были 2 блюда, большею частью легкие мясные и разные каши с коровьим маслом, подававшимся особо, равномерно нарезанным квадратными кубиками (которые воспитанники большею частью оставляли в стаканах с водою к чаю следующего утра)».

Доказательством отличного качества пансионной еды был тот факт, что все гувернеры во время своего дежурства, а холостые из них и в другие дни, пользовались одним столом с воспитанниками.

«Щи только с дымом»

В эти же годы в Петербургской православной духовной семинарии юноши питались совершенно иначе. Завтрак им не полагался. Обед и ужин — в 12 и 8 часов — состояли из двух блюд, праздничный обед — из трех.

«Пища была простая и довольно однообразная,— писал магистр Санкт-Петербургской духовной академии А. Н. Надеждин,— В 1810 г. эконом Турчанинов входил запиской в правление о перемене блюд за столом, чтобы не наскучивали одни и те же, но, как видно из особого журнала, напр. 1820 г. под заглавием "состояние сениорств", в последних числах декабря, следовательно, в праздничное время, за обедом обыкновенно были: щи, или иногда суп и каша, или же — раза три в неделю — жаркое из говядины; за ужином: щи или суп и каша. При этом в течение недели не раз встречаются такие заметки дежурного: "щи только с дымом" (за ужином), или "супощи, без подболтки и без всякого вкусу и каша". Бывали жалобы и на худое мясо и вообще на припасы».

В постные дни, конечно, покупалась рыба.

«Как видно из экономских репортов,— сообщал Надеждин,— в 1824 г. в марте по счету за рыбу уплачено 42 р., а в июне 421 р. и т. д. Но вся ли рыба покупалась собственно для ученического стола и в достаточном количестве — сказать нельзя».

В этой семинарии регулярно сменяли экономов, но пища учеников не улучшалась. Протоиерей И. Виноградов, выпустившийся в 1819 году, писал в своих воспоминаниях о хозяйственной части семинарии:

«Непонятно, от чего и от кого произошел такой упадок оной. Положение от казны было увеличено, оклады со своекоштных возвышены, а столовая и кухня были в весьма неприятном тоне: неопрятность, дурной вкус, качество дешевых и порченых припасов отличали оные; все дурно, худо, чуть не скверно».

В 1832 году ревизионная комиссия проверила счета и документы, начиная с 1809 года. Многих «экономических книг» с 1809 по 1826 год не обнаружилось. В имевшихся в наличии не было объяснено мелочных расходов на 4,5 тыс. рублей. 13 660 рублей не были подтверждены расписками от тех, кому они были выданы. В сумме остатка за 1826 год не хватало более 21 тыс. рублей.

Граф Н. А. Протасов, став в 1836 году обер-прокурором Святейшего синода, посетил семинарию и высказал крайнее неудовольствие ее хозяйственной частью. С 1837 года она стала ежегодно подвергаться проверке ревизионным комитетом.

Но даже в тех семинариях и духовных училищах, где еда готовилась из хороших продуктов, она всегда была очень однообразна. В отчете о ревизии духовно-учебных заведений Московской епархии член учебного комитета при Святейшем синоде действительный статский советник С. В. Керский сообщал в 1873 году о московской семинарии:

«Стол для воспитанников очень прост. Обед их в будничные скоромные дни состоит из двух блюд, а в постные из трех. Ужин всегда из двух. В посты, не исключая и св. Четыредесятницы, одно блюдо приготовляется из дешевой рыбы (снетки), но не каждый день. Завтрак и полдник состоит из ломтя черного хлеба. Чаю не дается, а желающие ученики пьют собственный чай. О доброкачественности и достаточности съестных припасов к столу семинарское начальство, и в особенности лица инспекции, имеют должное попечение. Но улучшить стол не было возможности при прежних скудных средствах».

В Заиконоспасском духовном училище Керский обнаружил, что в течение года «одним из бессменных блюд за обедом 6 раз в неделю, а за ужином во все дни недели, была гречневая каша». Говядины там отпускалось по 1 пуду в день на 85 воспитанников, двух надзирателей и нескольких служителей. «Так что на каждого воспитанника,— писал ревизор,— приходится менее полфунта мяса, что недостаточно даже для младшего возраста». Ни чая, ни сбитня по утрам не давалось.

Завтрак в виде ломтя черного хлеба казенным семинаристам в Москве стал положен только с 1867 года.

«Руководствовались обычаем»

В жизни же воспитанников военно-учебных заведений значительные улучшения произошли на 20 лет раньше. С 1847 года суммы на столовое довольствие для некоторых из них увеличили на 50%. Например, на одного учащегося главного инженерного училища до этого полагалось чуть больше восьми копеек серебром в день, а с 1847 года — 12 и три четверти копейки серебром. В 1849 году было составлено особое расписание кушаньям для всех заведений, соответственно и со временем года, и с климатом той местности, где заведение расположено.

Но, конечно, все это было красиво на бумаге. В реальности десятилетиями многое шло по-старому. Об этом рассказал в своих записках доктор медицины Б. Г. Медем. Осенью 1878 года он поступил на службу в Петровскую Полтавскую военную гимназию, переформированную позже в кадетский корпус.

«По издавна практиковавшемуся в заведении пищевому режиму,— писал Медем,— воспитанники получали: утром и вечером по кружке чаю с ситным хлебом, к завтраку одно блюдо — растительное, и, наконец, к обеду — 3 блюда: суп или борщ, мясное кушанье и сладкое.

Кроме того, слабосильным давали, по назначению врача, к утреннему чаю — молоко или к обеду — стакан пива.

И то и другое в весьма ограниченном количестве.

Определенной табели пищевого довольствия не было. При составлении еженедельного расписания блюд руководствовались обычаем и простым личным усмотрением, главным образом, эконома.

Главное управление военно-учебных заведений отпускало на столовое довольствие по 14 коп. с дробью на человека в сутки… При существовавших в то время крайне низких ценах на предметы первой необходимости такой отпуск должен считаться чуть ли не щедрым, способным удовлетворять всем требованиям наилучшего довольствия учащихся, в период роста и развития.

В действительности же оказалось не то, что могло быть: кормили воспитанников неважно и не применительно к особенностям юного организма».

Врача возмутило, что коровье масло кадетам вообще не давали. Готовили на сале, и то изредка. Говядину рассчитывали по три четверти фунта на человека в день, включая и кости и обрезки. К завтраку и обеду подавался отвратительного вкуса квас. Медная посуда давно не лудилась. Кухня, повара и их помощники были грязными.

Несколько месяцев врач и воспитатели дежурили на кухне, чтобы отучить поваров от магических манипуляций, после которых в бульоне «растворялись» многофунтовые куски мяса, а сливочное масло во вторых блюдах превращалось в сало…

Порядок на кухнях военно-учебных заведений пытались навести и позднее, причем на законодательном уровне.

В 1892 году вышло «Положение о довольствии пищею воспитанников военно-учебных заведений», в котором говорилось:

«1. Воспитанники военно-учебных заведений должны получать пищу здоровую, вкусную, достаточно разнообразную, хорошо и чисто приготовленную из вполне доброкачественных припасов; во всяком случае обычная пища воспитанников должна быть проста и умеренна, дабы не развивать в них прихотливости, страсти к лакомству и брезгливой разборчивости.

2. Общее количество пищи, принимаемой воспитанниками в течение дня, при надлежащей ее питательности и удобоваримости, должно быть всегда достаточно для насыщения организма, соответственно возрасту».

Была составлена таблица количества пищевых веществ на одного воспитанника в неделю. Но жалобы на недостаточное и некачественное питание в кадетских корпусах не прекратились. Ведь в России в любом деле важнейшее значение имеют не законы, постановления и положения, а человеческий фактор. В данном конкретном случае — это наличие или отсутствие у ответственных за питание детей желания наживаться на их здоровье.

Светлана Кузнецова