гастроли балет
На Новой сцене Большого театра при небывалом стечении публики Диана Вишнева впервые в Москве исполнила роль Одетты-Одиллии в балете "Лебединое озеро". ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА оценила мужественный поступок примы Мариинского театра.
Партию Одетты-Одиллии, без которой любая русская балерина не чувствует себя настоящей примой, Диана Вишнева впервые станцевала в Мариинском театре только в начале этого сезона — на десятом году своей блистательной карьеры. Петербуржцы, придерживающиеся строгих правил в определении амплуа, полагали, что роль нежного и страдающего "белого лебедя" не подходит темпераментной артистке с отнюдь не безупречными классическими линиями. И после ее дебюта ломку канона в целом не одобрили. Беспечных москвичей, ставящих индивидуальность выше академичности и повидавших на своем веку немало достойных, хоть и "некондиционных" лебедиц (от коренастой Нины Тимофеевой до удалой Галины Степаненко), нетрадиционные трактовки только раззадоривают. Поэтому выступления решительной петербурженки ждали с особым нетерпением: Диана Вишнева — любимица столичных балетоманов.
Интерес подогрели и некоторые СМИ, поспешившие сообщить, что долгожданное "Лебединое" — первое в целой серии выступлений госпожи Вишневой: дескать, на следующий сезон по контракту с Большим петербургская звезда станет guest ("приглашенной балериной") московского театра и будет регулярно появляться в его спектаклях. А накануне судьбоносного "Лебединого" из недр Большого просочилось известие, что депутация из девяти московских прим выразила протест гендиректору Большого Анатолию Иксанову в связи с появлением в Москве потенциальной конкурентки. Господин Иксанов от комментариев отказался, однако подтвердил Ъ, что балерины "действительно приходили — чайку попили".
На "Лебедином" в переполненном зале Большого случайных людей почти не было: демарш московских прим обсуждали на всех углах. Первая картина (в которой не участвует Диана Вишнева) шла мучительно долго: кордебалет вяло месил ногами тесто невыразительного вальса, солистки в па-де-труа (Нина Капцова и Анастасия Горячева) танцевали так, будто сами понимали, что работают на "разогреве" и он слишком затянулся. И даже премьер Денис Матвиенко — "приглашенный солист" из Киева, дебютировавший в партии принца,— словно опасался привлечь излишнее внимание: в вариации прыгал скромно, с придворными держался неуверенно, по-ученически тщательно пережевывал нехитрые комбинации монолога, отображающего его "духовные поиски", и даже свои коронные десять пируэтов скрутил как-то шатко-застенчиво.
Все ждали "белого акта", и ожидание не было напрасным — после выхода Дианы Вишневой никого на сцене словно и не осталось. Она, конечно, не была лебединой королевой: до бегающих или стоящих шеренгами белоперых подданных ей не было никакого дела. Да и Лебедем тоже не была, избавив себя и публику от трогательного потирания головкой о "крылышко", нервных волн рук и прочих изобразительных частностей. Она не била на жалость, изображая хрупкую незащищенность, и не играла любовь, внезапно обнаружив рядом с собой нервного мужчину. Стоически и храбро она принимала свой жребий, не веря в лучшее будущее, но и не боясь настоящего.
Ее отчетливый танец был концентратом воли, а потому любая его подробность — в том числе и помарки — приобретала несоразмерное значение. Резали глаз преувеличенно низкие наклоны корпуса в адажио, позволяющие пересчитать все позвонки балерины; им противостояла горделивая вертикаль корпуса, превращавшая каждый аттитюд в вызов. В трепетных руках киевского принца петербургские пируэты выходили неуверенными, зато высокие поддержки — вызывающе взрывными. Одетта Дианы Вишневой отважно держала удар — и когда в вариации предательски невыворотно вставала на пуанты ее опорная нога, и когда засбоил ronde de jambe у щиколотки, и когда дрогнул двойной пируэт на диагонали. Отвага этой Одетты вызывала уважение.
С ролью Одиллии балерина перемудрила — влюбить в себя принца обольстительной Диане Вишневой показалось слишком легкой задачей. На бал явилась какая-то Мата Хари. Краткие совещания с резидентом (Злым гением), настороженные взгляды на противника (мамашу принца), демонстративное двуличие любовного адажио — все эти актерские уловки не стоили выеденного яйца в сравнении в той бесшабашной диагональю, которую выдала балерина в коде, когда все трудности па-де-де (в том числе и пресловутое фуэте) были успешно преодолены.
Так стоило ли девяти московским балеринам "пить чай" с директором? Безусловно: мало кто из них может заставить не отводить от себя глаз, как Диана Вишнева. Даже в небесспорном "Лебедином озере".